НЮРНБЕРГСКИЙ ПРОЦЕСС И ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ЗАКОННОСТИ
А. Я. СУХАРЕВ
Сухарев Александр Яковлевич — советник Генерального прокурора РФ, главный научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ.
Говоря о 60-летии Нюрнбергского процесса, необходимо отметить ряд принципиальных соображений относительно его влияния на развитие международного права и разрешение кризисных ситуаций, порожденных новыми вызовами и угрозами.
Первое. Не подлежит сомнению безальтернативная оценка эпохальной значимости Нюрнбергского процесса, который не только юридически закрепил итоги Второй мировой войны, развязанной германским фашизмом и японским милитаризмом и унесшей 50 млн. жизней, но и строго наказал зачинщиков агрессии, прервав тем самым роковую цепь военных авантюр кровожадных правителей. Умаление, ревизия исторического значения Нюрнберга алогичны и кощунственны. Его решения легитимно признаны ООН, всеми народами, включая обманутых немцев и японцев, порвавших с идеологией нацизма и милитаризма и вставших на путь демократического развития. Это, по крайней мере, констатируется в Конституции и в специальном Международном уголовном кодексе Федеративной Республики Германии.
Тем более неправомерны, безнравственны попытки разыгрывать карту запоздалой аналогии фашизма и коммунизма, ставить на одну доску идеологию героически сражавшегося и победившего Советского Союза и поверженного гитлеровского нацизма. Не вдаваясь в аргументацию, приведу лишь подлинные слова обвинителя от Соединенных Штатов Америки на Нюрнбергском процессе Р. Кемпнера, который, обращаясь под присягой к суду и цитируя показания Геринга о поджоге Рейхстага, якобы коммунистами, буквально сказал: «…фраза о коммунистической опасности была вымыслом, который в числе прочих вещей привел в конечном счете ко Второй мировой войне». Эти «прочие вещи» — попустительства агрессорам мы тоже знаем. Такая аналогия противоправна и бессмысленна. Замахиваясь на коммунизм, фактически ставят под удар сердцевину демократии — идеологический и политический плюрализм, давно уже ставший практикой реформируемой России.
Второе. Именно приговор Нюрнбергского трибунала стал задающим генератором строительства нового правопорядка в мире. Более того, он заложил фундамент современного феномена прав и свобод личности. Концептуальные решения Нюрнбергского трибунала, воспринятые только что созданной Организацией Объединенных Наций в качестве принципов послевоенного международного гуманитарного и уголовного права, многие десятилетия стоят на страже мира и уважения человеческого достоинства. И если целое 60-летие человечество живет под мирным небом, то в этом «виноват» не только страх ядерного противостояния, но и превентивная строгость Нюрнбергского процесса.
Невозможно полностью оценить величие Нюрнбергских событий без учета реальной, в первую очередь, политической и правовой ситуации в Европе и мире. Сама идея создания международного суда, ход его подготовки рождались, как и окончательная победа над фашизмом, в непростых условиях противоречий и подозрительности в политических кругах Запада и Востока. Но они явно диссонировали с настроениями главных победителей в войне — солдат, простого народа. Зверства и преступления нацистов требовали наказания, каждый честный человек жаждал справедливости, привлечения к ответу тех, кто развязал войну и повинен в гибели и страданиях миллионов.
Говорят, что во время войны законы молчат, а победителей не судят. В этих словах, если исходить из многовекового опыта, есть доля истины. Не все страны антигитлеровской коалиции изначально придерживались идеи судебного процесса над высшими чинами германского рейха. Был соблазн решить их судьбу без суда с его «громоздкими» атрибутами. Попытки торпедировать саму идею публичного процесса предпринимались под самыми разными предлогами: от ханжеского апеллирования к христианскому милосердию до сугубо утилитарных соображении о казни отъявленных мерзавцев и головорезов без процедурных проволочек, следствия и суда. Не секрет, что английский лидер У. Черчилль предлагал вместо публичного суда над Гитлером и его приспешниками ограничиться «политическим решением». Как явствует из открытых архивов Великобритании, он планировал заказать для казни главаря немецких фашистов электрический стул. Но И. В. Сталин и склонившийся потом к его аргументам Ф. Рузвельт высказались за публичный открытый суд со всеми его процессуальными гарантиями. Как известно, возобладал правовой, цивилизованный подход.
И здесь стоит отметить трудности подготовки процесса, которые пришлось преодолевать юристам, дипломатам и политикам стран коалиции на конференции в Лондоне в 1945 г. в ходе разработки Соглашения об учреждении Международного военного трибунала и его Устава. Как известно, советская юридическая система, государственный и общественный строй, их идеология покоились на коллективистских принципах, исключавших частную собственность. Кроме того, правовые институты, структуры правосудия стран антигитлеровской коалиции тоже существенно разнились между собой (если в Великобритании и США — это англосаксонская модель, то во Франции и отчасти в СССР — европейская, континентальная). Естественно, на разных национальных основаниях они формировались и функционировали. В ряду иных проблем стоит выделить определение субъектов ответственности в элите германского рейха. Все это потребовало преодоления принципиального различия политико-правовых и судебных систем, выработки общеприемлемого регламента демократического судопроизводства. Пришлось сглаживать полярности советской и западной юстиции, находить компромиссные решения, проявить не только политическое мужество и волю лидеров государств, но и доктринальное и правоприменительное искусство юристов, реалистических уступок профессионалов. Представители четырех держав с честью выдержали трудные испытания, нашли взаимосогласованные подходы, использовав плюсы своих правовых институтов. В итоге сложилась своеобразная, во многом уникальная процессуальная форма, которая оказалась работающей, и весьма эффективно.
Работа конференции продолжалась более 6 недель, была напряженной, временами драматичной, но добрая воля и понимание ответственности за судьбы послевоенного мира помогли ее участникам побороть, казалось бы, непреодолимые противоречия. Думается, это поучительный урок нынешним лидерам государств мирового сообщества, не говоря уже о представителях научно-правовых и судебных образований.
В соответствии с Соглашением союзники назначали в состав Трибунала по одному члену Суда и одному его заместителю, а также по одному главному обвинителю и помощников для поддержания обвинения. От Советского Союза членом Трибунала стал генерал-майор юстиции Иона Тимофеевич Никитченко, заместитель Председателя Верховного Суда СССР, а главным обвинителем — Роман Андреевич Руденко — прокурор Украинской ССР, а позже Генеральный прокурор Союза ССР, выдающийся профессионал и мудрый государственный деятель.
Юрисдикция, сущностные принципы и организационно-процессуальная архитектоника Трибунала имели уникальное, поистине новаторское значение в истории юстиции. Не случайно их характеристике посвящено множество трудов различных направлений отечественной и зарубежной юридической, исторической и психологической науки. Разные по целевой направленности и оценкам Нюрнбергского суда, эти труды роднит признание исторической значимости процесса, принятых им решений. И в этой связи хотелось бы дать слово первоисточнику, поскольку принятые в Нюрнберге документы, их четкие формулировки красноречиво говорят сами за себя. Напомним некоторые из них, будучи уверены, что многие юристы, знакомые с Уставом и Приговором Трибунала, высоко оценивают их определенность, неординарность и беспрецедентную новизну.
Так, ст. 6 Устава, определяя преступными действия, влекущие индивидуальную ответственность, впервые четко устанавливает международные преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.
Сознавая декларативную аморфность и немощь довоенного законодательства, Устав прямо формулирует состав преступления, посягающего на безопасный мир. Это «планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий».
Принципиальным с точки зрения определения субъектов ответственности явилось положение статьи 7 Устава: «Должностное положение подсудимых в качестве глав государств или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания». Эти строки впервые в мировой практике позволили решить, казалось бы, вечную роковую проблему полной безнаказанности зачинщиков агрессивных войн. Словом, то, что веками сходило с рук прежним кровожадным правителям и усердным исполнителям беззаконий, на этот раз не прощалось.
Особый раздел Устава устанавливал процессуальные гарантии для подсудимых. К ним относились заблаговременная передача подсудимым копии обвинительного акта, право на предварительном допросе и в суде давать любые объяснения по выдвинутым обвинениям; защищаться лично или при помощи защитника, а также право представлять доказательства в свою защиту и подвергать перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением.
Согласитесь, такая демократичность судебной процедуры, установленной в условиях еще не остывших руин, не может не вызывать уважения самых требовательных процессуалистов.
На скамье подсудимых оказались 22 главных государственных преступника, которые вместе с Гитлером вынашивали и реализовывали планы порабощения народов и государств.
Главари фашизма и их защитники с самого начала прибегли к юридическим уловкам и казуистике, пытаясь поставить под сомнение правомерность суда, затянуть его. По их словам, предъявленные обвинения ранее де-юре не значились в международных законах, а вменяются постфактум на базе послевоенного Соглашения и Устава победителей. Но правомерность Трибунала была неоспорима. Правовые нормы о международных преступлениях и ответственности за них начали функционировать еще в начале XX в. В частности, в Статуте Лиги Наций (Версаль, 28 июня 1919 г.), подписанном в том числе и Германией, Высокие Договаривающиеся Стороны в целях гарантии мира и безопасности приняли обязательства «не прибегать к войне, поддерживать в полной гласности международные отношения, основанные на справедливости и чести, строго соблюдать предписания международного права».
В многостороннем Договоре об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Париж, 27 августа 1928 г.), подписанном Президентом Германского государства, все Договаривающиеся Стороны согласились приступить к «откровенному отказу от войны как орудия национальной политики, дабы мирные и дружественные отношения, существующие ныне между их народами, могли сделаться постоянными». В этом международном акте Стороны признали, что «урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они не были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах». Безусловно, к довоенным международным договорам, грубо нарушенным фашистской Германией, относятся и Женевские конвенции 1949 г., в частности, о правилах ведения и обычаях войны.
То есть Международный военный трибунал осуществлял свою деятельность на основе уже действовавших норм международного права, которые отражали господствующее правосознание в мире.
Накануне открытия Нюрнбергского процесса 19 государств присоединились к Лондонскому соглашению четырех союзнических держав об учреждении Международного трибунала. И хотя инициаторами судебного процесса над главными преступниками были страны антигитлеровской коалиции, Нюрнбергский трибунал правомерно вошел в сознание и память человечества как Суд Народов.
Такова правда. Другое дело, что существовавшие международные нормы оказались неадекватными масштабам и изощренности злодейств немецких фашистов с их газовыми камерами, пытками, подневольным рабским трудом, истреблением евреев, цыган и иных народов.
Нюрнбергский процесс завершился 1 октября 1946 г. Его приговор был справедливым возмездием в отношении главарей фашизма. Спрятаться, как прежде, за «доктрину государственного акта», за приказы сверху как индульгенцию безнаказанности фашистским агрессорам не удалось. Судебный процесс с его обличительными свидетельствами явился миру непостижимым откровением, переворотом общественного сознания. Приговор Трибунала стал завершающим аккордом рождения нового правосудия.
В суммарном плане Нюрнбергская эпопея явилась рубежным этапом новой правовой культуры и цивилизации, мощным стимулом развития антимилитаристских доктрин, закрепления в главных законах государств — конституциях антивоенного статуса. Нюрнберг направил внимание наиболее мыслящей части населения планеты в русло пацифистских движений, защиты мира, прав и свобод человека, раздвигая границы национальных перегородок. Впервые в приговоре Нюрнбергского суда были сформулированы и реализованы нормы о фашистских организациях, которые признаны преступными и подлежали роспуску под страхом уголовного наказания. Эта новелла имела не только юридическое, но и большое идеологическое значение, поскольку вне закона оказался нацизм как преступное движение.
Именно с Нюрнберга началась новая эпоха международного права, особенно его уголовно-правового компонента, оказавшего решающее влияние на все сферы государственно-правовой жизни и международной законности. Но, к сожалению, приходится напоминать и о других послевоенных реалиях. Известно, что выстраданный перед лицом страшной нацистской угрозы политико-правовой консенсус был омрачен длительным противостоянием вчерашних союзников, «холодной войной» между Западом и Востоком, в которой доминирующая роль политики все заметнее вытесняла принципы и уроки Нюрнберга. И сегодня мы с особой признательностью воздаем должное как светским, так и религиозным общественным движениям, которые помогли загасить военные пожары в Индокитае, на юге Африки, в Латинской Америке. Как юрист не могу не отметить особого антивоенного вклада Международной ассоциации юристов-демократов (МАЮД), Международной ассоциации уголовного права (МАУП), Движения юристов против ядерной опасности (ИАЛАНА). Как в годы войны и конфронтации, так и в нынешних взрывоопасных условиях они играют сдерживающую роль воздействия на конфликтные ситуации в регионах, на политику и поведение правительств.
Сегодня отношения демократической России с западным миром перешли в русло диалога, всесторонней интеграции. Однако нас не должно успокаивать обозначившееся сближение между Востоком и Западом в результате постсоветских реформ. На его позитивном фоне возрастает опасность таких настораживающих тенденций, как форсирование однополярного центризма, продвижение НАТО на Восток и особенно наметившееся в последние годы раскачивание фундаментальных основ функционирования ООН, что наглядно проявилось в разыгравшейся югославской трагедии. Мы считаем: силовые приемы блока НАТО в обход ООН не имеют ни морального, ни юридического оправдания, тем более если учесть последствия явно неудавшегося албано-сербского «умиротворения» и суда над С. Милошевичем.
Настораживают и военная акция США и его западных союзников в Ираке, эскалация израильского вторжения в Ливан, нагнетание враждебности вокруг Ирана.
В этой связи встает вопрос: на какую стратегию реагирования мы собираемся опираться? На альянсо-блоковую или на правовую, коллективно выверенную? Якобы золотая середина приспособленчества, попустительство беззаконию чреваты осложняющими рисками. В практической плоскости особняком уже встает проблема функционирования Международного уголовного суда (МУС). Формально юридически он готов действовать, так как 100 стран при 60-ти минимально необходимых его ратифицировали, за исключением США и подписавшей, но откладывающей ратификацию России. Позиция большинства российских правоведов однозначна: законодатели должны не откладывая завершить признание юрисдикции Международного уголовного суда. В отличие от политизированного, в спешке созданного Гаагского трибунала по Югославии, МУС выгодно отличается универсализмом подсудности, конкретизацией перечня, набора преступлений, ограничением судейского усмотрения, легитимностью правомочий.
Другое дело — можно и нужно оттачивать процедурные вопросы, например, делегирования правомочий национальным судам. Но очевидно, что выгоды учредительства приоритетны. Могут быть и другие позиции, пора определяться.
Выскажу соображение более широкого нравственно-правового порядка. Кажется, французскому мыслителю Б. Паскалю, размышлявшему о зигзагах истории, принадлежат слова: «Справедливость является предметом споров. Силу легко узнать, она неоспорима. Вот почему не могли сделать так, чтобы справедливое было сильным, а сильное справедливым». Хороший вопрос и сверхактуальный сегодня.
Мы видим, динамичному послевоенному поколению удалось достичь многого в облегчении материально-технического жизнеобеспечения, но оно скудеет духовно, девальвируя, в частности, и нравственно-правовые ценности. Оно не сумело как следует распорядиться бесценным богатством Нюрнберга, теряет бдительность, пасуя перед нахрапистым вероломством силы в ущерб праву и справедливости.
Аморфность позиции общественности, ее непротивленческие уступки расшатывают основы миропорядка, поощряют силовые походы за своеобразно интерпретируемые демократию и права человека. Наш долг возвысить, укрепить силу права, упрочить скрепы сконструированного мирового создания — Организации Объединенных Наций, помочь совершенствованию ее структур и механизмов, ответственных за безопасность и подлинно независимое правосудие.
Мы все больше убеждаемся: новые вызовы можно одолеть лишь общими усилиями, слагаемыми ресурсами мирового сообщества, поскольку они уже давно вышли за национальные границы. Это, прежде всего, относится к чуме XXI в. — международному терроризму. Теперь очевидно, что вдохновители и организаторы терроризма нередко прикрываются религиозной мантией и лозунгами борцов за свободы и права. Их изобличение и наказание — долг всех государств. В этом мировое сообщество, кажется, близко к единству. Но остается проблема выбора путей, средств и механизмов реализации наших устремлений. Мы видим: каждый вызов требует «привязки» к истоковым корням, и в первую очередь социально-экономическим и психологическим, проникновения в эпицентр негативных тенденций. Ибо в случае неадекватности действий властей можно осложнить ситуацию и даже поставить мир, перенасыщенный средствами разрушения, на опасную грань дестабилизации. Все это актуализирует востребованность идей и принципов Нюрнберга, сумевшего найти политический и правовой консенсус разных доктринальных и государственных систем, проявить разум и выдержку при принятии судьбоносных решений. Ссылки на экстремальность и неординарность ситуации не могут оправдать беззакония.
Будет непростительной ошибкой искать корни терроризма в вероисповедании. Терроризм не имеет гражданства, национальной и конфессиональной принадлежности, а лишь эксплуатирует религиозные и этнические составляющие, будучи замешанным на крови, «теневых» деньгах. Поэтому важно перекрыть каналы финансовой подпитки международного терроризма, развивать сотрудничество государств в валютно-банковской сфере, отладить законодательный и контрольный механизмы в бизнесе, скорректировать связку личных прав и свобод с общественной безопасностью.
Уроки Нюрнберга не потеряли значения и для решения нравственно-профилактических проблем демократической России да и других стран. Их забвение приводит к противоправному рецидиву, если они выпадают из поля зрения старшего поколения, общественности и власти. Ксенофобия и экстремизм фашистской окраски, проявляющиеся в некоторых регионах России, вызывают озабоченность у россиян и возмущение у ветеранов. Может быть, нынешние желторотые неонацисты не ведают о провозглашенной Гитлером «чистоте расы», о его установке по уничтожению не менее 30 миллионов славян. Скорее всего, для многих бритоголовых скинхедов это неведомо. Напрашивается резонный вопрос: а почему все-таки молодежь не знает ничего о фашизме, принесшем на нашу землю невосполнимые беды? Где же школа, печать и телевидение? Или опять расчет на силовые акции? Наши средства информации и просвещения в лучшем случае ангажированы на познавательность, но нередко они занимаются ревизией итогов Отечественной войны и Победы. Продолжаются набившие оскомину передачи о неприемлемой «цене» Победы с подтасованными данными о советских и вражеских потерях с явным желанием высветить «бездарность» наших полководцев, т. е. тех, кто учинил разгром врага под Москвой и Сталинградом, на Курской дуге и завершил Победу над фашизмом в Берлине; в пропагандистский оборот запущены состряпанные «откровения» сомнительных очевидцев, «историков» и аналитиков. А тем временем поднимают головы реваншисты и неонацисты в Европе, в частности, они активизируются в Австрии, Италии, Испании да и в самой Германии, где уже делают заявку на власть.
Не может не вызывать беспокойства ситуация в странах Балтии: демонстративный разгул нацизма прикрывается идеями восстановления исторической «справедливости», возрождения национального самосознания, поощряются разные сборища бывших военнослужащих подразделений СС, деятельность которых была признана преступной Нюрнбергским трибуналом.
Глубоко ошибаются или лицемерят те, кто сегодня пытается говорить о Нюрнберге как о перевернутой странице истории. Такой облегченный подход может быть на руку только недобитым реваншистам либо их ностальгирующим последователям, но никак не трезвомыслящим людям, стоящим на позиции объективности и правды.
Наконец, выскажу еще одно важное соображение. Мне, стоявшему у истоков мирового антиядерного движения юристов, приятно было видеть на форуме, посвященном юбилею Нюрнберга, моих давнишних боевых соратников и с ними молодых последователей, озабоченных северокорейским ядерным эксцессом. Возможно, длительная пауза в наших антивоенных акциях вызвана успокоением ситуации на атомном горизонте, а может, демонтажем Советской ядерной державы, интеграцией новой России в Европейское сообщество. Но становится очевидным — расслабляться рано и ошибочно. И мне важно было услышать мнение американского профессора С. Мендловица, одного из основателей антиядерного движения юристов и ответственного за обеспечение связи с ООН, а также руководителя немецкого отделения ИАЛАНА П. Беккера — что же следует предпринять юридической общественности в складывающейся ситуации; почему нарушается договор о нераспространении, в частности, выявить подлинные причины срыва договорных обязательств по Северной Корее. Их соображения оказались неоднозначными, но одинаково решительными — прекратить ядерные испытания. Возродить былой боевой настрой антиядерной организации, связать ее с антитеррористическим движением.
Таковы некоторые соображения относительно роли и места Нюрнбергского процесса в новейшей истории юстиции и правосудия, мое видение приоритетных задач, вставших пред юридической и более широкой миролюбивой общественностью в условиях новых глобальных вызовов и угроз.
Позволю напомнить юристам «нержавеющий» древнеримский правовой постулат, который блестяще осуществил Нюрнбергский трибунал: «Да совершится правосудие, хотя бы погиб мир». Нюрнбергский прецедент — пожалуй, единственный случай в истории юстиции, когда глубокий смысл бескомпромиссной и жестокой формулы этого постулата стал почти явью. В чудом спасенный и охраняемый мир почитаемый Нюрнберг внес решающий вклад. Он снова зовет нас к согласию и деятельности, следуя определенному им пути.
В работе Международной конференции «Нюрнбергский процесс и проблемы международной законности», прошедшей в ноябре в Москве, приняли участие представители юридической, ветеранской, молодежной, конфессиональной и научной общественности из 80 регионов России, государственных и правоохранных структур стран СНГ, Республик Азербайджана, Армении, Беларуси, Казахстана, Киргизии, Молдовы и Украины, выдающиеся деятели юстиции и миротворческих движений зарубежных стран — Федеративной Республики Германии, Китая, Индии, Латвии, Нидерландов, Сербии, Словении, Соединенных Штатов Америки, руководящие деятели старейших международных организаций: Международной ассоциации юристов-демократов во главе с ее Президентом Дж. Шарма и Генеральным секретарем, участником Нюрнбергского трибунала Р. Вейлем, Международной ассоциации уголовного права и членов ее директората — профессоров П. Вилькицки и С. Беятовича; организации «Юристы против ядерного оружия» во главе с П. Бекером, С. Медловицем и М. Мором, Международной ассоциации генеральных прокуроров и ее вице-президента Э. Фена (Китайская Народная Республика). Особый интерес делегатов вызвало присутствие на конференции двух посланниц недавно созданного Международного уголовного суда (МУС) Н. Пиллэй и А. Ушацка, а также послов и дипломатических представителей целого ряда зарубежных государств. Принят итоговый документ двухдневной дискуссии.
