(Халиков А. Н.) («Российский следователь», 2009, N 9)
ИСТОРИКО-ПРАВОВАЯ ЭВОЛЮЦИЯ НАСИЛИЯ В РАБОТЕ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ РОССИИ
А. Н. ХАЛИКОВ
Халиков А. Н., кандидат юридических наук.
В статье говорится о применении физического насилия и пыток правоохранительными учреждениями России с древнейших времен до начала XX в. Условием уголовно-правового и криминалистического исследования определенного вида преступлений является не только знание их в недавнем прошлом в качестве следственной практики, но и исследование давних истоков, обстоятельств, породивших конкретные криминальные деяния, которые заставили пройти их эволюцию от начальных стадий до наших дней. Характеристика любого преступления в большинстве своем опирается на исторические корни, которые его зародили в силу существовавших в прошлом объективных и субъективных причин. И чем древнее преступление, тем богаче палитра способов его совершения, разнообразнее динамика его развития от подготовки и до криминальных результатов, зрима многочисленность разноплановых лиц, совершавших подобные деяния. В таком ключе противоправное физическое насилие со стороны органов государства, и в первую очередь со стороны правоохранительных органов, всегда имело место в зависимости от широкого диапазона, разрешающего такое насилие, и до полного запрета любых физических воздействий со стороны силовых структур. Причинами насилия могли быть действия виновных лиц, нарушивших закон, государственная политика физического истребления и запугивания народа, приказы и распоряжения руководителей правоохранительных органов, личные амбиции отдельных должностных лиц и т. д. В то же время развитие государств и существующих вместе с ними в том или ином виде правоохранительных органов, как показывают исследования в истории права, непременно сопровождалось применением насилия к гражданам, которые виновно или безвинно попадали в жернова правоохранительной системы, и издавна получило название пыток <1>. ——————————— <1> Пытка — физическое насилие, истязание, применяемое при допросе обвиняемого с целью добиться показания или признания своей вины; нравственное мучение, терзание. См.: Большой толковый словарь русского языка. СПб., 1998. С. 1051.
Исходя из учений об эволюции развития человечества в первобытнообщинном строе России пытки как наказание и как средство добывания необходимых сведений от человека вряд ли широко применялись в существующих в то время племенах от имени их вождей как представителей общественной власти. Пытка как целенаправленный вид деятельности структуры органов власти является средством реализации каких-то правовых предписаний или в крайнем случае связанных с такими предписаниями. Власть в первобытнообщинном строе обладала монополией на физическое принуждение членов общества в случае необходимости, однако не имела для его реализации специальных органов и регулирующих правовых норм <2>. Это формировало определенное равноправие, взаимопомощь между первобытными людьми, когда власть держалась на авторитете руководителей племен, а не на устрашающих правовых актах. В этом случае при неимении позитивного, или письменного, права <3> отсутствии каких-либо существующих нормативных предписаний, характер физических истязаний, которые, конечно, в первобытные времена имели место, невозможно оценить в рамках процессуального судопроизводства или каких-то правовых отношений. Отсюда, при отсутствии норм, связанных с уголовным процессом, мы не можем говорить о пытках в современном понимании, поскольку возможные факты насилия, вплоть до смертельных случаев, были естественным способом регулирования многих конфликтов, но не отлаженной в юридическом плане деятельностью. ——————————— <2> См.: Поляков А. В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход: Курс лекций. СПб., 2003. С. 208. <3> См.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 193 — 194.
Развитие «пыточной машины» в России в ее соотношении с правовыми нормами началось в IX — X вв. с появлением первых норм права. В Уставе Правды Ярославичей в XI в., в Законе Русском, впервые упоминаемом в 907 г., в Уставе Владимира Мономаха и других более поздних правовых документах не говорится о пытках как средстве получения показаний от преступников. Это, разумеется, вовсе не исключает их наличия в случае необходимости получения показаний для установления обстоятельств преступлений и преступника. К тому же знаменитый арабский автор Ибн-Руст в своих сочинениях об обычаях древних русских людей в X в. отмечал наличие ордалий и судебного поединка между истцом и ответчиком, имевших место до принятия решения князя при судебном споре <4>. ——————————— <4> См.: Петров Т. В. Государство и право Древней Руси. СПб., 2003. С. 315.
Дальнейший переход от принципов частного обвинения к публичному уголовному процессу, когда государство взяло на себя функции уголовного преследования, предварительного расследования и направления дела в суд, стал предпосылкой к появлению юридически регулируемых пыток во время досудебного производства. Практически впервые их применение упоминается в Судебнике 1497 г. Иоанна Васильевича при розыске по делам о государственных преступлениях. Следующий, более полный, Судебник, изданный в 1550 г. царем Иваном IV, также указывал производить «сыск» с применением пытки в отношении «лихого человека», т. е. неоднократно уличенного в совершении преступлений. Причем само слово «сыск» определялось согласно Толковому словарю живого великорусского языка В. Даля как розыск, исследование, допрос под пыткой <5>. ——————————— <5> См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. С. 55.
Складывание и укрепление централизованного государства требовало создания единого правоохранительного органа, который бы обеспечивал безопасность страны и охрану монархов. Первым таким сыскным органом на Руси стала созданная Иваном Грозным и существовавшая с 1565 по 1572 г. система опричнины, целью которой было уничтожение внутренних врагов государства, включая сначала бояр-изменников, а затем и других представителей народа и знати. Специально собранные в отдельные отряды царские слуги, именовавшиеся опричниками, вели розыск, аресты, а чаще убивали людей или участвовали в массовых пытках и казнях этого периода. Нередко они вырезали целые села и опустошали города по обвинению в государственной измене <6>. Живший в то время «государев дьяк» Иван Тимофеев писал: «Куда они посылались с поручением произвести казнь, там они по виду казались темной ночью и неудержимо неслись, свирепствуя: одни не смели не исполнить воли повелителя, а другие работали своей охотой по своей жестокости, суетно обогащаясь, — одним видом они больше, чем страхом смерти, пугали людей» <7>. ——————————— <6> Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718 — 1825. М., 2006. С. 21 — 22. <7> Временник Ивана Тимофеева // Антология мировой правовой мысли. Т. 4. Россия XI — XIX вв. М., 1999. С. 209.
Соборное уложение 1649 г. как более содержательный документ, в том числе показывающий развитие начал уголовного судопроизводства в России, многократно упоминает пытку и опрос как средства получения показаний, причем даже при сознании обвиняемого в совершении преступления, что служило главным доказательством <8>. Например, в Уложении говорится о применении пыток в случае, когда дворяне, приказные люди и их дети обвиняли своих крестьян в разбое или краже, когда имел место оговор или когда имел место донос и доносчика сначала подвергали пытке для установления истинности его показаний («Первый кнут доносчику!»). Способами пытки в то время были вбивание под ноготь длинных иголок (отсюда пошло понятие «подноготная правда»), захватывание конечностей тела железными клещами, дыба (о ней мы скажем далее) и др. ——————————— <8> См.: Васильев А. В. Законодательство и правовая система дореволюционной России: Учеб. пособие для вузов / Под ред. С. А. Комарова. СПб., 2004. С. 64.
В конце XVII и в XVIII в. пытка в Российской империи стала доминирующим способом получения показаний при расследовании преступлений вместе с применяемыми в то время телесными наказаниями по решениям судов и иных карательных органов власти. Во многом это было связано с эпохой Петра I, который своей активной деятельностью упрочил все государственные институты, создал первые спецслужбы и полицейские учреждения и когда физическое насилие в процессе получения необходимых показаний от подследственных стало правилом их повседневной работы. Именно в это время пыточное искусство в России достигло своего качественного расцвета. Стали употребляться более усовершенствованные орудия пыток, а правовые акты регулировали их применение при расследовании тех или иных деяний, в основном делящихся на государственные и общеуголовные преступления. В указанное время начали действовать первые органы политического сыска: Преображенский приказ (1690 — 1729), Тайная канцелярия (1718 — 1726, 1731 — 1762), Тайная экспедиция (1762 — 1801), которые расследовали в основном государственные преступления и наименованием которых стало символичное словосочетание «слово и дело». В 1718 г. в России были созданы первые органы полиции — полицмейстерские канцелярии, задачей которых было следить за порядком среди гражданского населения, исполнением ими своих прав и обязанностей. Среди руководителей первых правоохранительных органов были глава Преображенского приказа Ф. Ю. Ромодановский, глава Тайной канцелярии (1718 — 1726) П. А. Толстой, глава вновь созданной Тайной канцелярии (1731 — 1762) А. И. Ушаков, а затем А. И. Шувалов, глава Тайной экспедиции (1762 — 1801) С. И. Шешковский, а с 1794 г. А. Макаров. Перечисленные лица, верно служа императору или императрице, лично участвовали в изощренных пытках, давали указания о способах физического истязания подследственных, изобретали новые методы физического насилия арестованных перед направлением дел в отношении их на судебное рассмотрение, если, конечно, арестованный оставался живым после мучений. В 1716 г. как приложение к Воинскому уставу было издано «Краткое изображение процессов», которое свое действие распространяло и на гражданских лиц. Специальная глава в «Изображении» посвящена «расспросу с пристрастием» при наличии обоснованного подозрения совершения человеком преступления. Более жестокой пытке подвергались лица, подозреваемые в совершении тяжких преступлений, и при наличии наиболее отрицательной характеристики личности. В то же время в «Изображении» несколько абстрактно говорилось о наказании судьи, который применил пытку необоснованно. Самым распространенным способом пытки была дыба, заключающаяся в том, что пытаемого подвешивали на веревке путем примитивного подъемного устройства, захватываемого с одного конца пытаемого петлей за его связанные назад руки, а другой конец, продетый через крюк (кольцо) на потолке, держали палачи, поднимая и опуская человека. От такого приема ломались суставы конечностей, перетягивались и рвались внутренние органы. На дыбе применялось битье кнутом. Кроме этого, могла иметь место пытка огнем, когда пытали, прислоняя к телу раскаленное на огне железо, или раскаленными щипцами выламывали ребра. Применялись и ручные зажимы (тиски) типа «испанского сапога», забивание под ногти железных гвоздей и т. д. Женщин пытали наравне с мужчинами. Лиц дворянского сословия не пытали при подозрениях в общеуголовных преступлениях, но это ограничение не действовало при совершении преступлений государственных. Разумеется, не всякий человек мог выдержать страшные боли от физических мучений, что влекло летальные последствия в результате получаемых мук. Например, только по астраханскому восстанию 1705 г. от последствий пыток умерло 45 лиц из 365, что, разумеется, не влекло никакой ответственности к заплечным мастерам. Как указывает Е. В. Анисимов, выдержать пытку, да еще не одну, обыкновенному человеку было невероятно трудно. Это оказывалось под силу только двум типам «клиентов» сыска: физически сильным людям и психически ненормальным фанатикам-самоистязателям. К первому типу относились могучие, грубые каторжники, не раз битые кнутом и утратившие отчасти чувствительность кожи на спине <9>. ——————————— <9> См.: Анисимов Е. В. Русская пытка. Политический сыск в России XVIII века. М., 2004. С. 195 — 225.
Кроме того что пытка была инструментом раскрытия вины и виновных, она, как писал Н. С. Таганцев, также являлась своеобразной полицейской предупредительной мерой, средством распознания «лихого человека», бывшего в суде и приводе. Рваная ноздря, поротая губа, урезанный язык, выжженное на лице или на теле пятно или тавро — это были примитивные справки о судимости в то время <10>. ——————————— <10> См.: Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 2. Тула, 2001. С. 256.
Однако, как и в странах Европы, ближе к концу XVIII в. в России наравне с другими передовыми странами начался расцвет культуры, искусства вместе с проникновением в дворянскую среду прогрессивных западных течений. Стали появляться признаки гражданского общества, недовольного существующими порядками. Люди выражали недовольство деятельностью тайных спецслужб, насильственными методами ее работы и невозможностью добиться справедливости, если человек попадал в их застенки. В силу этого применение пыток в работе правоохранительных органов России стало идти на убыль и регулировалось от имени царской власти. В 1767 г. Екатерина II издала «Наказ» как документ рекомендательного характера, где, повторяя мысли Беккариа и Монтескье, осуждала применение пыток к обвиняемым, вина которых не была доказана. 8 ноября 1774 г. она же, Екатерина II, подписала секретный указ о неприменении пыток, вследствие чего следователи должны были прекратить физическое насилие над людьми при расследовании уголовных дел, но угроза пытки при этом оставалась. Фактически же при наличии инерционного менталитета, складывающегося веками в России, пытка продолжала действовать, хотя и в меньших масштабах и более скрытно <11>. ——————————— <11> См.: Там же. С. 228.
Официально пытка в работе правоохранительных органов при ведении расследования была отменена в России по особому именному указу Александра I 27 сентября 1801 г. Причиной этому послужил конкретный случай жестоких истязаний человека, обвиняемого в умышленных поджогах в г. Казани, который в результате этого умер, однако впоследствии оказался невиновным <12>. ——————————— <12> См.: Севастьянов Ф. Привесть в полную известность // Родина. 2002. N 3.
В правовом плане в XIX в. можно назвать ряд актов, которые в той или иной мере касались запрета физического воздействия правоохранительных органов на граждан. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., а в последующем Уголовное уложение 1903 г. рассматривали истязание и мучение как самостоятельное преступление (ст. 1489 Уложения 1845 г.) и как квалифицирующий признак преступлений, причиняющих телесные повреждения различной степени тяжести (ст. ст. 1477, 1479 Уложения 1845 г., ст. 471 Уложения 1903 г.). Также Закон от 21 марта 1851 г. установил обязанность должностных лиц возмещать вред и убытки, причиненные должностными преступлениями. Устав гражданского судопроизводства 1864 г. регулировал вопрос об имущественной ответственности при совершении дисциплинарных проступков должностными лицами. При этом ответственность была двух видов: казны и непосредственно должностных лиц <13>. ——————————— <13> См.: Гущева Н. В. Ответственность чиновников за должностные проступки и преступления по русскому дореволюционному законодательству в XIX — начале XX века: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. С. 15 — 25.
Разумеется, как указывает Е. В. Анисимов, перечисленные уложения, законы и указы, а также новые органы не остановили должностных лиц правоохранительных органов в применении пыток, которые продолжали широко использоваться в качестве следственной процедуры и в деятельности правоохранительных органов. Этому трудно возразить, особенно учитывая, например, что развитие судебной реформы в XIX в., требование к более совершенным доказательствам служили одними из факторов, поощрявших применение пыток при допросах, дабы вынудить показания с целью облегчения осуждения с помощью собственных признаний <14>. ——————————— <14> См.: Уортман Р. С. Властители и судии: развитие правового сознания в императорской России. М., 2004. С. 407.
Однако официальная власть в XIX — начале XX в. принципиально запретила применение физического насилия при расследовании уголовных дел и в целом в работе органов правопорядка, поставив данное деяние вне закона как противное интересам общества и правосудия <15>. Несомненно, это значительно сократило число пыток, сделав их противоречащим закону явлением в правоохранительной среде. Объяснялось это и тем, что нарушение правовых норм в подавляющем большинстве стало не присуще работникам правоохранительных учреждений независимо от имеющегося у них правосознания или страха ответственности за совершенные действия противоправного характера. ——————————— <15> См.: Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. С. 267 — 268.
