(Крайнов В. И.) («Российский следователь», 2008, N 23)
ОТДЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ МЕР ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЗАЩИТЫ ВНЕ РАМОК ПРОЦЕССА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
В. И. КРАЙНОВ
Крайнов В. И., соискатель ВНИИ МВД России.
Еще несколько лет назад российскому законодательству практически не была известна такая правовая категория, как государственная защита участников уголовного судопроизводства, сейчас же институт государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства фактически сформирован. Нет необходимости доказывать давно уже ставшую совершенно очевидной истину о том, что результативность раскрытия и расследования преступлений во многом является прямым следствием уровня и качества защищенности участников уголовного судопроизводства, которые в противном случае могут стать объектом угроз, запугиваний, а то и непосредственных волевых противоправных действий со стороны лиц, крайне заинтересованных в «развале» уголовного дела, — подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, их окружения. Этой тематике посвящены как публикации, так и научные работы, и проблема, казалось бы, заключается в том, что в последние годы в российском уголовно-процессуальном законодательстве состоялся настоящий прорыв, связанный с формированием в нем института государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства. Однако более пристальный взгляд на существующее положение вещей позволяет с большой долей вероятности утверждать, что институт государственной защиты пока еще задействован не на 100%, а потому можно и нужно вести речь о его дальнейшем совершенствовании, причем делать это следует, не ограничиваясь только рамками уголовно-процессуальной отрасли права, а рассматривая проблему значительно шире — в масштабе всего массива отечественного законодательства. В самом деле, та стремительность, с которой в России возник и получил в последние годы должное развитие институт государственной защиты участников уголовного судопроизводства, позволяет сделать вполне обоснованный вывод о том, что, скорее всего, российская нормотворческая мысль и практика не остановятся на достигнутых результатах и постараются развить успех. Основания для такой оптимистической оценки предоставляют анализ законодательной базы деятельности по осуществлению мер государственной защиты уязвимых лиц и динамика ее развития. Так, если всего несколько лет назад российскому законодательству практически не была известна такая правовая категория, как государственная защита участников уголовного судопроизводства, то сейчас правоприменитель вооружен не только новым Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, нормами которого предусмотрено пять различных мер безопасности, но и имеет в своем распоряжении другой, не менее мощный, инструмент обеспечения прав и законных интересов защищаемых лиц — Федеральный закон «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства». Именно последний документ заставляет задуматься о перспективах дальнейшего развития и совершенствования деятельности по применению мер безопасности. Думается, что при нынешнем состоянии федерального законодательства возможности специального законодательства, каковым является Закон «О государственной защите…», используются далеко не полностью. Даже неглубокий анализ норм этого Закона свидетельствует о том, что документ обладает очень большим потенциалом, а разработчики конструировали его нормы с большим «запасом прочности» и расчетом на будущее, на то, что в целом законодательство Российской Федерации будет скорректировано таким образом, чтобы обеспечивать полноценную, долгосрочную и гарантированную безопасность защищаемых лиц. С этой точки зрения уже совершенно по-другому следует оценивать тот очевидный факт, что название Закона несколько не соответствует его содержанию (содержание предполагает расширительное толкование). Действительно, если в названии речь идет о государственной защите весьма узкого круга субъектов, а именно участников уголовного судопроизводства, т. е. лиц, которые имеют определенный процессуальный статус в рамках возбужденного уголовного дела, то в тексте ч. 2 ст. 2 Закона мы обнаруживаем норму, согласно которой меры государственной защиты могут применяться также и до возбуждения уголовного дела (следовательно, заведомо вне рамок уголовного процесса) в отношении заявителя, очевидца или жертвы преступления либо иных лиц, способствующих предупреждению или раскрытию преступления. Иными словами, государственная защита может осуществляться как в рамках уголовного процесса, так и за его пределами. Такой подход представляется наиболее прогрессивным и плодотворным с точки зрения формирования системы тотальной защищенности личности и повышения авторитета государства, что, в свою очередь, положительным образом влияет на конечный результат процесса отправления уголовного правосудия, повышая его качество. Обратим при этом особое внимание на последнюю категорию, в отношении которой допускается применение мер безопасности вне рамок процесса, — лица, способствующие предупреждению или раскрытию преступлений. Кто имеется в виду? Ведь, принимая во внимание, что эта категория, исходя из прямого толкования закона, отграничена от заявителя, очевидца или жертвы преступления, т. е. тех людей, которые в перспективе, вероятнее всего, все-таки станут полноправными участниками процесса уголовного судопроизводства, совершенно ясно, что в данном случае речь идет о совершенно ином круге субъектов, участие которых в уголовном процессе не образует оснований для применения в отношении их мер безопасности. Более того, наделение их каким-либо процессуальным статусом и не предполагается. Таким образом, под лицами, способствующими предупреждению или раскрытию преступлений, мы вправе подразумевать неограниченно широкий круг лиц, единственным критерием отнесения к которому будет являться «полезность» такого человека в деле противодействия преступности. (Например, с большой долей вероятности к этой категории может быть отнесен круг лиц в виде добровольных помощников правоохранительным органам.) Все меры безопасности, предусмотренные законом, можно разделить на две категории: меры безопасности общего характера и меры безопасности, обусловленные степенью общественной опасности исходного преступления. В соответствии со ст. 6 Закона к первой категории относятся: — личная охрана, охрана жилища и имущества; — выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; — обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; — временное помещение в безопасное место. В свою очередь, вторую категорию мер безопасности составляют: — переселение на другое место жительства; — замена документов; — изменение внешности; — изменение места работы (службы) или учебы. Особенностью второй категории мер безопасности является то обстоятельство, что они осуществляются только при условии, если речь идет об уголовном деле о тяжком или особо тяжком преступлении. Такой избирательный подход представляется несправедливым по отношению к тем лицам, которым может потребоваться защита в виде применения дорогостоящих и долгосрочных мер, но которые не вправе на это рассчитывать лишь только потому, что уголовное дело, в котором они выступают в качестве участника, не отнесено к категории тяжких или особо тяжких. Но ведь очевидно, что степень и интенсивность посткриминального воздействия далеко не всегда будут находиться в прямой зависимости от степени тяжести исходного преступного деяния, в связи с совершением которого возбуждено уголовное дело. Совершенно прав О. А. Зайцев, который утверждает, что «действие государственной защиты следует распространять на все категории уголовных дел, так как противоправное воздействие на участника процесса может представлять общественную опасность независимо от тяжести расследуемого преступления» <1>, доказывая тем самым, что фактическим основанием для применения мер безопасности должно служить наличие реальной угрозы, а формальным — решение уполномоченного на то органа. При этом следует учитывать не столько степень и форму противоправного воздействия, сколько цель, с которой оно осуществляется <2>. А цель, как мы уже упомянули выше, заключается в максимальном снижении эффективности процесса уголовного судопроизводства, а в идеале — в «развале» уголовного дела. ——————————— <1> Зайцев О. А. Государственная защита участников уголовного процесса. М.: Экзамен, 2001. С. 39. <2> См.: Там же.
Немало вопросов возникает по поводу применения предусмотренных законом мер безопасности на внепроцессуальной стадии, особенно в свете требования Закона, ограничивающего применение отдельных, наиболее дорогостоящих и протяженных во времени мер безопасности только уголовными делами о тяжких и особо тяжких преступлениях. Ведь с учетом требований ч. 2 ст. 2 Закона, допускающей применение мер безопасности на этапе до возбуждения уголовного дела, говорить о тяжести преступного деяния преждевременно, поскольку не состоялся еще сам факт его квалификации, а догадки или предположения в уголовно-процессуальном праве недопустимы по тем же основаниям, по которым не допускается и применение аналогии права, — эта сфера правоотношений весьма чувствительна в плане ограничения прав и свобод личности. В связи с этим более логичным выглядит подход, при котором применение уполномоченными государственными органами мер безопасности не должно обусловливаться только характером противоправного посягательства. Единственно истинным основанием для применения мер безопасности может служить только наличие прямой и наличной угрозы жизни и здоровью защищаемого лица. Однако действующая редакция Закона вряд ли позволяет реализовать такой подход. Так, ст. 16 указанного Закона довольно узко определяет те действия, которые могут служить основаниями для применения мер безопасности, замыкая их только кругом данных о наличии реальной угрозы убийства защищаемого лица, насилия над ним, уничтожения или повреждения его имущества. Все эти действия сами по себе являются уголовно наказуемыми деяниями, в то время как проявления противоправного воздействия неизмеримо шире <3> и, конечно, не могут, да и не должны быть исчерпывающим образом определены в Законе. Необходима всеобъемлющая краткая формулировка, позволяющая уполномоченным субъектам в зависимости от конкретных обстоятельств интерпретировать те или иные действия или проявления как основания для применения мер государственной защиты в отношении лиц, которые в этом действительно насущно нуждаются. ——————————— <3> Это подтверждается, например, криминологическим исследованием Л. В. Брусницына, в соответствии с которым до 50% опрошенных им респондентов указали на применение посткриминального воздействия, не предусмотренного уголовным законом, при этом некоторые формы такого воздействия объективно не могут быть криминализированы. См.: Брусницын Л. В. Обеспечение безопасности лиц, содействующих уголовному правосудию: российский, зарубежный и международный опыт XX века. М.: Изд-во «Юрлитинформ», 2001. С. 114.
Другой не менее серьезный вопрос, на который рано или поздно придется искать ответ, заключается в том, что анализ мер безопасности, отнесенных главным образом ко второй категории, показывает, что их применение в ряде случаев не будет и объективно не может быть прекращено в связи с завершением процесса уголовного судопроизводства. И это вполне логично, учитывая характер применяемых мер безопасности. В самом деле, рассмотрим гипотетически несколько ситуаций, которые вполне могут возникать на практике. Например, если человеку изменена внешность посредством пластической операции, то окончание процесса уголовного судопроизводства и даже полное устранение угроз безопасности вряд ли будут являться основанием для возвращения прежнего облика, во-первых, потому, что это весьма затратно, а во-вторых, может представлять потенциальную опасность для здоровья. В связи с этим следует сделать вывод о том, что изменение внешности защищаемого лица посредством хирургического вмешательства всегда будет действием однократным и необратимым по последствиям. Но только изменением внешности ограничиться не удастся. Новый облик повлечет за собой и необходимость обеспечения защищаемого лица новым комплектом документов. А имея в виду то обстоятельство, что, как мы уже установили раньше, новый облик будет «сопровождать» человека на протяжении всей его жизни, следовательно, и новые документы также будут им использоваться повседневно и по самым разнообразным поводам. В рассмотренном примере акцент сделан на то, что угрозы безопасности защищаемого лица более не существует, но тем не менее действие мер безопасности объективно продолжается независимо от воли и сознания как защищаемого лица, так и органов, уполномоченных на применение государственной защиты. Несколько иная ситуация будет складываться, когда по окончании процесса уголовного судопроизводства угроза посткриминального воздействия сохраняется. В этом случае, очевидно, продолжение применения мер безопасности будет носить уже субъективно-волевой характер, что предполагает осуществление уполномоченными субъектами направленных действий по обеспечению безопасности защищаемого лица. Правда, для того, чтобы государственные органы имели возможность продолжать применять государственную защиту, в такой ситуации необходима корректировка положений Закона, направленная на установление возможности реализации мер безопасности не только на этапе до момента возбуждения уголовного дела, но и по окончании процесса уголовного судопроизводства. Как вариант, соответствующей нормой может быть дополнена ст. 2 Закона, формулировка может быть, например, следующей: «В исключительных случаях, если не устранены основания применения мер безопасности и сохраняется реальная угроза убийства защищаемого лица или насилия над ним, меры государственной защиты могут продолжать применяться в отношении такого лица после окончания уголовного судопроизводства». Пролонгирование применения мер безопасности ничего не меняет для самого защищаемого лица, которое, как и в предыдущем примере, будет вынуждено неопределенно долгое время (вероятно, иногда и пожизненно) использовать свои новые установочные данные, предоставленные ему в соответствии с Законом с целью сокрытия подлинной личности. При этом новые документы должны, безусловно, обеспечивать защищаемому лицу возможность вступать без каких-либо ограничений в самые разнообразные правоотношения. В противном случае применение мер государственной защиты будет связано с существенным ограничением прав и свобод самих защищаемых лиц, и, таким образом, в конечном итоге ущерб, претерпеваемый личностью в связи с применением мер безопасности, может нивелировать их несомненную пользу, что способно привести к девальвации института государственной защиты, подрыву доверия к нему и утрате его эффективности. Приведенные примеры пока еще несколько оторваны от реальности, но тем не менее заставляют серьезно задуматься о необходимости более глубокой проработки и имплементации института государственной защиты в российское правовое поле в широком плане. Возникновение в связи с применением мер безопасности, связанных с изменением внешности и заменой документов, новой личности, нового члена общества влечет как для государства, так и для самого защищаемого лица непростые обязательства, которые в обязательном порядке должны быть урегулированы, иначе юридические последствия могут оказаться не только непредсказуемыми, но и самыми печальными — защищаемое лицо может оказаться «выпавшим» из общества и не способным вести нормальную жизнь либо, наоборот, злоупотребить представившейся возможностью обрести новую личность и, таким образом, попытаться разорвать все отношения с прошлым, в том числе и со сложившимися правоотношениями и имеющимися обязательствами. Именно для того, чтобы этого не произошло, необходима всесторонняя детальная скрупулезная ревизия федерального законодательства на предмет подготовки обоснованных предложений, направленных на восполнение обозначенных правовых пробелов. Причем речь идет главным образом об отрасли гражданского права. Создание же условий для полноценного существования и жизнедеятельности защищаемого лица при условии безусловного соблюдения и обеспечения прав и законных интересов иных лиц и организаций, по отношению к которым у него имеются обязательства, потребует внесения соответствующих изменений в гражданское, семейное, налоговое, трудовое, жилищное законодательство. Спору нет, это масштабная и трудоемкая, но крайне необходимая работа, которую необходимо сделать, если мы, конечно, хотим, чтобы институт государственной защиты участников уголовного судопроизводства и содействующих ему лиц не остался на бумаге, не превратился в очередную красивую декларацию, а стал бы по-настоящему востребованным на практике и действенным инструментом в повышении качества отправления процесса уголовного правосудия.
