(Тиунов О. И.) («Журнал российского права», 2011, N 10)
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО И ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ
О. И. ТИУНОВ
Тиунов Олег Иванович, заведующий отделом международного публичного права ИЗиСП, доктор юридических наук.
Рассматриваются различные позиции Конституционного Суда РФ во взаимодействии с международным правом как основным инструментом гармонизации и унификации права государств посредством действия общепризнанных принципов, норм и стандартов. Главной формой закрепления обязательства по гарантии является международный договор. В современный период сохраняется значение индивидуальных и коллективных гарантий, которые могут применяться наряду с другими способами обеспечения договоров, в частности в сочетании с международно-правовым контролем. Как правило, международно-правовые гарантии призваны обеспечить юридический статус определенного государства, например его постоянный нейтралитет, и являются важным фактором поддержания международной безопасности.
Ключевые слова: международно-правовые гарантии, оформление международно-правовых гарантий, роль международного договора, гарантии и международный контроль, виды гарантий, международная безопасность.
International law and legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation O. I. Tiunov
This article gives the concept of international legal guarantees, their types are defined. The main form of legislative consolidation of the guarantee is the international agreement. The value of individual and collective guarantees remains at the present time. They can be applied together with a number of other methods of performance of agreements, for example, taken with the international legal control. As a rule, international legal guarantees should provide the legal status of the certain state, for example, its permanent neutrality. They are the important factor of maintenance of the international security.
Key words: international legal guarantees, legalization of international legal guarantees, significance of the international agreement, guarantees and international control, types of guarantees, international security.
Современная международно-правовая система тесно связана с системой внутригосударственного права. Эта связь отражает тенденцию к интернационализации общественной жизни, достигшей глобального уровня, так как данная тенденция в различных формах охватила все государства и все основные сферы жизни общества <1>. На этой основе развитие международного права свидетельствует о том, что оно проявляет себя как основной инструмент гармонизации и унификации права государств посредством действия общепризнанных принципов, норм и стандартов, являющихся универсальными демократическими правилами поведения <2>, которые находят применение и во внутригосударственных отношениях Российской Федерации, в том числе в отношениях, порождаемых решениями Конституционного Суда РФ. ——————————— <1> См.: Амплеева Е. Е. Современная международная нормативная система // Юрист-международник. 2008. N 1. С. 3. <2> Там же. С. 6.
Прежде чем дать оценку роли таких решений, следует отметить, что указанные системы права функционируют в формате не подавления одной системой другой, а взаимодействия друг с другом. Это взаимодействие проявляется по-разному, например ему присущи как форма имплементации международно-правовых норм в национальное законодательство, так и влияние норм национального права на содержание международного права. В конечном итоге обогащается и развивается сфера функционирования указанных правовых систем. Г. Кельзен, рассматривая вопрос о правах и обязательствах государства как субъекта правовых отношений, подчеркивал, что указанные права и обязательства могут иметь двоякое происхождение: они определяются как высшим юридическим порядком — международным правом, так и национальным правовым порядком <3>. ——————————— <3> См.: Kelsen H. Pure Theory of Law. Gloucester, 1989. P. 302.
По мнению Х. Л.А. Харта, «в природе или функциях международного права нет ничего такого, что было бы несовместимо с идеей о том, что его нормы могут быть предметом законодательного воздействия» <4>. ——————————— <4> Hart H. L.A. The Concept of Law. Oxford, 1994. P. 230.
В современный период главная задача их функционирования — достижение эффективности, диктуемой социальной необходимостью. Если международное право, как и национальное, ограничивает в определенных сферах свободу действий государства, например запрещает ведение агрессивной войны, или устанавливает наднациональный характер полномочий определенных межгосударственных организаций, то это никак не должно влиять на качественные характеристики суверенитета государств — участников соответствующих международных договоров, так как такого рода решения связаны с повышением эффективности норм права, а не с отрицанием суверенитета. Следовательно, ограничение свободы действий государства на основе его согласия в рамках действующих правовых принципов не означает ограничения суверенитета государства. Суверенитет продолжает осуществляться путем взаимодействия международного права и национального законодательства. От функций международного права и национального права как разновидностей систем права следует отличать функции органов государства. Так, среди федеральных органов исполнительной власти России следует выделить федеральные министерства, службы и агентства, осуществляющие свои функции в пределах установленных для них полномочий. Если федеральное министерство выполняет функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию, то федеральная служба осуществляет определенные контрольные и надзорные функции и ряд специальных функций, например, в области обороны, а федеральное агентство — функции по оказанию государственных услуг, правоприменительные функции и т. п. Осуществление государственных функций связано с регулированием соответствующими нормативными актами определенной группы общественных отношений в тех или иных сферах. Так, исполнение государственной функции по вопросам гражданства регулируется Административным регламентом, в котором определены органы, исполняющие данную государственную функцию, нормативные правовые акты, административные процедуры и т. п. <5>. ——————————— <5> См.: Приказ МИДа России от 16 июня 2008 г. N 7491 «Об утверждении Административного регламента исполнения государственной функции по вопросам гражданства».
В условиях глобализации фактор взаимозависимости государств многократно возрастает, что требует повышения качества и эффективности исполнения государственных функций и отражается на взаимодействии суверенитета и международного права. В то же время велика роль международного права в обеспечении суверенных прав государства. В связи с этим распространенные ранее взгляды об ограничении суверенитета любым международным договором не получают подтверждения в практике государств. Международно-правовой принцип суверенного равенства исходит из того, что все государства обладают равными суверенными правами и соответствующими обязанностями, а нормы международного права создаются на основе согласования воль сторон, т. е. на основе равенства государств. Поэтому ограничение международным правом свободы действий государства не означает ограничения его суверенитета <6>. Суверенитет — это качественная характеристика государства, и его не может быть больше или меньше. «Государства, полностью сохраняя свой суверенитет, могут создавать и участвовать в надгосударственных организациях именно с целью более результативного взаимного сотрудничества и повышения эффективности функционирования организации… Надгосударственность не может рассматриваться как носитель элементов суверенности, однако особенность ее внешнего проявления связана с проявлением известной независимости международного объединения от своих суверенных участников» <7>. ——————————— <6> См.: Фархутдинов И. З. Международное право: молодое и вечное [Рецензия на кн.: Лукашук И. И. Международное право. Том I. Общая часть. М., 2005; Том II. Особенная часть. М., 2005] // Право и политика. 2006. N 7. С. 142 — 143. <7> Моисеев А. А. Надгосударственность в международном праве // Государство и право. 2007. N 8. С. 73.
Фактор взаимодействия международного права и национального права государств ярко проявляется при оценке функций международного права. И. И. Лукашук рассматривал данные функции как основные направления воздействия норм международного права на социальную среду, определяемые общественным предназначением этих норм <8>. С точки зрения Е. Г. Ляхова, «международное сообщество в лице субъектов и акторов межгосударственной системы и международных отношений может рассчитывать (и должно требовать) от международного права как элемента межгосударственной системы большей функциональности, то есть действий по осуществлению функций международного права как разносторонних способов и методов самореформирования и системности, воздействия на межгосударственную систему» <9>. ——————————— <8> См.: Лукашук И. И. Международное право. Т. I. Общая часть. М., 2005. С. 43. <9> Ляхов Е. Г. К проблеме идентификации функций международного (публичного) права // Московский журнал международного права. 2007. N 3. С. 14.
Недостатком указанных определений следует считать придание международному праву неких качеств саморазвития, «самореформирования» без учета роли государств, выступающих главными созидателями, творцами международного права. Направления воздействия норм международного права на социальную среду не могут определяться непосредственно самим международным правом. Эти направления определяются государствами и иными субъектами, создающими нормы международного права и вкладывающими в их содержание функциональные составляющие действия этих норм. Содержание функциональных составляющих определяется с учетом социальных потребностей государств и иных субъектов в той мере, в какой это возможно для обеспечения сотрудничества на данный исторический период. Государства, принимая во внимание существующие условия для действия и развития международно-правовых норм, придают им соответствующую функциональную направленность. В связи с этим субъекты международного права обязаны обеспечивать эффективность международного права в пределах реальных обязательств. Действия по осуществлению функций международного права не могут предприниматься самим международным правом. Функции международного права — это вытекающие из международных обязательств государств и иных субъектов международного права коренные и обобщенные направления их деятельности, свидетельствующие об особенностях проявления международного права в различных сферах регулирования общественных отношений. Функции международного права проявляются через международно-правовую практику государств. Вместе с тем государство может определить посредством своего национального законодательства функционирование определенных норм международного права в своей правовой системе. Принимая во внимание способность норм международного права в определенных случаях выполнять те же регулятивные функции, которые присущи нормам национального права, страны нередко используют международно-правовые нормы в качестве элементов своей правовой системы (как ее составную часть) либо включают их в состав национальной системы законодательства (права). Содержание ч. 4 ст. 15 Конституции РФ свидетельствует о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Кроме того, функциональная характеристика международного права — явления, обусловленного его спецификой (сочетанием культурно-исторического и социально-политического компонентов права), — находит отражение как в международной системе, так и в системе международного права <10>. ——————————— <10> См.: Палазян А. С. Функциональная характеристика международного права // Международное публичное и частное право. 2009. N 5. С. 4.
Что касается направлений действия, функционирования современных форм права, то для целей данной статьи наибольший интерес представляют функции нормирования, регуляции, судебного разрешения споров, ответственности. Особенности проявления этих функций в процессе взаимодействия международного права и национального права государства можно выявить на примере содержания тех законов Российской Федерации, в которых международные договоры рассматриваются в качестве одной из правовых основ деятельности российских государственных органов, в том числе в сферах судопроизводства и правоохранительной деятельности. Так, в Федеральном конституционном законе от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» функция нормирования отражена в положениях, согласно которым единство судебной системы обеспечивается путем применения всеми судами как Конституции РФ, федеральных законов, законов субъектов РФ, так и общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ. Являясь составной частью правовой системы РФ, указанные международно-правовые источники сохраняют свое значение как нормы международного права. Следовательно, на них распространяют свое действие положения права международных договоров как одной из отраслей международного права. Так, Венская конвенция о праве международных договоров 1969 г., обязательства по которой признаны Российской Федерацией и положения которой составляют часть правовой системы РФ, влияет на содержание ряда внутригосударственных актов России, например в Федеральном законе от 15 июля 1995 г. N 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» содержатся такие функциональные направления применения международно-правовых норм, как содействие развитию (нормированию) и регулированию внутригосударственных правил, касающихся действия международных договоров РФ. Функции нормирования и регулирования проявляются в наделении компетентных органов соответствующими правами и обязанностями, когда устанавливается определенный порядок деятельности этих органов и регулируется круг их отношений; более того, компетентные органы обязаны руководствоваться определенными нормативными актами, включая Конституцию РФ, законы и иные акты РФ, международные договоры РФ. В связи с этим функции международного права в его взаимодействии с нормами национального права проявляются в формировании различных по характеру норм: управомочивающих и предписывающих. Согласно управомочивающим нормам принятие законов передается на усмотрение компетентных органов государств. Так, Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. разрешает прибрежным государствам, но не обязывает их, принимать законы и правила, относящиеся к мирному проходу через территориальное море иностранных гражданских судов. Предписывающие нормы возлагают на договаривающиеся стороны обязанность совершения определенных действий либо отказа от них. Подобные нормы отражают требования Конвенции ООН против коррупции 2003 г. в части обеспечения защиты любых лиц, сообщающих компетентным органам о любых фактах, связанных с преступлениями, признанными таковыми в соответствии с Конвенцией, от любого несправедливого обращения. Что касается функции регулирования международных споров, то она тесно связана с реализацией государствами и другими субъектами норм международного права. Реализация международно-правовых норм происходит в формах соблюдения, исполнения, использования, применения. Если соблюдение связано с воздержанием от совершения запрещенных нормами международного права действий, то исполнение касается принятия активных, в том числе организационно-правовых мер по осуществлению норм. Использование норм — реализация заложенных в них возможностей по выполнению взятых обязательств, причем эти возможности можно выявить при помощи толкования соответствующих норм. Применение международно-правовых норм позволяет решить конкретную задачу, достичь поставленные цели, получить тот результат, на который рассчитывали создатели нормы. Поскольку обеспечение функционирования определенной системы отношений является задачей создателей международно-правовых норм, они должны учитывать в процессе реализации норм состояние международных отношений и самого международного права. В случае если возникает спор относительно полноты реализации международного договора каким-либо из его участников или грубого нарушения им общепризнанных принципов и норм международного права либо из-за неясности способов осуществления применяемой нормы, то согласно современному международному праву государства обязаны разрешать возникшие разногласия на основе суверенного равенства и свободы выбора средств мирного разрешения споров: переговоров, посредничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства, обращения к региональным органам и соглашениям и т. д. Прибегая к тому или иному средству разрешения спора, государства учитывают эффективность примененного средства и возможности совершенствования соответствующих норм международного права в дальнейшем. Как справедливо полагает Д. М. Азми, «новации должны опираться на сложившиеся, сформировавшиеся ценности, на достижения правоведческой науки и юридической практики» <11>. Оригинальной представляется позиция Х. Л.А. Харта, который считает, что одной из типичных функций права является разрешение спора между его субъектами в судебном порядке с предъявлением спорящими сторонами соответствующих требований и доказательств. Поэтому право, по Х. Л.А. Харту, представляет собой то, что скажут суды по определенному вопросу. «Нормы есть продукт судебных решений», и особую роль относительно содержания права играют высшие суды <12>. Из этого следует, что ученый относит деятельность международных и национальных судов к разряду создателей права. Однако положения, выработанные высшими судами, непосредственно не создавая права, в состоянии влиять, воздействовать на его развитие. ——————————— <11> Азми Д. М. Значение отраслевого деления права. Критерии выделения и иерархия отраслей права // Государство и право. 2011. N 2. С. 86. <12> См.: Hart H. L.A. Op. cit. P. 141, 146, 229.
При этом следует учитывать, в какой мере нормы международного права проявляют себя во внутригосударственных отношениях, особенно это касается случаев, когда эти нормы применяются судами и другими органами, обладающими полномочиями по непосредственному их применению, а в надлежащих ситуациях обязанными ссылаться на нормы международного права. В этом плане международное право должно учитывать особенности внутригосударственного права различных стран, так как во многих ситуациях нормы международного права реализуются посредством их применения на национальном уровне, когда осуществляется реальный процесс действия международных норм в национальных правовых системах <13>. Речь идет о реализации и определении соответствия таких норм, которые принадлежат к разным системам. Не противореча друг другу, они имеют различные юридические основы. Если функции норм национальной системы проявляются, к примеру, через судебное решение по делу, вынесенное на основании внутригосударственных актов, то нормы примененных судом международных актов по этому же делу могут иметь двоякое значение. В одних случаях решение суда по делу невозможно без применения необходимых юридических критериев, содержащихся в международных правилах. Так, Постановление КС РФ от 11 мая 2005 г. основано на соответствующих статьях Конституции РФ во взаимосвязи со ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и п. 2 ст. 4 Протокола N 7 к ней. Завершенность итоговому решению указанного дела придали положения названных международно-правовых актов. ——————————— <13> См.: Саидов А. Х. Взаимодействие международного права и сравнительного правоведения: вопросы теории и практики // Юрист-международник. 2006. N 4. С. 57.
В других случаях ссылки на нормы международного права имеют целью оказать помощь в формировании правовой позиции суда, а также играют роль дополнительных аргументов. В функциональном плане суд при вынесении решения по делу с помощью международного правила подтверждает применение внутригосударственного правила, например соответствующей нормы Конституции. Кроме того, в постановлениях и определениях КС РФ нередко можно встретить формулировку о том, что норма международного договора корреспондирует с положениями Конституции РФ, т. е. положения международных актов подтверждают значимость внутригосударственных предписаний. Во всех этих случаях функциональное значение международных и внутригосударственных норм, используемых или применяемых на совместной (одновременной) основе в рамках общего предмета правового регулирования, проявляется в содержании судебного постановления в виде оптимального решения исследуемого вопроса. Об этом свидетельствует анализ правовых позиций КС РФ. Термины «правовая позиция Конституционного Суда РФ», «правовая позиция судей» нашли закрепление в законодательстве, что активизировало разработку этих категорий в теории конституционного права и процесса. Появление данного юридического феномена, обладающего качествами объективности и самоценности, справедливо связывают с развитием в Российской Федерации правосудия, особенно конституционного <14>. ——————————— <14> См.: Власенко Н. А., Гринева А. В. Судебные правовые позиции (основы теории). М., 2009. С. 12 — 19.
Исследователи выделяют различные признаки правовых позиций. Так, П. А. Лаптев применительно к правовым позициям ЕСПЧ рассматривает последние как установки, подходы Суда, выработанные в результате толкования соответствующих конвенционных положений <15>. Эта оценка касается судебного типа правоприменения, анализ которого в отличие от других его типов — управленческого и административного — представляет для целей данного исследования наибольший интерес. Однако следует отметить, что разделение правоприменительных позиций на судебные, управленческие и административные связано с разновидностями и статусом субъекта, вырабатывающего и применяющего эти позиции <16>. Рассматривая признаки правовой позиции судебного органа — классического субъекта правоприменения, Н. А. Власенко и А. В. Гринева акцентируют внимание на том, что такая позиция — это «мыслительный акт, представляющий собой текстовое системное изложение суждений судебной инстанции (судьи) о мотивах целесообразности применения той или иной юридической нормы или группы норм» <17>. Данное определение отличается от высказанных ранее суждений тем, что в нем сделан акцент на системную составляющую правовой позиции, связанную с доказательствами необходимости применения определенных юридических норм. Авторы выделяют такие признаки правовой позиции, как юридическая обязательность, юридический авторитет. Среди судебных правовых позиций выделяются правовые позиции КС РФ. Л. В. Лазарев дает следующее определение его правовой позиции: «Это нормативно-интерпретационное установление, являющееся результатом судебного конституционного толкования, правовым основанием итогового вывода (решения) Конституционного Суда, имеющее общий и обязательный характер, выражающее правопонимание Конституционным Судом конституционных принципов и норм, общепризнанных принципов и норм международного права и конституционно-правового смысла оспоренного нормативного положения и разрешающее спорную конституционно-правовую проблему» <18>. В центре внимания находятся вынесенные на основе правовых позиций КС РФ решения, которые рассматриваются в качестве нормативно-интерпретационных актов — новых источников российского права. С их помощью Конституционный Суд осуществляет правокорректирующую функцию, касающуюся нормотворчества органов публичной власти. В приведенном определении показан результат примененной правовой позиции, вследствие чего принимается и начинает функционировать решение Суда как специфический источник права. В указанном определении не отражена составная часть категории «правопонимание» применительно к такому виду источников права, как международные договоры. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ они наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права входят в ее правовую систему. Как известно, формами выражения общепризнанных принципов и норм международного права являются международные договоры и международно-правовые обычаи. Однако большое количество международных договоров не связано с закреплением в них или подтверждением ими общепризнанных принципов и норм. Такие договоры регулируют отношения в самых различных сферах, например в сферах культуры, технического сотрудничества, охраны окружающей среды, условий труда и т. п. Чаще всего нормы международных договоров регулируют двусторонние отношения или имеют региональный характер и в силу этого не являются универсальными, т. е. общепризнанными. Вместе с тем, если Россия участвует в этих договорах и принимает их обязательность, они являются частью ее правовой системы. В связи с этим правовые позиции КС РФ должны учитывать определенные Конституцией РФ источники, в том числе международные договоры. ——————————— <15> См.: Лаптев П. А. Правовые позиции Европейского суда по правам человека и правовая система Российской Федерации // Российское правосудие. 2008. N 11. С. 104. <16> См.: Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 37 — 38. <17> Там же. С. 46. <18> Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2008. С. 75.
Сказанное вовсе не отрицает значения опыта других стран в области нормотворчества и правоприменительной деятельности судов. Так, в рамках Европейского союза (ЕС) в 2000 г. была принята Директива 2000/43/EC о соблюдении принципа равного подхода к лицам независимо от их расовой принадлежности и расового происхождения и Директива 2000/78/EC, согласно которой были определены общие принципы равного обращения в сфере занятости. У государств — членов ЕС в указанных сферах возникли определенные обязательства, которые впоследствии нашли отражение в законодательстве этих государств. Более того, члены ЕС в своей судебной практике и в соответствующем законодательстве обязаны ссылаться на требования директив. «После того, как директивы были имплементированы во внутреннее законодательство стран ЕС, правоприменительная практика каждого государства — члена Европейского сообщества обогатилась рядом судебных решений по защите права на равенство/недискриминацию» <19>. Вместе с тем членство в ЕС предполагает действие на территории государств — членов этого объединения законодательства ЕС как конкурирующей правовой системы. В Определении Суда ЕС по делу N 106/77 содержится разъяснение о том, что в соответствии с правом Сообщества и необходимостью обеспечения его эффективности в случае коллизии норм национального права и права ЕС национальный суд должен применить право ЕС с учетом того, что оно существенно отличается от других источников международного права и функционирует следующим образом: законодательство ЕС наделяет государства и их граждан правами и обязанностями, а их обеспечение должно осуществляться национальными судебными органами <20>. ——————————— <19> Гулина О. Р. Право на равенство и защита от дискриминации: опыт Европейского союза и Совета Европы // Государство и право. 2011. N 2. С. 26. <20> См.: Степанов Е. М. Право Европейского сообщества и национальное право. Развитие принципов права Европейских сообществ // Московский журнал международного права. 2008. N 1. С. 110 — 111.
По сути, функционирование международно-правовых норм в рамках ЕС как интегративного объединения осуществляется на базе не только универсального, но и регионального уровня. Универсальный уровень предполагает применение органами публичной власти норм общего международного права, а региональный — локальных норм и норм права ЕС. Особую категорию норм составляют общие принципы права, признанные цивилизованными нациями и указанные в качестве источника права в ст. 38 Статута Международного суда ООН. Значение этих принципов было подчеркнуто в решении Суда Европейских сообществ от 12 декабря 1972 г. применительно к судебной практике в рамках европейской интеграции: «Это не только общие принципы национального права государств-членов, но также принципы международного публичного права». Общие принципы права следует рассматривать как ресурс для совершенствования правоприменительного процесса, так как они играют существенную роль в обосновании решений суда, если имеются пробелы в международном праве; при разрешении коллизий международно-правовых норм; при толковании международно-правовых норм <21>. Важное значение указанные принципы имеют для развития национального права государств, эффективного функционирования международного права как нормативной системы. Особую роль общие принципы права играют в утверждении принципа законности, касающегося всей системы права в целом, в том числе при реализации международного уголовного права. Во многих судебных решениях зафиксированы правовые позиции судей Международного уголовного трибунала относительно судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г. и касающиеся характерных особенностей принципов законности. В них, в частности, определено, что «законность зиждется на определенных правовых принципах и положениях, таких, как принципы «Nullum crimen sine lege» («Нет преступления без закона, если закон его не предусматривает»), «Nulla poena sine lege» («Нет преступления без кары») и принцип запрещения ретроактивного применения уголовных законов и санкций. Суд указал на то, что в основных правовых системах мира эти принципы признаются в качестве фундаментальных принципов уголовной ответственности и что с ними тесно связано требование ясности закона и запрещения неопределенности в уголовном законодательстве. Без соблюдения названных принципов никакой процесс объявления какого-либо деяния преступным не может достигнуть своей цели и не может быть одобрен» <22>. Поскольку задача международного уголовного права — поддержание баланса между защитой интересов правосудия и обеспечением справедливости по отношению к обвиняемому, то ее выполнение также будет содействовать обеспечению справедливого мирового правопорядка <23>. Таким образом, с принципом законности тесно связан принцип справедливости. Правовые основания принципа справедливости закреплены в ряде международных актов в виде определенных требований, например требование соблюдения прав человека на справедливое судебное разбирательство зафиксировано в ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Протокола N 6 к Конвенции о защите прав челове ка и основных свобод. Принцип справедливости чаще всего рассматривается в качестве генерального принципа по отношению к принципам законности, демократизма, гуманизма; выражается в равенстве прав и обязанностей субъектов общественных отношений с точки зрения их содержания или социальной ценности. Уголовный кодекс РФ рассматривает восстановление социальной справедливости в качестве основной цели наказания. Справедливыми должны быть средства их достижения и результаты юридической ответственности <24>. Последняя проявляет себя как функция современного международного права, реализация которой обретает исключительную важность для национальных судов. Международное уголовное право оказывает существенное воздействие на толкование норм, включенных в национальные правовые системы, что способствует разрешению коллизий, возникающих между нормами международного и национального уголовного права, параллельному существованию международной и национальных юрисдикций. Как полагает германский ученый Г. Верле, «имплементационное законодательство следует толковать в духе, наиболее благоприятствующем международному уголовному праву. Национальные суды должны учитывать содержание «родительских норм» международного уголовного права и их толкование международными судами и, где уместно, судами иностранных государств» <25>. Следует подчеркнуть, что Конституционный Суд РФ, не имея конституционной юрисдикции, специального, особого полномочия проверять соответствие законов и иных правовых актов нормам международного права, весьма продуктивно использует положения международных актов при решении иной задачи — при формировании своей правовой позиции по рассматриваемому делу о соответствии Конституции РФ того или иного нормативного акта, что не противоречит Конституции РФ и Федеральному конституционному закону от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». Такая практика соответствует любому конституционному полномочию Суда, а также функциональным целям взаимодействия международного права и национального права государств, так как «с одной стороны, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации используются как один из критериев оценки Конституционным Судом оспариваемых правоположений, с другой — своими решениями, опирающимися на эти международно-правовые принципы и нормы, Конституционный Суд содействует их реальному включению в российскую правовую систему, в практику правотворчества и правоприменения, формированию уважения к ним и понимания необходимости добросовестного выполнения международных обязательств страны» <26>. При этом необходимо учитывать, что Конституция РФ согласно ее ч. 4 ст. 15 признает приоритет ратифицированных и вступивших в силу международных договоров России над законами РФ: в случае, если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, применяются правила международного договора. Из содержания Конституции РФ следует, что она имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории РФ (ч. 1 ст. 15). Следовательно, в случае противоречия положений международного договора требованиям Конституции, последние будут иметь преимущественную силу. Особый случай связан с вопросом о конституционности международного договора, который для России не вступил в силу. Конституционный Суд РФ согласно п. «г» ч. 2 ст. 125 Конституции РФ имеет правомочие разрешать дела о соответствии Конституции РФ не вступивших в силу международных договоров РФ. Пока договор не вступил в силу, а вопрос о его конституционности не поставлен, он не может стать частью правовой системы России и, следовательно, не попадает в «орбиту» взаимодействия норм международного и национального права. Однако признание договора либо отдельных его положений не соответствующими Конституции РФ порождает более серьезные последствия — они не подлежат введению в действие и применению. В связи с этим договор не может быть ратифицирован, утвержден и не может вступить в силу для Российской Федерации иным образом. Если положения договора временно применялись до его вступления в силу, что не противоречит международному праву, должно прекратиться временное применение договора и рассмотрение проекта федерального закона о его ратификации. Таким образом, полномочие Конституционного Суда РФ проверять конституционность не вступивших в силу для Российской Федерации международных договоров служит целям согласованного функционирования обеих правовых систем: гармонизации, совместимости национального и международного права, избежанию коллизий между этими системами права <27>. ——————————— <21> См.: Рабцевич О. И. Проблема общих принципов права в международном праве // Право и политика. 2007. N 11. С. 85. <22> Михайлов Н. Г. Принцип законности в толковании судей Международного трибунала по бывшей Югославии // Государство и право. 2010. N 4. С. 63. <23> Там же. С. 63. <24> См.: Филимонов В. Д. Справедливость как принцип права // Государство и право. 2009. N 9. С. 7, 9, 12. <25> Верле Г. Принципы международного уголовного права. М., 2011. С. 169. <26> Лазарев Л. В. Указ. соч. С. 123 — 124. <27> Там же. С. 121.
Функциональные аспекты международного и национального права в их взаимодействии друг с другом проявляются в ряде правовых позиций КС РФ по различным предметам обращения в Суд: конституционного статуса личности, федеративного устройства, организации государственной власти и местного самоуправления, законотворческих процедур и действия правовых актов, по вопросам деятельности самого суда. Так, заслуживает особого внимания правовая позиция КС РФ, изложенная в Определении от 7 октября 1997 г. N 88-О: «Правовые позиции, содержащие толкование конституционных норм либо выявляющие конституционный смысл закона, на которых основаны выводы Конституционного Суда РФ в резолютивной части его решений, обязательны для всех государственных органов и должностных лиц (ст. 6 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»)». В отличие от не вступивших в силу международных договоров РФ «Конституционный Суд РФ не осуществляет предварительный контроль законов, не вступивших в силу, т. е. не подписанных и не обнародованных Президентом РФ» <28>. Разрешение Конституционным Судом дел о соответствии Конституции РФ федеральных законов и иных нормативных актов связано с функцией Суда осуществлять конституционный контроль и тем самым проверять конституционно-правовое качество действующих законов, что реально способствует развитию права <29>. В то же время «сам по себе факт несоответствия закона вступившему в силу международному договору Российской Федерации не является основанием для принятия Конституционным Судом запроса к рассмотрению» <30>, так как этот вопрос решен Конституцией РФ, согласно которой, как уже говорилось, в случае имеющегося противоречия правила международного договора превалируют над правилами, предусмотренными законом. В правовых позициях КС РФ также подчеркивается, что международные договоры Российской Федерации играют важную функциональную роль, так как являются составной частью ее правовой системы, и обязательства по этим договорам должны выполняться органами публичной власти и другими субъектами общественных отношений. «Ратифицируя Конвенцию о защите прав человека и основных свобод, Российская Федерация признала юрисдикцию ЕСПЧ обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов (Федеральный закон от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ). Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения ЕСПЧ — в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, — являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права» <31>. ——————————— <28> См.: Постановление КС РФ от 6 апреля 1998 г. N 11-П. <29> Лазарев А. В. Указ. соч. С. 53. <30> Определение КС РФ от 4 декабря 1997 г. N 139-О. <31> См.: Постановление КС РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П.
С учетом того, что права и свободы человека и гражданина согласно ст. 18 Конституции РФ являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием, правовые позиции КС РФ по вопросам конституционного статуса личности привлекают особое внимание. За время деятельности Конституционного Суда РФ наработаны решения, в которых определены позиции Суда по общеправовым вопросам, вопросам гражданства, гражданских (личных) и политических прав и свобод, права на свободу и личную неприкосновенность, защиты чести и достоинства, права на доступ к информации, права на свободу передвижения и выбора места жительства, свободы совести и вероисповедания, избирательных прав и других прав и свобод человека и гражданина, закрепленных, в частности, в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г., Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах 1966 г., Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и Протоколах к ней, Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека 1995 г. и множестве других международных актов, признаваемых Российской Федерацией в качестве обязательных. В своих решениях КС РФ использует и такие международные акты, которые не являются международными договорами и имеют лишь рекомендательный характер. Например, это относится к одной из резолюций ООН — Всеобщей декларации прав человека 1948 г. Использование этого документа в правоприменительной деятельности представляется вполне уместным, поскольку его положения оказали существенное влияние на содержание ряда международных договоров в сфере защиты прав человека и основных свобод и стали впоследствии восприниматься государствами в качестве международно-правовых обычаев, имеющих юридическое значение. Указанные международные акты содержат положения, касающиеся защиты ряда совпадающих прав, например права на судебную защиту. Правовые позиции КС РФ в зависимости от предмета судебного рассмотрения раскрывают различные грани этого права. Так, в Постановлении от 16 марта 1998 г. N 9-П КС РФ определил конституционное содержание права на судебную защиту, отметив, что данное право должно предполагать конкретные гарантии, которые позволяли бы реализовать его в полном объеме и обеспечить эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. В другом Постановлении КС РФ от 3 февраля 1998 г. N 5-П сказано, что отсутствие возможности пересмотреть судебный акт умаляет и ограничивает право каждого на судебную защиту. Постановлением КС РФ от 28 мая 1999 г. N 9-П эта правовая позиция была распространена на все виды судопроизводства. В Постановлении КС РФ от 2 февраля 1996 г. N 4-П по делу о проверке конституционности ряда положений УПК РСФСР правовая позиция Суда отразила положения Международного пакта о гражданских и политических правах, который, «исходя из материального содержания правосудия и приоритета в нем прав человека, подчеркивает, что цель исправления судебных ошибок служит основанием для пересмотра окончательных решений судов, «если какое-либо новое или вновь обнаруженное обстоятельство неоспоримо доказывает наличие судебной ошибки» (п. 6 ст. 14 Пакта)». Данное положение содержит более широкие возможности для исправления судебных ошибок, чем действовавший в тот период УПК РСФСР, а также имеет согласно Конституции РФ приоритет перед внутренним законодательством и служит основой устранения ошибочного судебного решения, которое не может рассматриваться как справедливый акт правосудия и должно быть исправлено. Ряд правовых позиций КС РФ связан с «параллельным» обоснованием выводов, необходимых для вынесения окончательного решения разными судами, — когда аргументы, приводимые Конституционным Судом, аналогичны позиции, сформулированной ЕСПЧ по однотипному вопросу. В Постановлении КС РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П говорится о том, что требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу в связи с появлением новых или вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенных нарушений, которые были допущены на предыдущих стадиях процесса и привели к неправильному разрешению дела. Аналогичная позиция сформулирована ЕСПЧ в деле Никитин против России (Постановление от 20 июля 2004 г.), признавшим, что возможность рассмотрения требования о пересмотре оправдательного приговора только в течение одного года с момента вступления его в силу согласуется с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Наконец, с учетом практики ЕСПЧ, а также исходя из международных обязательств Российской Федерации, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод как составной части правовой системы России, применительно к обеспечению права на помощь адвоката (защитника), согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ «цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь» <32>. ——————————— <32> Постановление КС РФ от 29 ноября 2010 г. N 20-П.
Практика применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод приобрела значение «единственного регионального каталога прав человека, который обязателен практически для всего континента» и который превратился в инструмент европейского публичного порядка и в этом смысле олицетворяет «коллективное исполнение» гарантий Конвенции, наделенной, по мнению председателя ЕСПЧ в 1998 — 2007 гг. Л. Вильдхабера, особым, конституционным характером <33>. Конвенции «необходимо обеспечить главенство над национальным правом, исходя из того, что она является инструментом как международного права, так и судебных систем государств — участников Конвенции» <34>. Примечательно, что предмет регулирования Конвенции и определенных норм национального права оказывается совмещенным, так как он отражает взаимосвязь требований и Конституции РФ, и самой Конвенции. В соответствии с ч. 1 ст. 17 Конституции РФ «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией». Вопросам совмещенного предмета регулирования в значительной степени посвящено Постановление Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». По существу, в названном Постановлении регламентируется применение судами международно-правовых норм во внутригосударственных отношениях, т. е. в определенных случаях вне международных правоотношений. Как отмечает Г. В. Игнатенко, «определенные компоненты международно-правового характера вовлекаются в сферу внутригосударственной юрисдикции, поскольку ориентированы на регламентацию внутригосударственных отношений, выполняя эти функции либо совместно с национальным юридическим механизмом, либо самостоятельно» <35>. Эта линия связана с совершенствованием законодательства в различных сферах регулирования общественных отношений. Так, в юридической литературе ставится вопрос о закреплении в ГПК РФ и АПК РФ права на пересмотр по новым или вновь открывшимся обстоятельствам вступивших в законную силу актов российских судов — с учетом рассмотрения ЕСПЧ аналогичных дел <36>. ——————————— <33> См.: Вильдхабер Л. Переосмысление роли Европейского суда по правам человека // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2011. N 1. С. 14. <34> Там же. С. 15. <35> Игнатенко Г. В. Международное право: предмет регулирования как комплексная конструкция в рамках системного исследования // Российский юридический журнал. 2011. N 1. С. 45. <36> См.: Кочурина Т. А. Институт пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам: взаимодействие гражданского процессуального и международного права // Российский юридический журнал. 2011. N 3. С. 213.
Д. Мейер-Лейдевиг, рассматривая предложения по совершенствованию деятельности ЕСПЧ, обращал внимание на то, что эти предложения в значительной мере связаны с механизмами, гарантирующими соблюдение Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которые можно было бы развивать в национальном праве государств, оказывающем влияние на международное право <37>. Эта взаимосвязь нашла отражение в Постановлении КС РФ от 31 июля 1995 г. N 10-П, согласно которому в соответствии с принципами правового государства, закрепленными в Конституции РФ, органы власти в своей деятельности связаны как внутренним, так и международным правом. ——————————— <37> См.: Meyer-Ladewig J. Reform of the Control Machinery // The European Systems For the Protection of Human Rights / Ed. by R. St. J. Macdonald, F. Matscher, H. Petzold. Dordrecht; Boston; L., 1993. P. 916.
Инкорпорация на основе Конституции РФ общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ в российскую правовую систему существенно расширила возможности правоприменительной практики. Из этого следует, что конституционное регулирование определяет характер решений КС РФ, правовые позиции которого в случае необходимости обогащаются нормами международного права и иными международными установлениями, влияющими на окончательное решение Суда, а решения КС РФ, в свою очередь, влияют на развитие законодательства. Таким образом, юридическая нормативность как существенный признак правовой позиции Конституционного Суда <38>, в которую включены нормы международного права, обогащает сферу правоприменительной деятельности государства и повышает эффективность правосудия. ——————————— <38> См.: Романова О. В. К вопросу о понятии и правовой природе правовых позиций Конституционного Суда РФ // Государство и право. 2011. N 7. С. 85.
Библиографический список
Hart H. L.A. The Concept of Law. Oxford, 1994. Kelsen Hans. Pure Theory of Law. Gloucester, 1989. Meyer-Ladewig J. Reform of the Control Machinery // The European Systems For the Protection of Human Rights / Ed. by R. St. J. Macdonald, F. Matscher, H. Petzold. Dordrecht; Boston; L., 1993. Азми Д. М. Значение отраслевого деления права. Критерии выделения и иерархия отраслей права // Государство и право. 2011. N 2. Амплеева Е. Е. Современная международная нормативная система // Юрист-международник. 2008. N 1. Верле Г. Принципы международного уголовного права. М., 2011. Вильдхабер Л. Переосмысление роли Европейского суда по правам человека // Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2011. N 1. Власенко Н. А., Гринева А. В. Судебные правовые позиции (основы теории). М., 2009. Гулина О. Р. Право на равенство и защита от дискриминации: опыт Европейского союза и Совета Европы // Государство и право. 2011. N 2. Игнатенко Г. В. Международное право: предмет регулирования как комплексная конструкция в рамках системного исследования // Российский юридический журнал. 2011. N 1. Кочурина Т. А. Институт пересмотра вступивших в законную силу судебных постановлений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам: взаимодействие гражданского процессуального и международного права // Российский юридический журнал. 2011. N 3. Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2008. Лаптев П. А. Правовые позиции Европейского суда по правам человека и правовая система Российской Федерации // Российское правосудие. 2008. N 11. Лукашук И. И. Международное право. Т. I. Общая часть. М., 2005. Ляхов Е. Г. К проблеме идентификации функций международного (публичного) права // Московский журнал международного права. 2007. N 3. Михайлов Н. Г. Принцип законности в толковании судей Международного трибунала по бывшей Югославии // Государство и право. 2010. N 4. Моисеев А. А. Надгосударственность в международном праве // Государство и право. 2007. N 8. Палазян А. С. Функциональная характеристика международного права // Международное публичное и частное право. 2009. N 5. Рабцевич О. И. Проблема общих принципов права в международном праве // Право и политика. 2007. N 11. Романова О. В. К вопросу о понятии и правовой природе правовых позиций Конституционного Суда РФ // Государство и право. 2011. N 7. Саидов А. Х. Взаимодействие международного права и сравнительного правоведения: вопросы теории и практики // Юрист-международник. 2006. N 4. Степанов Е. М. Право Европейского сообщества и национальное право. Развитие принципов права Европейских сообществ // Московский журнал международного права. 2008. N 1. Фархутдинов И. З. Международное право: молодое и вечное [Рецензия на кн.: Лукашук И. И. Международное право. Том I. Общая часть. М., 2005; Том II. Особенная часть. М., 2005] // Право и политика. 2006. N 7. Филимонов В. Д. Справедливость как принцип права // Государство и право. 2009. N 9.
