(Мяснянкин В. Н.) («Право и политика», 2004, N 10)
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДОГОВОР В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ И ДЕЙСТВУЮЩИЙ
В. Н. МЯСНЯНКИН
Мяснянкин Владимир Николаевич — адвокат Адвокатской палаты Курской области (г. Курск), член Российской ассоциации международного права.
Часть 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации устанавливает, что международные договоры Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации. Практика показывает, что именно договоры наиболее часто применяются судами общей юрисдикции <*>. Очевидно, применение норм международного договора к правоотношениям, возникающим в пределах юрисдикции Российской Федерации, кажется не таким сложным, как применение других источников международного права. Однако и международный договор — отнюдь не простое явление. Для того чтобы правильно определить содержание и объем обязательства, вытекающего из международного договора, нужно учитывать довольно много обстоятельств. ——————————— <*> Обзор практики судов см.: Марочкин С. Ю. Применение судами России норм международного права // Российский ежегодник международного права. 2003. С. 61 — 72.
Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 г. N 5 определяет (со ссылкой на Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации») международный договор РФ как «международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным государством (или государствами) либо с международной организацией в письменной форме и регулируемое международным правом независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или в нескольких, связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования (например, конвенция, пакт, соглашение и т. п.). Относительно применения международного договора в России Постановление говорит (п. 3): «Согласно части 3 статьи 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты». К признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения положений международного договора Российской Федерации, Постановление относит, в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств. Далее в Постановлении приводится прямое определение договора, который может непосредственно применяться при рассмотрении судом гражданских, уголовных или административных дел. Это международный договор, который вступил в силу и стал обязательным для Российской Федерации и положения которого не требуют издания внутригосударственных актов для их применения и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права. Таким образом, государственный орган Российской Федерации, намеревающийся применить тот или иной международный договор, окажется перед необходимостью решить ряд вопросов относительно свойств этого договора. Согласно приведенным указаниям из Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Федерального закона «О международных договорах» критериев применения договора четыре: 1. Договор вступил в силу. 2. Стал обязательным для Российской Федерации. 3. Официально опубликован. 4. Его положения не требуют издания внутригосударственных актов. Однако есть еще некоторые моменты, учет которых необходим для правильного воплощения международных обязательств России во внутренней правовой системе. Первый из этих моментов — это действительность договора. Если договор недействителен согласно международному праву, о его применении не может быть и речи.
1. Действительность договора
Термин «действительность» договора <*> означает условия, которым должен отвечать договор, для того чтобы он мог иметь юридические последствия и служить основанием ответственности в случае его невыполнения. Вопрос о действительности договора, в котором зафиксировано обязательство государства, — чисто международно-правовой. Тем не менее судам общей юрисдикции придется решать его в каждом случае, когда суд будет намерен применить норму международного права. ——————————— <*> Английский термин «validity», то есть «валидитарность», точнее отражает суть дела, однако мы используем термин «действительность», употребленный в официальном издании Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 29. Ст. 2757.
Действительность международного договора определяется как его международно-правовая правомерность, его полноценность, в силу которой он является обязательным для выполнения его участниками и для уважения всеми другими государствами. Действительность международного договора — это особое его качество как источника международного права и одновременно источника международных обязательств государства. Поскольку любое международное обязательство субъекта есть результат и последствия соглашения с другим субъектом или другими субъектами, это обязательство должно основываться на подлинном соглашении, осознанно и добровольно совершенном субъектами. Действительность как свойство международного договора может иметь только юридические основания, определяемые международным правом. Договор, не обладающий действительностью, не может порождать правомерные последствия для участвующих в нем государств, как и их законные права и обязанности. Обязательства, приобретаемые по недействительному договору, юридически ничтожны. Действительность договора или согласия государства на обязательность для него договора может оспариваться только на основе применения Венской конвенции о праве договоров. Рассматривая вопрос о действительности какого-либо конкретного договора, необходимо исходить из того, что этот договор вступил в силу в соответствии с его условиями, то есть что соблюдены все формальности введения договора в силу и что он еще остается в силе, другими словами, что срок его не истек и он не был прекращен каким-либо другим способом. Действительность предполагает действие международного договора, однако он может действовать и все же не быть действительным в двух случаях. Во-первых, если он заключен в нарушение международного права. Соответствие договора международному праву, в соответствии с Венской конвенцией, может быть установлено путем сопоставления его с императивными нормами международного права. В статье 53 прямо сказано: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права». Во-вторых, если его заключение явилось результатом угрозы силой или ее применения в нарушение принципов международного права, воплощенных в Уставе Организации Объединенных Наций. Принуждение в отношении конкретного лица, подписывающего договор, во второй половине ХХ века было достаточно редким явлением, а в последние три десятилетия не встречается вовсе. А вот нередким пока является принуждение путем экономического, политического и военного давления более крупного государства на более слабое. Другие критерии действительности договора касаются условий его заключения. При этом условия заключения можно разделить на две части: внутренние и внешние. Чаще всего в нашей литературе упоминается соблюдение внутренних условий. По пункту 1 статьи 46 Венской конвенции о праве договоров «Государство не вправе ссылаться на то обстоятельство, что его согласие на обязательность для него договора было выражено в нарушение того или иного положения его внутреннего права, касающегося компетенции заключать договоры, как на основание недействительности его согласия, если только данное нарушение не было явным и не касалось нормы его внутреннего права особо важного значения». Это значит, что соблюдение или несоблюдение государствами своих внутренних законов само по себе не может влиять на юридическую действительность и обязательную силу международных договоров. Но для образования международного обязательства внутреннее право государства может иметь значение. Дело в том, что международный договор есть результат согласования воли субъектов международного права, а конституции и другие внутренние нормативные акты, устанавливая порядок взаимоотношений государственных органов и их компетенцию при заключении международных договоров, тем самым оказывают непосредственное воздействие и на процесс волеобразования и волеизъявления государств как субъектов международного права, на формирование их договорной воли. Нарушение установленного в конституции процесса волеобразования государства может привести к существенным порокам его договорной воли, при которых она не будет подлинной волей этого государства и его согласием на обязательность международного договора <*>. ——————————— <*> См.: Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. М., 1997. С. 144.
Следует учитывать, что нарушение внутреннего права государства должно быть такого рода, чтобы его можно было квалифицировать как явное и касающееся нормы внутреннего права «особо важного значения». Такими нормами признаются прежде всего конституционные нормы, касающиеся компетенции различных государственных органов при заключении международных договоров. Ясно, что суд Российской Федерации, намереваясь применить норму международного права, вправе оценивать ее действительность в соответствии с российским законодательством. Здесь встает вопрос о том, нормы какого акта могут быть квалифицированы как «особо важные». Это, бесспорно, нормы Конституции России, федеральных конституционных законов и федеральных законов <*>. ——————————— <*> См.: Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 283.
«Внешние» условия действительности договора касаются трех обстоятельств. Первое из них — это ошибка в договоре. По пункту 1 статьи 48 Венской конвенции о праве международных договоров государство вправе ссылаться на ошибку в договоре как на основание недействительности его согласия на обязательность для него этого договора, если ошибка касается факта или ситуации, которые, по предположению этого государства, существовали при заключении договора и представляли собой существенную основу для его согласия на обязательность для него данного договора. Ошибка толкуется как добросовестное заблуждение стороны или сторон в договоре в отношении тех или иных фактов, на основе которых заключается международный договор. Постоянная Палата международного правосудия в своем Решении «О юридическом статусе Восточной Гренландии» <*> в 1933 году установила, что ошибки могут служить основанием для непризнания действительности международного договора. ——————————— <*> Legal Status of Eastern Greenland. Judgment. PCIJ, Series A/B. N 53 (1933). P. 22 — 147.
Не всякая ошибка ведет к недействительности договора. Ошибка должна затрагивать само существо соглашения, то есть если в результате ошибки на одну из сторон оказались возложены такие обязательства, которые она не приняла бы на себя, если бы до момента принятия ей стало известно фактическое положение вещей. Следует учесть, что государство не имеет право ссылаться на ошибку, если оно своим поведением способствовало возникновению этой ошибки или обстоятельства были таковы, что это государство должно было обратить внимание на возможную ошибку. Так, в Решении «О храме Преах-Вихеар» <*> Международный Суд заявил, что одна из сторон сама была виновата в том, что ее ввели в заблуждение, а потому не может ссылаться на ошибку в договоре как основание для его недействительности. ——————————— <*> Temple of Preah-Vihear, Preliminary Objections, Judgments. ICJ Reports. 1961. P. 17 — 50.
Второе обстоятельство — это обман или подкуп. В статье 49 Венской конвенции о праве международных договоров сказано, что если государство заключило договор под влиянием обманных действий другого участвовавшего в переговорах государства, то оно вправе ссылаться на обман как на основание недействительности своего согласия на обязательность для него договора. А статья 50 гласит, что если согласие государства на обязательность для него договора было выражено в результате прямого или косвенного подкупа его представителя другим участвовавшим в переговорах государством, то первое государство вправе ссылаться на такой подкуп как на основание недействительности его согласия на обязательность для него такого договора. В случае обмана или подкупа подлинное соглашение не имеет места. В условиях обманных действий или подкупа подлинная воля сторон не может проявиться в полной мере. Третье обстоятельство — это принуждение того лица, которое ставит свою подпись под договором в качестве представителя государства. «Согласие государства на обязательность для него договора, которое было выражено в результате принуждения его представителя действиями или угрозами, направленными против него, не имеет никакого юридического значения», — говорится в статье 51 Венской конвенции о праве международных договоров. Общепризнано, что принуждение или угрозы в отношении лиц, направленные против них персонально, чтобы заставить их подписать, утвердить или ратифицировать международный договор, делают полученное таким образом согласие и весь договор недействительными с самого начала. При этом не имеет значения, было применено физическое воздействие к этим лицам или психическое, в виде разного рода угроз. Принуждение против представителя государства, ведущего переговоры или подписывающего международный договор, делает волеизъявление этого представителя не имеющим юридического значения, а сам международный договор абсолютно недействительным.
2. Действие договора
1) Момент вступления договора в силу. Положения договора становятся обязательными для его участников, и нарушение этих положений повлечет за собой определенные международно-правовые последствия только после вступления договора в силу. В соответствии с Венской конвенцией (статья 24) договор вступает в силу в порядке и на дату, предусмотренные в самом договоре или согласованные между участвовавшими в переговорах государствами. Это значит, что вступление договора в силу регулируется как международным, так и внутренним правом каждого государства-участника. Многосторонние договоры в этих случаях предоставляют участникам больше свободы усмотрения, чем двусторонние. Именно в практике многосторонних договоров нередки случаи, когда в договор включается положение о том, что он вводится в действие в соответствии с внутренним правом. Для каждого отдельного участника договора важно содержание обязательства, принимаемого его контрагентами, а также сама готовность контрагентов принять на себя это обязательство, а методы имплементации не имеют значения. Практика вступления договоров в силу чрезвычайно разнообразна и в отношении момента вступления международного договора в силу, и в отношении формы вступления. Причины этого кроются в характере того или иного договора, а также в позициях государств, их заинтересованности во вступлении договора в силу. Можно отметить три момента. Во-первых, договор может вступить в силу с момента подписания. Чаще всего так бывает с договорами, которые не требуют последующей ратификации или утверждения. Таких договоров подавляющее большинство. Иногда договор, которому стороны придают особое значение, может быть, по соглашению сторон, введен в действие немедленно, с момента подписания, хотя и по характеру, и по условиям, включенным в договор, он подлежит последующей ратификации. Такая практика нередко встречается в отношениях между странами-участницами Содружества Независимых Государств. Так, например, Соглашение о создании зоны свободной торговли от 1994 года было введено в действие «временно со дня подписания». Формально — по условиям самого Соглашения, и в силу того, что за этим Соглашением должно было последовать изменение законодательства, — оно нуждалось в ратификации, но фактически применялось без одобрения представительными органами. Правда, большинством участников это Соглашение так и не было ратифицировано, да и вряд ли оно действительно осуществлялось. Как бы то ни было, государственный орган, применяющий договор, введенный в действие «временно», до ратификации, оказывается перед проблемой: можно ли считать такой договор действительно вступившим в силу? Во-вторых, моментом вступления договора в силу может быть момент его ратификации. Как известно, Федеральный закон о международных договорах предусматривает, что ратификации должны подвергаться договоры, посвященные пяти группам вопросов: а) вносящие изменения в законодательство; б) об основных правах человека; в) о территориальном разграничении; г) об основах отношений, а также по вопросам разоружения, мира и безопасности; д) об участии в союзах и организациях, если такие договоры предусматривают передачу осуществления части полномочий РФ или юридическую обязательность решений. В многосторонних договорах обычным условием для вступления в силу бывает обмен ратификационными грамотами или сдача их на хранение депозитарию обусловленным в договоре числом государств. В некоторых случаях указываются определенные государства, которые должны ратифицировать международный договор, чтобы он вступил в силу. Например, в Уставе ООН было предусмотрено, что он вступил в силу после сдачи на хранение ратификационных грамот СССР, Китаем, США, Англией, Францией и большинством других подписавших Устав государств. В многосторонних кодифицирующих конвенциях чаще всего предусматривается вступление в силу с момента, когда будет сдано на хранение определенное число ратификационных грамот или документов о присоединении. Например, в Конвенции ООН по морскому праву 1982 года — 60, в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года — 35, в Конвенции о дипломатических сношениях 1961 года — 22, в Конвенции о правопреемстве государств в отношении международных договоров 1978 года — 15. В некоторых из этих договоров предусмотрен еще и определенный срок, который должен истечь после ратификации, обмена или сдачи на хранение ратификационных грамот или документов о присоединении, чтобы договор вступил в силу. В Венской конвенции о праве международных договоров — 30 дней, Конвенции ООН по морскому праву 1982 года — 12 месяцев. В-третьих, межправительственные договоры по специальным вопросам, подлежащие утверждению правительствами, вступают в силу после их утверждения или обмена извещениями о таком утверждении. Иногда в специальных конвенциях предусматривается даже час вступления документа в силу. Так, в Европейской конвенции радиовещания от 15 сентября 1948 года было сказано: «Настоящая Конвенция и приложенный к ней План войдут в силу 15 марта 1950 г. в 02.00 час. (среднее время по Гринвичу)». В-четвертых, договор может вступить в силу с момента регистрации акта о ратификации международной организацией. Это бывает предусмотрено в конвенциях, заключенных в рамках Международной организации труда. Как видим, условия вступления договоров в силу бывают весьма разнообразными. Однако это нисколько не влияет на юридическую силу обязательства, зафиксированного в договоре. Если не нарушены условия, предъявляемые к действительности (валидитарности) договора, то договор одинаково обязателен независимо от условий вступления его в силу. Для того чтобы иметь обязательную силу, договор вовсе не обязательно должен быть ратифицирован.
2) Момент истечения срока действия договора. Договор прекращает свое действие в соответствии с условиями самого договора или иными нормами международного права. Статья 54 Венской конвенции предусматривает две возможности прекращения договора или выхода из него одного из участников: а) в соответствии с положениями договора; b) в любое время с согласия всех участников по консультации с прочими договаривающимися государствами. Это значит, что прекращение обязательств, принятых по договору, возможно только по соглашению. В большинстве современных международных договоров указываются условия их возможного прекращения. Это может быть срок действия или дата прекращения договора; событие, наступление которого прекращает договор; право денонсировать договор. Под денонсацией понимается отказ государства-участника от договора с предупреждением, сделанным в порядке и в сроки, предусмотренные в самом договоре. Это значит, что хотя денонсация — это односторонний акт, в его основе также лежит соглашение сторон. В настоящее время более 40 процентов всех международных договоров содержит условия о возможности их денонсации или отказа с предупреждением, при этом в многосторонних договорах все чаще употребляется термин «выход из договора». Есть целые категории договоров, в которых запрещена денонсация при обстоятельствах, на которые действие договора рассчитано. Таковы, например, конвенции о законах и обычаях войны. Допуская возможность их денонсации в мирное время, они запрещают денонсацию во время войны, в которой участвует денонсирующее государство. Для многих конвенций, кодифицирующих обычное международное право, возможность денонсации не предусматривается. Такое положение основано на том, что нормы международного права, возникшие обычно-правовым путем, обязательны для всех субъектов международного права независимо от конкретного признания или непризнания. Вернее, в отношении таких норм непризнание невозможно. Для правомерного совершения допускаемой договором денонсации необходимо соблюдение процедуры денонсации, устанавливаемой внутренним правом государства. Согласно Федеральному закону о международных договорах Российской Федерации 1995 года, денонсация международных договоров России осуществляется, как правило, органом, принявшим решение о согласии на обязательность договора для России (пп. 1 и 2 статьи 37). Если вопрос о денонсации рассматривается Государственной Думой, то решение о денонсации принимается в форме федерального закона, который подлежит в соответствии со статьей 106 Конституции РФ обязательному рассмотрению в Совете Федерации, после чего закон о денонсации направляется Президенту России для подписания и обнародования. Однако, каковы бы ни были условия денонсации по договору, его участники вправе в любое время решить вопрос о прекращении договора. Это значит, что участники соглашения, зафиксированного договором, могут в любое время отменить это соглашение. Односторонний отказ от договора, при котором не исполняются условия отказа, предусмотренные договором (или договор вообще не содержит положений об отказе), называется аннулированием договора. Аннулирование, как правило, запрещено международным правом. Исключения из этого правила минимальны: — существенное нарушение двустороннего договора одним из его участников дает право другому участнику ссылаться на это нарушение как на основание для прекращения договора или приостановления его действия в целом или в части; — существенное нарушение многостороннего договора одним из его участников дает право другим участникам — по соглашению, достигнутому единогласно, — приостановить действие договора в целом или в части или прекратить его; — участнику, особо пострадавшему в результате нарушения, ссылаться на это нарушение как на основание для приостановления договора в целом или в части в отношениях между ним и государством, нарушившим договор; — любому другому участнику, кроме нарушившего договор государства, ссылаться на это нарушение как на основание для приостановления действия договора в целом или в части в отношении самого себя, если договор носит такой характер, что существенное нарушение его положений одним участником коренным образом меняет положение каждого участника в отношении дальнейшего выполнения им своих обязательств, вытекающих из договора. В международной практике участник договора, считающий, что у него имеется основание аннулировать договор вследствие его существенного нарушения другой стороной, должен, как правило, заблаговременно в письменной форме уведомить другого участника о мерах, которые он намерен предпринять в отношении договора. В связи с вышесказанным определенный интерес представляет вопрос о том, какое нарушение договора может считаться существенным. Авторы, писавшие об этом, согласны в том, что нарушение должно быть основательным нарушением договора в его существенных пунктах, затрагивая основы или фундамент договорных отношений между сторонами и ставя под вопрос дальнейшую ценность или возможность этих отношений, в частности, в области, регулируемой договором. Поэтому оно должно быть равнозначно отказу от договорного обязательства таким образом, чтобы оно или уничтожило ценность договора для другой стороны, оправдало вывод о том, что нет никакой уверенности в будущем в должном соблюдении договора стороной, совершившей нарушение, или сделало беспредметными цели договора <*>. ——————————— <*> Fitzmaurice G. Second Report on the Law of Treaties. P. 49.
Подчеркнем, что договоры, носящие гуманитарный характер, особенно касающиеся защиты прав человека, должны соблюдаться при любых обстоятельствах, даже в случае нарушения со стороны какого-либо участника. Некоторые из международных договоров гуманитарного характера прямо запрещают отказ от них в случае нарушения их какой-либо стороной. Специальная статья об этом есть во всех четырех Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 года. Иначе говоря, ни одно государство не может уклоняться от соблюдения данных конвенций под предлогом их нарушения другими государствами.
3) Возможность возникновения обязательств до вступления договора в силу. Поскольку процесс принятия государством международного обязательства иногда бывает длительным, частичное обязательство может возникнуть еще до окончательного оформления согласия государства с международным договором. То есть возможна ситуация, когда Российская Федерация обязана соблюдать положения договора, не вступившего в силу. Хотя юридически данная ситуация кажется очень странной, в реальной жизни она встречается не так редко. Необходимость применить такую норму может встать перед российским судом гораздо чаще, чем необходимость применять общепризнанные принципы и нормы. Здесь возможны два случая. Первый случай — подписание Россией универсального многостороннего договора в период до вступления его в силу. Если такой договор отвечает двум условиям: — действителен по международному праву; — в нем обеспечено представительство государств всех основных правовых систем <*>; ——————————— <*> По мнению И. И. Лукашука, для квалификации той или иной нормы международного права в качестве общепризнанной необходимо, чтобы ее юридическую обязательность признало большое число государств, представляющих различные правовые системы мира. См.: Лукашук И. И. Международное право в судах государств. СПб., 1993. С. 134.
— то можно с большой долей вероятности утверждать, что заключенные в этом договоре нормы относятся к общепризнанным нормам международного права и потому в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ могут непосредственно применяться в российской правовой системе. В качестве примера можно назвать такие широко известные универсальные договоры, как Пакты о правах человека, Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний и т. п. Если бы один из таких договоров в настоящее время был подписан Россией, но еще не вступил для нее в силу, его нормы должны были бы применяться российскими государственными органами как общепризнанные. Второй случай создается статьей 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, в которой говорится, что государство обязано воздерживаться от действий, которые лишили бы договор его объекта и цели, если оно подписало договор под условием ратификации, до тех пор, пока оно не выразит ясно своего намерения не стать участником этого договора; или оно выразило согласие на обязательность для него договора — до вступления договора в силу. Это значит, что если дача согласия государства на обязательность для него договора еще не завершена или вступление договора в силу откладывается, государство не может действовать так, как будто этого договора не было вовсе. В этом положении отражается одна из сторон принципа pacta sunt servanda — добросовестность. Добросовестность — императив, который государства не могут игнорировать в своих взаимоотношениях, не подрывая самых основ международного правопорядка. И. С. Перетерский утверждал, что в праве добросовестность должна пониматься в общечеловеческом смысле как «честность, отсутствие противоречия между тем, что человек думает и что он говорит, стремление выполнить каждое дело наилучшим образом» <*>. Так и государства не вправе от этого отходить, отвергать честность в своих взаимоотношениях. Применительно к международному договору добросовестное его выполнение означает точное выполнение содержания. Иначе говоря, то, что предусмотрено в международном договоре, должно быть выполнено на деле. Надлежащее исполнение международных обязательств предполагает точное достижение согласованной цели договора, чтобы в полном объеме был получен результат, к которому вместе стремятся участники договора. ——————————— <*> Перетерский И. С. Толкование международных договоров. М., 1959. С. 152 — 155.
Концепция воздержания от действий, противоречащих цели и объекту договора, стала утверждаться в международном праве еще в начале ХХ века. В своем решении «О некоторых интересах Германии в Польской Верхней Силезии» <*> Постоянная Палата международного правосудия признала, что если предстоит ратификация подписанного международного договора, то злоупотребление правами со стороны государства, подписавшего договор, в период после подписания до ратификации может означать нарушение его обязательств по договору. ——————————— <*> Certain German Interests in Polish Upper Silesia, Judgment N 6. PCIJ, Series A, N 6 (1925). P. 132 — 134.
Самым наглядным примером здесь может быть соглашение об использовании вод пограничного водоема. Подписав такое соглашение, государства-участники не должны стараться немедленно извлечь из объекта договора максимальную выгоду, так что о водоеме скоро можно будет забыть. Согласно российскому праву, не вступивший в силу международный договор Российской Федерации может быть оценен Конституционным Судом РФ на предмет его соответствия Конституции. Если договор признан не соответствующим Конституции, он не подлежит введению в действие и применению. Однако Конституционный Суд не может отменить или даже приостановить действие статьи 18 Венской конвенции о праве договоров. П оэтому, хотя договор, признанный неконституционным в решении Конституционного Суда, не может применяться, Российская Федерация должна по-прежнему учитывать объект договора и его цели и действовать так, чтобы не наносить ущерба объекту и целям. Выразительным примером является проблема запрещения смертной казни. В Заключении Парламентской Ассамблеи Совета Европы N 193 (1996) от 25 января 1996 года одним из условий присоединения России к Совету Европы был назван запрет смертной казни. Односторонним обещанием России внести соответствующие изменения в свое законодательство было послание Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина, подписанное также Председателем Правительства РФ и главами обеих палат Федерального Собрания, в котором не только было заявлено о готовности признать рекомендации, которые будут даны Советом Европы, но также был представлен план совершенствования российского законодательства и правоприменительной практики. На этом этапе это было одностороннее заявление государства, бравшего на себя международные обязательства. В это время никто не мог бы предъявить России юридическое требование об их выполнении. Совсем другая ситуация сложилась в 1997 году, когда Президент Б. Н. Ельцин от имени России подписал Протокол N 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года. Протокол N 6 однозначно запрещает смертную казнь. Статус данного протокола, как и других протоколов к Конвенции 1950 года, состоит в том, что протокол, являясь самостоятельным международным договором, в то же время составляет часть Конвенции 1950 года. Подписание Протокола N 6 было началом принятия Россией юридического международного обязательства. Завершением его должна была быть ратификация Протокола Федеральным Собранием. В середине 1999 года Президент внес в Государственную Думу на ратификацию Протокол N 6 и проект Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации», направленные на отмену применения смертной казни в стране. Однако процесс ратификации не имел места. Тем не менее смертная казнь в нашей стране не применяется. Иногда в литературе встречаются утверждения, что одним из указов Президента на применение смертной казни установлен мораторий <*>. Однако подобный указ означал бы изменение существующей нормативной базы, поскольку в Уголовном кодексе и Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации предусмотрено применение смертной казни по нескольким составам преступлений. Изменение нормативной базы не входит в полномочия Президента. Поэтому такие указы Президентом не принимались. В Указе «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы» от 16 мая 1996 года содержались указания государственным органам о подготовке соответствующих материалов. ——————————— <*> См., например: Горшкова С. А. Интегрирование России в Европейское правовое пространство (о выполнении Россией правовых обязательств перед Советом Европы) // МЖМП. 2000. N 4. С. 154 — 155.
Существует мнение, что в России мораторий на смертную казнь введен де-факто Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 года, согласно которому «обвиняемому в преступлении, за совершение которого федеральным законом в качестве исключительной меры наказания установлена смертная казнь, в любом случае должно быть реально обеспечено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей». А таковые суды пока созданы далеко не во всех субъектах Российской Федерации. Как бы то ни было, Россия не нарушает своего обязательства, взятого по Протоколу N 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, несмотря на то что Протокол не ратифицирован и формально не является действующим для России.
4) Действие договорных обязательств после прекращения договора. От срока действия международного договора следует отличать срок действия обязательства, возникшего из договора. Эти сроки могут не совпадать. Особенно часто в торговых соглашениях указывается, что постановления торгового соглашения будут продолжать применяться после истечения срока его действия ко всем контрактам, заключенным на его основе в период его действия, но не полностью выполненным до истечения срока действия соглашения. Некоторые международные договоры содержат положение о том, что их прекращение не освобождает государства от выполнения обязательств, которые возникли в период действия договора. Например, в статье 58 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года предусматривается, что денонсация Конвенции каким-либо участником не освобождает его от обязательств в отношении противоправных и противоречащих ей актов, совершенных во время действия Конвенции. В Брюссельской конвенции об ответственности операторов ядерных судов 1962 года установлено (статья XIX), что и после прекращения Конвенции ответственность за вред, причиненный ядерными несчастными случаями, продолжается в течение некоторого срока в отношении судов, разрешение на эксплуатацию которых было получено в период действия Конвенции. Торговые соглашения иногда предусматривают сохранение обязанности выполнить все обязательства по контрактам, заключенным в соответствии с этими соглашениями, и после их прекращения. Прекращение международного договора освобождает его участников от всякого обязательства выполнять договор в дальнейшем, но не влияет на права, обязательства или юридическое положение участников, возникшие в результате выполнения договора. Иначе говоря, прекращение международного договора, в отличие от недействительности, не имеет обратной силы: прекращенный договор перестает порождать новые права и обязанности между государствами, но то, что было по нему совершено и приобретено, сохраняет силу и после его прекращения, если, конечно, не было отменено впоследствии другими международными договорами и если оно вытекало из действительного договора. Таким образом, Суд, применяющий норму международного договора, должен: убедиться в действительности договора; определить соответствие даты его вступления в силу условиям самого договора и другим нормам международного права, относящимся к делу; удостовериться в отсутствии обязательства России по еще не вступившему в силу договору или по договору, срок действия которого уже истек.
