У истоков финансовой науки в России

(Ковалев В. В.) («Центр публично-правовых исследований», 2008)

У ИСТОКОВ ФИНАНСОВОЙ НАУКИ В РОССИИ

В. В. КОВАЛЕВ

Ковалев В. В., доктор экономических наук, профессор кафедры теории кредита и финансового менеджмента экономического факультета Санкт-Петербургского государственного университета.

Зарождение финансовой науки как систематизированного знания датируют серединой XVIII в. Начало этому процессу было положено работами немецких камералистов, а в числе первых представителей нового знания историки называют, прежде всего, И. Юсти и Й. Зонненфельса <1>. Именно они, а позднее еще и К. Рау <2> стояли у истоков течения, в дальнейшем поименованного как классическая теория финансов. XX в. знаменовал собой период, когда на смену упомянутому течению пришла неоклассическая теория финансов. Считается, что уже в конце 1950-х гг. новое направление стало доминирующим; более того, произошло полное изменение подхода к трактовке финансов как экономической категории и как науки, сформировалось принципиально новое понимание предназначения, целей и методов управления финансами. Если в рамках классики финансовая наука трактовалась как свод административных и хозяйственных знаний по ведению камерального, т. е. дворцового, а в широком смысле — государственного хозяйства (предмет науки — финансы государства и публичных союзов), то неоклассическая теория финансов понимается как система знаний об организации и управлении финансовой триадой {ресурсы, отношения, рынки}. В центре внимания науки — финансы предпринимательского сектора, в приложении к которым упомянутая триада поддается весьма простой и наглядной интерпретации: ресурсы — это то, что обращается на финансовом рынке; (договорные) отношения — это то, что оформляет, легитимизирует, делает общепризнанным движение ресурсных потоков при осуществлении или намерении осуществить операции мобилизации и инвестирования; рынок — это место и механизм, с помощью которых организуются и систематизируются, упрощаются и унифицируются процедуры оформления отношений и движения ресурсов. Смысл акцентирования внимания на финансовых рынках и активах, на них обращающихся, понятен: они являются ключевыми элементами механизма, с помощью которого базовая ячейка рыночной экономики — фирма — находит основные источники финансирования и варианты приложения капитала. ——————————— <1> Иоганн Юсти (1720 — 1771) читал лекции по политической экономии в Геттингенском университете. Сын берлинского раввина Йозеф Зонненфельс (1732 — 1817) работал в Вене, был известным юристом и «первым в Вене профессором политической и камеральной науки». Известный финансист и ученый дореволюционной России проф. В. А. Лебедев полагал, что именно Юсти и Зонненфельс заложили рациональные основания нового знания; академик И. И. Янжул считал их «первыми представителями финансовой науки». Основной труд Й. Зонненфельса «Основы политики, торговли и финансовой науки», впервые вышедший в свет в 1765 г. и в дальнейшем многократно переиздававшийся, вплоть до середины XIX в. был общепринятым руководством при изучении политических наук в большинстве стран Европы. Так, по свидетельству Й. Шумпетера, эта книга оставалась официальным учебником в Австро-Венгрии вплоть до 1848 г. (см.: Шумпетер Й. А. История экономического анализа: В 3-х т. / Пер. с англ.; Под ред. В. С. Автономова. СПб.: Экономическая школа, 2001. Т. 1. С. 218). <2> Профессор Гейдельбергского университета К. Рау (1792 — 1870) получил широкую известность в научных кругах благодаря исключительной популярности своего фундаментального труда, многократно переиздававшегося в различных странах (впервые книга была опубликована в Германии в 1832 г.) и служившего в течение многих десятилетий в XIX — начале XX вв. в качестве базового учебника во всех ведущих университетах Европы, в том числе и в России (см.: Рау К. Г. Основные начала финансовой науки. В 2-х томах / Пер. с нем. СПб., 1867).

Исследования в контексте неоклассической теории финансов оказались особенно востребованными в последней четверти XX в., а многие представители современной финансовой науки стали лауреатами Нобелевской премии в области экономики. В России (СССР) развитие финансовой науки имело свою специфику. Если идеи финансистов-классиков были довольно быстро восприняты российскими учеными, то неоклассическое течение в финансах, в силу специфики политического развития страны, долгое время вообще не рассматривалось в отечественной науке и оказалось востребованным лишь в последнем десятилетии XX в. в связи с началом трансформационных процессов в политике и экономике. В настоящей статье мы рассмотрим обстоятельства становления финансовой науки именно в контексте классического течения, причем внимание будет сконцентрировано прежде всего на роли Петербургского университета, его питомцев и преподавателей. Зарождение университетского движения в России. Изначально в области университетского образования Россия отставала от Европы на многие столетия. Если старейшие европейские университеты (в частности, Болонская правовая школа и Парижский университет) получили университетский статус уже в XII — XII вв., то в России о необходимости заведения собственного университета озаботились лишь во времена Петра I. К осуществлению своей идеи российский реформатор шел последовательно, но довольно быстро и решительно. Толчком к этому отчасти послужила неудачная попытка обучения российских молодых людей за границей, опробованная во времена Б. Годунова, — из отправленных за границу учиться способных юношей впоследствии увидели в России только одного, да и тот был переводчиком у заграничного посла. Обучение молодых людей за границей в принципе не могло решить задачи кардинального повышения уровня образованности населения; более того, даже более легкая задача — укомплектование ключевых государственных постов знающими людьми, обученными иностранцами, также не поддавалась полноценному решению. Главное, по мысли Петра I, заключалось все же в организации науки и образования по образу и подобию европейских государств. Эта амбициозная идея активно внушалась Петру I его иноземными сподвижниками. Один из них, Г. Фик <1>, представил царю 11 июня 1718 г. доклад, в котором вызвался составить записку «О нетрудном воспитании и обучении российских младых детей, чтобы оных в малое время в совершенство поставить». Доклад удостоился такой резолюции <2> Петра I: «Сделать академию, а ныне приискать из русских, кто учен и к тому склонность имеет, также начать переводить книги юриспруденции». ——————————— <1> Генрих Фик, немецкий камералист-практик, был принят на службу Петром I в 1715 г. по рекомендации графа Г. Бассевича (1680 — 1749), пребывавшего в России при царском дворе в качестве посла от герцогства Голштиния. Фик был нанят с целью реформирования системы государственного управления в России; именно его послали в Швецию для сбора материалов о шведских коллегиях. <2> На решение Петра I о создании Академии наук «для славы среди иностранцев» в определенной степени подействовало, вероятно, и его избрание членом Парижской академии. (Парижская академия была учреждена в 1635 г. кардиналом А. Ришелье (1585 — 1642) с целью «сделать французский язык не только элегантным, но и способным трактовать все науки и искусства».)

Обращение внимания на юриспруденцию <1> представляется исключительно важным и примечательным моментом — к сожалению, правовой нигилизм традиционно присущ нашему народу, испокон веков отдающему предпочтение так называемой справедливости (естественно, мифической), но не законности. Развернутое, сущностное воплощение инициативы Петра I (т. е. массовое привитие правовой культуры) в долгосрочном аспекте так и не состоялось. Вместе с тем опыт исторического развития страны приводит к очевидному выводу: до тех пор, пока все (т. е. и граждане, и власть) не приучатся уважать закон, страна будет находиться в незавидном положении. Выражение «Dura lex, sed lex» («Суров закон, но это закон») должно стать краеугольным камнем в любых хозяйственных отношениях, в том числе и финансовых. Подчеркнем, что Петр I не был первопроходцем в деле развития правовой культуры в стране: древнейший русский памятник права — Устав (его называли также Русской Правдой, княжеским судебником) — связан с именем князя Ярослава Мудрого (XI в.). ——————————— <1> Поощрение издания книг по юриспруденции не было единственным шагом Петра I в этом направлении — в задуманной им Академии наук предполагалось учредить «кафедру права натуры и публичного купно с политикою и этикою», т. е. некий прообраз современной кафедры административного права.

Уместно заметить, что государь очень хорошо понимал, какую роль играет книга в системе образования, а потому повелел «переводит и печатат» книги разнообразной направленности — «инженерския, алтилриские, механические, исторические» и др. Он приложил руку и к появлению в России книг, имеющих хозяйственную, экономическую направленность. Так, в 1723 г. архиепископ Феодосий объявил в Сенате словесно именной указ императора (от 30 августа 1723 г.) о том, что Петр Великий, «будучи в Троицком соборе, указал отданные от Его Величества три економические на немецком диалекте книги перевести на славенский». Причем переводить полагалось не абы как — следовало обращать внимание на суть, а витиеватости, к делу не относящиеся, можно и нужно было пропускать. А потому 16 сентября 1724 г. был выпущен Указ труждающимся в переводе економических книг, согласно которому книги должны быть «перевожены без лишних разказоф, которые время толко тратят и у чтущих охоту отемлют». Петр I самолично «о хлебопашестве трактат выправил [вычерня негодное] и для примеру послал». Кроме того, работу по отбору и переводу книг Петр I, естественно, не считал единственно нужным делом для развития системы образования — он полагал необходимым основать за границей «место, куды б мочно послат молодых учитца тамошней економии», а также «сыскат бухгалтаря, чтоб учил протчих» <1>. ——————————— <1> См.: Воскресенский Н. А. Законодательные акты Петра I. М.: Изд-во АН СССР, 1945. С. 127, 139, 148.

Далее последовали более масштабные действия. В 1724 г. Петр I утвердил представленный в докладе Л. Л. Блюментроста <1> проект об учреждении Академии наук, которая «должна была явиться установлением не только ученым, но и высшим учебным, т. е. университетом». Идея совмещения науки и образования организационно была воплощена путем создания в Петербурге Академии наук, университета и гимназии при ней, а первое заседание академиков состоялось в ноябре 1725 г. Необходимость в Академическом университете возникла в связи с намерением начать подготовку собственных специалистов и учителей, а «посылка для этой цели за границу оказалась мало подходящим средством, ввиду незнания языков и полной неподготовленности посланных стипендиатов к усвоению высшего преподавания, а также ввиду приманок, какие представляла свободная европейская жизнь низшим инстинктам некультурной молодежи». ——————————— <1> Лаврентий Лаврентьевич Блюментрост (1692 — 1755) родился в Москве (его отец с 1668 г. находился на службе у царя Алексея Михайловича Романова), получил домашнее образование, затем учился в Галльском (Пруссия), Оксфордском (Англия) и Лейденском (Голландия) университетах. В 1713 г. защитил диссертацию в Лейденском университете (старейшее высшее учебное заведение Голландии, основанное в 1575 г.) и получил степень доктора медицины. В 1718 г. стал лейб-медиком Петра Великого; кроме того, ему поручено было управление Императорской библиотекой и Кунсткамерой. При учреждении Академии наук был назначен ее президентом.

Как уже отмечалось, в деле просвещения и научных исследований Россия существенно отставала от средневековой Европы, а потому инициатива Петра I об учреждении академической науки и системы университетского образования представляется одним из самых важных деяний царя-реформатора. Уместно напомнить, что и в те годы, и поныне термин «академия» не был однозначным — им могли характеризоваться как научные общества, так и учебные заведения. Петр I хотел организовать, выражаясь современным языком, научно-исследовательский комплекс, в котором совмещались бы и исследовательские (академия), и просвещенческие (университет и гимназия) функции. Гимназия должна готовить слушателей, способных к восприятию университетских дисциплин, университет — выпускать будущих ученых, педагогов и хорошо образованных специалистов для работы на государевых должностях, академия — вести научные исследования. Центром такого комплекса, безусловно, мыслилась Академия наук. Осознанно или нет, но Петр I предпочитал действовать более масштабно, нежели предлагали западные консультанты. Главнейшей задачей для нового дела было найти тех, кто мог бы не только организовать науку и образование, но и наладить собственно учебный процесс. Опираться на сведущих иностранцев в деле государственного управления было уже привычным делом, поэтому этот опыт распространили и на науку и образование. Блюментрост вступил в переписку с известным немецким философом и правоведом Х. Вольфом (1679 — 1754), намереваясь привлечь его к созданию Академии наук. При деятельном содействии Вольфа в течение ряда лет в Академический университет для чтения лекций были приглашены уже известные и будущие европейские светила: профессора Яков Герман (1678 — 1733), Николай Бернулли (1687 — 1769), Христиан Гольдбах (1690 — 1764), Даниил Бернулли (1700 — 1782), Леонард Эйлер (1707 — 1783), Жозеф-Николя Делиль (1688 — 1768) и др. Кроме того, поскольку русских студентов, готовых слушать лекции, не нашлось, заодно были выписаны из Германии и 8 студентов. 17 иноземных профессоров и 8 их учеников <1> (тоже, заметим, иноземных) — это и было началом университетского образования в России. ——————————— <1> Директор Архива Российской академии наук Б. В. Левшин упоминает об 11 студентах (см.: Левшин Б. В. Академический университет в Санкт-Петербурге (историческая справка) // Отечественная история. 1998. N 5. С. 74).

К сожалению, несмотря на предпринятые усилия, образовательная компонента Академии, т. е. деятельность собственно университета, не заладилась с самого начала. Основная проблема — отсутствие учеников, способных и желающих учиться в университете. Строго говоря, проблема укомплектования учениками касалась не только университета, но всей нарождавшейся в России системы образования, причем острота этой проблемы не спадала в течение многих десятилетий. Известно, что все реформы Петра I, в том числе и в области образования, сопровождались тихим саботажем. Так, в 1697 г. царским Указом греческим проповедникам Лихудам было поручено обучать 55 русских учеников итальянскому языку — из этого числа учились лишь 10, а остальные «отговорились». Подобная инерция сохранилась и в последующем. Порывистый и импульсивный в своих действиях, Петр I решение этой проблемы видел прежде всего в силовых методах; этим в значительной степени и объясняется возникновение в стране своеобразной «натуральной повинности обучения», о которой, в частности, упоминают историки В. О. Ключевский и П. Н. Милюков. Весьма подробный анализ данной проблемы дал известный ученый-финансист дореволюционной России проф. И. М. Кулишер (1878 — 1934): «Хуже всего обстояло дело народного образования в России — здесь оно в течение двух столетий (имеются в виду XVIII и XIX вв. — В. К.) никак не могло сдвинуться с мертвой точки. Со времен Петра многократно делались попытки набирать «для науки молодых ребяток», их хватали, держали в тюрьмах и «за караулом». Но такое образование, «по казенной надобности, а не по внутренней потребности, давало тощие, мерзлые плоды»; вызванное не стремлением облицевать русских людей наподобие просвещенных иноземцев, а доставить необходимый материал для «казарм и канцелярий», оно получило характер «правительственного заказа или казенной поставки подростков для выучки по определенной программе», для «легкой перегонки недорослей в доморощенных школах и экзотических пансионах». Школа, превращавшая воспитание юношества в дрессировку зверей, выработала среди школяров примитивный способ борьбы — дезертирство, и школьные побеги вместе с рекрутскими стали хроническими недугами русской жизни» <1>. Подобное отношение молодежи и их родителей к обучению, вполне естественно, распространилось и на ранние российские университеты — Академический, а позднее и Московский. ——————————— <1> Кулишер И. М. Очерки финансовой науки. Пг., 1918. С. 31.

В период с 1726 по 1733 г. в Академический университет было зачислено всего 38 человек, из них лишь 7 были русскими. С просьбой «приискать» нужное число студентов университет обращался даже в Сенат, но реальной помощи так и не получил. Так, в 1735 г. в университет было прислано 12 учеников из Заиконоспасской академии, но и они оказались годными только для гимназии. Кроме того, у многих академиков, приглашенных еще по инициативе Петра I, закончились контракты, и они предпочли уехать из России. Попытки начать «правильное преподавание» в университете предпринимались неоднократно, но особого успеха не имели. Более того, в 1742 г. на 12 профессоров в университете оказалось всего 12 студентов. В соответствии с новым Регламентом Академии наук в 1747 г. были предприняты решительные меры — учреждены при университете тридцать казенных стипендий; что касается «вольных» студентов, то их число не ограничивалось. В мае 1748 г. началось обучение, однако лекции велись нерегулярно, не хватало преподавателей. В 1753 г. был произведен первый выпуск студентов: из 20 экзаменовавшихся стипендиатов окончили курс только 9 человек. Далее дела пошли еще хуже. Не случайно вступивший в 1758 г. в заведование академической канцелярией М. В. Ломоносов (в его ведение были переданы также и университет с гимназией <1>) находил, что «при Академии наук не токмо настоящего университета не бывало, но еще ни образа, ни подобия университетского не видно» <2>. Основную причину неудач Ломоносов видел, прежде всего, в организационных аспектах: не удалось создать настоящую университетскую студенческую среду, привить слушателям новые правила поведения, обеспечить действенный контроль за процессом их обучения и т. п. Не все в порядке было и в преподавательском корпусе — постоянные столкновения между немецкой и русской партиями, нежелание академиков отвлекаться на преподавание от своей научной деятельности и др. Ломоносов был страстным поборником идеи налаживания деятельности «настоящего университета по европейскому образцу», однако особой поддержки так и не получил; более того, его кадровые перестановки подвергались обструкции, не утверждались предлагавшиеся им кандидатуры преподавателей, профессора уклонялись от преподавательской деятельности, а иные и вовсе предпочли уехать из России. Дело дошло до того, что в качестве преподавателей стали привлекать студентов Московского университета, но и это не помогло <3>. ——————————— <1> Дело в том, что академики не были удовлетворены работой Шумахера; в поданной ими жалобе в Сенат утверждалось, что Шумахер сознательно тормозил педагогическую деятельность в Академии наук. Жалобы и обвинения в растрате казенных денег, в «господстве канцелярии над Академиею», а также преклонный возраст Шумахера привели в конце концов к его отставке. <2> Ломоносов имел отношение к Академии наук и ранее — именно Академия направила его в 1736 г. на обучение за границу, где он и пребывал в течение пяти лет, обучаясь математике, физике, химии, металлургии и прочим наукам в университетах Марбурга и Фрейберга. В 1742 г., через год после возвращения в Россию, Ломоносов был назначен в Академию наук адъюнктом физики, а в 1745 г. — профессором химии; он стал первым русским, получившим столь высокое академическое звание. <3> По мнению многих историков, Ломоносов был последним, кто пытался наладить работу Академического университета; после его смерти университет окончательно прекратил свое существование.

Застой и даже упадок в университетском преподавании при Петербургской академии наук объяснялись в значительной степени и тем обстоятельством, что к этому времени у Академического университета появился в некотором роде конкурент: в 1755 г. «для учения высшим наукам желающим дворянам и для генерального обучения разночинцам» было создано новое специальное заведение — Московский университет. Поначалу дела в новом университете складывались весьма пристойно и оптимистично (в частности, и потому, что в Москве было больше разночинцев, жаждавших знаний, сюда было ближе добраться из других российских городов, что открывало новые возможности для мелкопоместных дворян, и др.), но вскоре и здесь начался спад: число студентов резко снизилось (к примеру, в 1765 г. на юридическом факультете был только один студент), а лекции посещались неисправно. Среди причин такого положения называли недостаточность средств и пробелы в организации университетского образования, однако главной причиной было, скорее всего, отсутствие традиции в желательности обучения молодого поколения в университете. Строго говоря, изначальная непопулярность университетского образования в России имела следующее объяснение. Дело в том, что в стране среди знати традиционно ценилось военное образование, а потому дворяне отдавали своих детей преимущественно в военные школы. Если же речь шла не о военной карьере, а просто о получении хорошего воспитания, то прибегали к услугам частных пансионов. Университеты изначально рассматривались как учебные заведения, готовившие учителей; поскольку педагогическое поприще мало кому казалось привлекательным, университетское образование не рассматривалось как наиболее предпочтительное. Тем не менее сама идея университета передовыми слоями населения страны, безусловно, осознавалась и приветствовалась. Уже накопленный в течение нескольких столетий опыт функционирования западных университетов свидетельствовал о жизнеспособности и перспективности этой формы образования — следовало только непреклонно двигаться вперед в выбранном направлении. Пройдет несколько десятилетий, и проявятся первые осязаемые результаты, в том числе и в области экономической науки и образования, — российская система образования прирастет новыми университетами, а в 1818 г. выйдет в свет первая работа в сфере финансов, написанная русским автором. Этой работой станет фундаментальный труд питомца Московского университета Н. И. Тургенева (1789 — 1871) «Опыт теории налогов». Эта книга оказалась не только исключительно востребованной (ее первый тираж был распродан буквально за пару месяцев, а потому книга была переиздана в 1819 г.; как указывает И. И. Янжул (1846 — 1914), доход от издания был посвящен на пользу крестьян, освобожденных от крепостной зависимости), но и удостоилась весьма высокой оценки в России. В частности, профессор Императорского Александровского университета (Гельсингфорс, Финляндия) И. Н. Шилль (ум. 1870) считал, что работой Тургенева «по справедливости могла гордиться русская литература; гордились бы и все другие, если бы она была известна в свое время иностранцам» <1>. ——————————— <1> Шилль И. Современная теория финансов и влияние ее на финансовую администрацию. СПб., 1860. С. 73.

Несмотря на все сложности реализации, идея развертывания в стране университетского образования постепенно крепла. Новым толчком к ее реализации послужила инициированная Екатериной II реформа системы народного образования. Хотя особое внимание в реформе уделялось налаживанию системы низшего образования, понятно, что эти меры закладывали определенный фундамент и в отношении высшей школы. Как и любое начинание на Руси, процесс реформирования поначалу развивался весьма неспешно, а потому потребовалось несколько десятилетий, прежде чем были получены более или менее значимые результаты. Это случилось уже в правление Александра I, когда были осуществлены серьезные структурные изменения в управлении государством, затронувшие в том числе и систему образования, — имеется в виду создание министерств, в числе которых было и Министерство народного просвещения, образованное в 1802 г. Одной из важнейших задач Министерства считалось учреждение университетов. В январе 1803 г. Главным управлением училищ был представлен план учебной реформы «Предварительные правила народного просвещения», согласно которому предполагалось открытие новых университетов в российских округах, и прежде всего в Петербургском. Для начала было принято решение возобновить в Петербурге Учительскую гимназию «с чертами высшей школы» и переименовать ее в Педагогический институт, который, в свою очередь, рассматривали как «зерно имеющего учредиться в Санкт-Петербурге университета» <1>. В Институте стали «готовить не только учителей для низших и средних учебных заведений, но и магистров, адъюнктов и профессоров для высших училищ в империи». Число преподаваемых предметов увеличили, а сам процесс обучения специализировали путем обособления трех факультетов: (1) наук философских и юридических; (2) наук физических и математических; (3) наук исторических и словесных. Согласно уставу обучение в Институте продолжалось три года, а лучшие из окончивших курс отправлялись за казенный счет за границу для приготовления к профессорской деятельности. Обязательность стажировки в лучших европейских университетах следует рассматривать как весьма мудрое и правильное решение — тем самым обеспечивалось формирование отечественных научных школ в контексте общемировых тенденций. ——————————— <1> Дело в том, что изначально идея создания университетского образования преследовала не столько научные, сколько просветительские цели. Как справедливо отмечает известный русский историк П. Н. Милюков (1859 — 1943), «главной целью организации университетов [в России] было именно слияние их с организацией среднего образования и обращение их в рассадники преподавателей для среднеучебных заведений». Сообразно этой цели, при каждом университете должны были существовать педагогический институт (для подготовки учителей) и училищный комитет (для управления гимназиями, уездными и приходскими училищами).

Первый торжественный выпуск студентов Педагогического института состоялся в 1808 г. По представлению первого попечителя Петербургского учебного округа Н. Н. Новосильцева (1768 — 1838) 12 лучших выпускников были посланы за границу (в Геттинген), ибо «главный предмет при образовании университета есть доставление сему заведению профессоров и адъюнктов». Срок обучения за границей был рассчитан на три года. Каждый из учащихся «был вверен особенному наблюдению или корреспондента академии наук, или одного из профессоров того университета, где преимущественно он должен был заниматься изучением своего предмета. В четыре месяца раз студент обязан был подробно извещать конференцию [Педагогического] института о своих занятиях» <1>. Семеро из посланных на стажировку стали впоследствии профессорами Петербургского университета, «составили его настоящее жизненное ядро». В их числе: финансист и политэконом Моисей Гордеевич Плисов (1782 — 1853), словесник Никита Иванович Бутырский (1783 — 1848), философ Александр Иванович Галич (1783 — 1848), юрист Александр Петрович Куницын (1783 — 1840), математик Дмитрий Семенович Чижов (1785 — 1853), зоолог Андрей Васильевич Ржевский (1786 — около 1835). ——————————— <1> Никитенко А. В. Александр Иванович Галич. СПб., 1869. С. 7.

С формальных позиций Педагогический институт не имел статуса университета, тогда как столице, естественно, негоже было отставать в этом вопросе и от Запада, и от других российских городов. К тому же заслуги института в деле подготовки кадров были неоспоримы. В 1816 г. институт в своих правах был уравнен с университетами <1> и получил название Главного педагогического института, а продолжительность обучения в нем была увеличена до шести лет <2>. Причина повышения статуса института определялась не только его столичностью, но, прежде всего, его довольно плодотворной деятельностью в плане подготовки педагогических кадров. Формальное преобразование Главного педагогического института в университет состоялось в 1819 г. В воссозданном университете остались те же три факультета: философско-юридический, историко-филологический и физико-математический. Именно в составе дисциплин, читавшихся на философско-юридическом факультете, как раз и наличествовали элементы и отдельные разделы финансовой науки. Возрождение Петербургского университета, несомненно, сыграло огромную позитивную роль в становлении российской финансовой школы — известно, что любая столица по определению аккумулирует лучшие умы, дает им возможность, в том числе организационную и финансовую, приобщиться к новейшим достижениям научной мысли, обеспечивает последовательность и преемственность в развитии зарождающейся научной школы. ——————————— <1> К этому времени в России существовало уже несколько университетов: Московский (создан в 1755 г.), Юрьевский (бывший Дерптский, учрежден в 1802 г.; с 1919 г. — Тартуский), Виленский (образован в 1803 г. на базе Виленской академии, закрыт в 1832 г. после первого польского восстания), Казанский (открыт в 1804 г.) и Харьковский (открыт в 1804 г.). <2> Курсу высших наук, продолжавшемуся три года, предшествовал двухгодичный предварительный курс, бывший, по существу, повторением гимназического курса. Шестой год предназначался для изучения теоретической и практической педагогики.

Итак, можно сделать следующий вывод: хотя официальной датой создания Петербургского университета ныне считается 1724 г., однако до 1819 г. активного регулярного преподавания и исследований в университете, в том числе и в области экономики и финансов, не велось <1>. Одну из главнейших причин случившегося можно усмотреть в неожиданной кончине Петра I, возможно, именно его железной воли и целеустремленности как раз и не хватило для того, чтобы преодолеть инерцию российской неспешности в области образования и науки. Вместе с тем истекшее столетие никак нельзя занести в пассив Петербургского университета. Опыт его создания был перенесен на московскую землю, что в известном смысле помогло избежать некоторых проблем становления университетского образования в России. ——————————— <1> Вообще, вряд ли можно говорить о каких-либо целенаправленных и развернутых усилиях научного или просветительского характера в России в области экономики в те годы. В числе немногих работ, имевших хоть какое-то отношение к управлению финансами, был «Домострой» (литературное произведение середины XVI в., содержавшее свод правил поведения горожанина, которыми он должен руководствоваться в отношении к светским властям, церкви, семье и слугам; в нем также приведены рекомендации по ведению хозяйства, т орговле, платежу налогов и др.). Можно упомянуть и о книгах по бухгалтерскому учету, появившихся в конце XVIII в. Совершенно иначе обстояло дело в Европе — сказывался упоминавшийся выше временной лаг в развитии науки и просвещения.

Заканчивая обзор первого этапа университетского движения в Петербурге, нельзя не обратить внимания читателя на следующее обстоятельство. В последние годы на страницах научных журналов и монографий развернулась довольно жаркая дискуссия по поводу того, какой год — 1724 или 1819 — все же правомерно считать за год основания Петербургского университета. Профессора Ю. Д. Марголис и Г. А. Тишкин приводят аргументы в защиту более ранней даты, тогда как их оппоненты (например, И. П. Кулакова и А. Ю. Андреев) настаивают на традиционной точке зрения — 1819 г. Вопрос о том, насколько оправданно декларирование однозначно интерпретируемой преемственности (логической, духовной, научной, образовательной, правовой и др.) в последовательности сменявших друг друга институциональных заведений {Академический университет — Учительская гимназия — Главный педагогический институт — Петербургский университет}, весьма и весьма дискуссионен. Скорее всего, точка в этом споре еще не поставлена <1>. ——————————— <1> Читателю, желающему вникнуть в суть дискуссии, рекомендуем ознакомиться с работами: Марголис Ю. Д., Тишкин Г. А. Отечеству на пользу, а россиянам во славу: из истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII — первой половине XIX в. Л., 1983; Андреев А. Ю. О начале университетского образования в Санкт-Петербурге // Отечественная история. 1998. N 5; Кулакова И. П. Спор о первородстве: 275 лет Санкт-Петербургскому университету?.. // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. N 3; Марголис Ю. Д., Тишкин Г. А. Единым вдохновением. Очерки истории университетского образования в Петербурге в конце XVIII — первой половине XIX в. СПб.: Изд-во С.-Петерб. университета, 2000.

Становление российской финансовой школы. Первые годы XIX в. были, по словам известного русского правоведа и финансиста В. А. Лебедева, «началом пересадки немецкой науки на русскую почву». Особенно явственно влияние немецкой научной мысли проявлялось в отношении экономической исследовательской школы и системы образования, которые как раз и начали формироваться в России в те годы. Не случайно известный немецкий экономист профессор В. Рошер (1817 — 1894) называл нашу экономическую школу немецко-русской. Уместно заметить, что сам факт ориентации на немецкий опыт в организации науки и образования был как нельзя кстати именно для становления российской финансовой науки — вспомним, что именно немецкие камералисты задавали тон в формировании этого научного направления. Перенесение нового знания — финансовой науки — на российскую почву не сопровождалось столь значительным временным лагом, как это было с университетским образованием в целом, а тесная связь с ведущими представителями немецкой финансовой школы привела к довольно быстрому появлению плеяды русских ученых-финансистов, отметившихся написанием оригинальных учебно-методических пособий в области финансов. Строго говоря, поначалу финансовая наука в университетских программах не обособлялась — отдельные ее элементы читались в контексте общеэкономических и правовых дисциплин. Такого подхода придерживались и первые петербургские профессора М. Г. Плисов (1782 — 1853), Н. И. Бутырский (1783 — 1848), А. В. Никитенко (1804 — 1877). В это время в Петербургском университете в области финансов доминировали классические взгляды; в частности, финансы рассматривались лишь в контексте политэкономии, в связи с ней — этот подход был изложен в трудах А. Смита, авторитет которого был исключительно высок, а потому его идеи тиражировались многими учеными и преподавателями как в России, так и за рубежом. Эта точка зрения была распространенной в течение довольно длительного времени — даже после того, как были опубликованы работы немецких камералистов и российских экономистов по финансовой науке и финансовому праву, в которых эта отрасль знания рассматривается как самостоятельная. В частности, ее можно видеть в популярной в конце XIX — начале XX в. работе известного итальянского ученого Ф. Нитти (1868 — 1953), в которой прямо указывается на то, что современная финансовая наука представляет собой ветвь политэкономии <1>. Обособление финансовой науки в самостоятельную, в том числе и в плане ее изложения как учебной дисциплины, в российских университетах произойдет позднее. ——————————— <1> Нитти Ф. Основные начала финансовой науки / Пер. с ит. М., 1904. С. 13.

Знаковые изменения в отношении к финансовой науке и методологии ее преподавания в университетах произошли в начале сороковых годов XIX в. В 1843 г. на юридическом факультете Петербургского университета создали особый камеральный разряд, имевший целью «приготовление людей, способных к службе хозяйственной или административной». Создание разряда отвечало требованиям времени и было своеобразным подтверждением роста значимости камералистики, с очевидностью прослеживавшейся в системе европейского университетского образования. Камералистика как наука об управлении имуществом государства и публичных союзов возникла в середине XVIII в. благодаря, прежде всего, усилиям немецких ученых. Как поясняет один из авторитетных ученых-финансистов дореволюционной России проф. И. И. Патлаевский (1839 — 1883), «в Германии начали заботиться о приведении доходов из домен и регалий в рациональную систему; чисто технические правила были слиты с финансовыми положениями и образовали так называемую камеральную науку; она называлась так потому, что заведование доходами от домен и регалий поручено было особым камер-коллегиям» <1>. В свою очередь, это название произошло от слова camera как помещение (комната со сводами, сокровищница), в котором хранилось частное имущество главы государства; впоследствии этим термином в переносном смысле стали обозначать самое учреждение или управление, заведовавшее так называемыми камеральными имуществами. Иногда говорили и о совокупности камеральных наук, в состав которых, по мнению В. А. Лебедева, входили три отрасли хозяйственного управления: (1) хозяйственные науки (торговля, лесоводство, горное дело и др.); (2) наука о полиции (меры обеспечения безопасности и благосостояния); (3) собственно камеральная наука, т. е. финансовая наука как учение о собирании и расходовании государственных доходов. Такое разнообразие и смешение в камералистике весьма разнородных знаний, которыми, как считалось в те годы, следовало владеть для надлежащего управления казной, вероятно, послужило основанием К. Марксу (1818 — 1883) дать весьма нелестную характеристику камералистике в целом и ее финансовой компоненте: «Мешанина разнообразнейших сведений, чистилищный огонь которых должен выдержать каждый преисполненный надежд кандидат в германские бюрократы». Первые кафедры камеральных наук были учреждены в 1727 г. прусским королем Фридрихом Вильгельмом I в Галле и Франкфурте-на-Одере (для сравнения: в Оксфорде подобная кафедра учреждена в 1757 г.). Это было начало становления финансовой науки как систематизированного знания. Позднее свод основополагающих принципов и научного инструментария этого направления получил название классической теории финансов <2>. ——————————— <1> См.: Патлаевский И. И. Курс финансового права. Одесса, 1885. С. 10. <2> Подробнее об эволюции финансовой науки в общемировом и российском контекстах см. в работах: Ковалев В. В. Финансовый менеджмент: теория и практика. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Изд-во «Проспект», 2007. С. 68 — 74; Финансы: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. проф. В. В. Ковалева. М.: Проспект, 2009. Гл. 27.

Была поставлена задача подготовки не только управляющих государственным имуществом, но и управляющих крупными помещичьими имениями. Разряд был создан путем концентрации некоторых предметов, преподававшихся на философском и юридическом факультетах. Сюда вошли такие науки, как государственное право, финансовое законодательство, политическая экономия, статистика, агрономия и др. Камеральный разряд существовал до 1860 г., когда был заменен разрядом административным, в котором были сосредоточены государственные науки. Курс по финансовому законодательству на юридическом факультете университета было поручено читать доктору прав А. И. Кранихфельду (1812 — 1881); именно он с 1836 г. по ноябрь 1861 г. был профессором по кафедре законов о государственных повинностях и финансах. В 1844 г. на юридический факультет был приглашен ординарный профессор Казанского университета И. Я. Горлов (1814 — 1890), автор уже известной книги «Теория финансов» (ее второе издание вышло уже в Петербурге в 1845 г.). Этот труд имеет, может быть, в чем-то и формальное, но, по сути, принципиальное значение — этим сочинением было положено начало написанию монографических учебников, посвященных систематизированному описанию финансовой науки в традициях немецкой финансовой школы. Структурируя свою работу, Горлов придерживался взглядов известного английского экономиста Т. Мальтуса (1766 — 1834), который науку об управлении финансами делил на две части: теорию финансов, т. е. «учение о началах, по которым государственный доход может быть сосредотачиваем справедливым, не истощающим источники народного хозяйства способом, вообще таким образом, что подданные наименее ограничиваются в достижении своих целей», и теорию финансового управления, или «учение о лучших способах к достижению этого сосредоточения, хранению государственного дохода для своевременной выдачи, контролированию и оправданию оной, поколику это может быть обязанностью финансового управления» <1>. Под финансовым управлением в данном случае понималось устройство финансовых присутственных мест, составление штатов, отчетность, устройство казначейств и др. Работа Горлова была по достоинству оценена современниками: за высокие научные качества ей была присуждена Демидовская премия. Справедливости ради заметим, что были и другие, более сдержанные мнения о книге Горлова. Так, проф. И. И. Патлаевский отзывался о ней более чем недвусмысленно: «Учебник И. Горлова имеет мало научного интереса и представляет простую компиляцию из немецких учебников — преимущественно Рау» <2>. ——————————— <1> Горлов И. Я. Теория финансов. Изд. 2-е. СПб., 1845. С. 3, 4. <2> Патлаевский И. И. Курс финансового права. Одесса, 1885. С. 15.

Книга не только была идентифицирована автором как теоретическое исследование в области финансов, но и, судя по названию, претендовала на определенное обобщение, что было впервые в России. Однако она в основном была посвящена описанию налогов, т. е. способам формирования доходной части бюджета, что было присуще и иностранным монографиям и учебникам в этой области, в частности немецким. То, что Горлов разделял идеи немецких ученых-финансистов, было вполне понятным — в свое время он обучался у К. Рау в Гейдельберге, был сторонником его научных взглядов. Что касается теоретических обобщений, то здесь отметим следующее обстоятельство: Горлов признавал тесную связь финансов и политэкономии как в научном, так и в практическом аспектах. Он писал: «Финансы только там процветают, где процветает промышленность. От того наука наша остерегается оскорблять начала здравой политической экономии и обращает на них величайшее внимание при всех своих исследованиях» <1>. Фактически выход в свет сочинения Горлова знаменовал собой начало постепенного обособления финансов в самостоятельную ветвь знания, хотя сам автор так и не решился четко декларировать свою позицию — напротив, он все еще придерживался уже сложившейся традиции и продолжал считать финансовую науку частью политэкономии. ——————————— <1> Горлов И. Я. Теория финансов. С. 5. Вероятно, уместно заметить, что ученые XIX в. отличались бескомпромиссностью в оценках научных трудов своих коллег, и это не было чем-то выдающимся, особенным, выбивающимся из общего порядка. Напротив, это было нормой научной жизни. Излишняя, в значительной степени напускная и искусственная толерантность, практически отсутствие критики будут свойственны развитию экономической науки в нашей стране в советский период.

Процесс обособления финансовой науки, начатый Горловым, в дальнейшем приобретет определенную динамику. Понятно, что размежевание политэкономии и финансовой науки будет проходить постепенно; в числе основных причин этого процесса мы видим не только желание ученых-финансистов расчистить себе поляну для теоретических изысканий, но и начавшее формироваться принципиально новое осмысление финансовой компоненты системы управления предприятием. Подтверждение этого можно видеть в публикации в России в 1860 г. монографии известного французского экономиста Ж.-Г. Курсель-Сенеля (1813 — 1892) «Руководство к теоретическому и практическому изучению предприятий». В отличие от «чистых» финансистов XIX в., сосредоточивавшихся в основном на описании способов пополнения казны, и от «чистых» политэкономов, занимавшихся обоснованием и формулированием законов экономического развития, Курсель-Сенель акцентировал внимание на осмыслении роли финансов в экономике и управлении производством. В дальнейшем идеи французского ученого нашли отражение в становлении самостоятельного научного знания, известного ныне как финансовый менеджмент. Что касается размещения нового знания в системе знаний университетской подготовки, то логика здесь была вполне очевидной. Поскольку финансовая наука того периода в основном сосредоточивалась все же на методах пополнения казны, т. е. налогах, пошлинах, повинностях, взимание которых регулировалось законодательством, вполне естественно, что это направление в основном стало развиваться на юридическом факультете. Однако экономический аспект не мог быть полностью забытым — не случайно в дальнейшем мы видим определенное смешение понятий «финансовая наука» и «финансовое право». В 1863 г. Министерством народного просвещения под давлением общественного мнения был подготовлен новый Университетский устав, согласно которому вместо кафедры законов о государственных повинностях и финансах была образована кафедра финансового права, которую занял приглашенный из Казанского университета кандидат права В. А. Лебедев (1833 — 1909). По словам А. И. Буковецкого, Лебедев имел «исключительные, энциклопедические знания во всех областях финансовой науки и финансового хозяйства». Он прошел славный научный путь в Петербургском университете от штатного доцента (1868 г.) до заслуженного профессора (1891 г.). Лебедев вел курс финансового права в Петербургском университете более сорока лет — с 1868 по 1909 гг. В свое время он прослушал в Гейдельберге курс финансовой науки, прочитанный проф. К. Рау, разделял его взгляды и позднее выступил в роли научного редактора русскоязычного издания известного двухтомника немецкого ученого «Основные начала финансовой науки», вышедшего в Петербурге в 1867 г. Перу профессора Лебедева принадлежит известная работа «Финансовое право» (СПб., 1882), в основу которой был положен курс лекций, читавшийся им в университете (эта книга считается первым по времени самостоятельным курсом финансового права на русском языке). Этот труд примечателен не только широтой представленного материала, но прежде всего акцентированным изложением идеи о самостоятельности этого научного направления. Дело в том, что оригинальной литературы по финансам на русском языке в те годы было довольно мало <1>, еще не сложилось понимание роли и значимости финансовой науки — более того, она обычно рассматривалась как подраздел политэкономии. Лебедев придерживался иной точки зрения и ратовал за самостоятельность нового направления. Он полагал, что политическая экономия не поглощает финансовую науку — у каждой свои задачи: «Политическая экономия изучает общие законы народного хозяйства; финансовая наука, опираясь на нее, изучает строй государственного финансового хозяйства, его средства и способы удовлетворения государственных потребностей» <2>. ——————————— <1> См., например: Горлов И. Я. Теория финансов. Изд. 2-е. СПб., 1845; Толстой Д. А. История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II. СПб., 1848; Шилль И. Современная теория финансов и влияние ее на финансовую администрацию. СПб., 1860; Капустин М. Н. Чтения о политической экономии и финансах. Ярославль, 1879. <2> Лебедев В. А. Финансовое право. СПб., 1882. С. 86.

Фактически книга Лебедева представляла собой курс финансовой науки, а различие между дисциплинами «Финансовое право» и «Финансовая наука» автор охарактеризовал так: «Юридически-догматическое изучение финансовых законодательств и есть финансовое право, а изучение правил финансового хозяйства с экономической и политической стороны составляет финансовую науку» <1>. Этот труд представляет несомненный интерес и для современного читателя — недаром его переиздали уже в постсоветской России. ——————————— <1> Для того чтобы читатель мог осмыслить утверждение Лебедева и составить свое представление о том, в какой степени прав маститый ученый, предлагаем сделать сравнительный анализ структуры и содержательного наполнения ряда известных трудов того времени; речь идет о таких работах, как книга профессора Новороссийского университета И. И. Патлаевского «Курс финансового права» (издана в Одессе в 1885 г. после смерти автора), труд профессора Казанского университета Д. М. Львова (1850 — ?) «Курс финансового права» (Казань, 1888), работа профессора полицейского права в Московском университете И. Т. Тарасова (1849 — 1929) «Очерк науки финансового права» (изд. 2-е, Ярославль, 1889), работа выпускника Санкт-Петербургского университета, приват-доцента Новороссийского университета С. И. Иловайского (1861 — 1907) «Краткий учебник финансового права» (Одесса, 1893), труд профессора Павийского университета (Италия) Л. Коссы (1831 — 1896) «Основы финансовой науки» (М., 1900), учебник профессора Неаполитанского университета (одного из старейших университетов мира, учрежденного в 1242 г.) Ф. Нитти (1868 — 1953) «Основные начала финансовой науки» (М., 1904) и др.

В конце XIX — начале XX вв. Россия представляла собой одно из крупнейших государств Европы, уступавшее по размеру своего бюджета лишь Германии. Это обстоятельство в немалой степени объясняло тот динамизм, с которым финансовая наука развивалась в России; весьма неплохими представлялись и ее перспективы. Не случайно Ф. Нитти заметил, что «ни в какой другой стране научное понимание финансовых явлений не должно бы поэтому пользоваться столь широким распространением, как в России». Именно во второй половине XIX в. в России быстро сформировалась плеяда замечательных ученых-финансистов. Петербургский университет внес свой, причем немалый, вклад в быстрое наращивание научного потенциала в этой области экономики. Так, в период, когда профессорскую кафедру занимал В. А. Лебедев, приват-доцентами, читавшими параллельно с ним курс финансового права, были: И. И. Кауфман (1848 — 1916) — с 1889 по 1894 г., Н. К. Бржеский (1860 — 1910) — с 1890 по 1892 г., В. Т. Судейкин (1857 — ?), М. П. Петров (1862 — ?) и др. Их имена были уже достаточно известными в финансовых кругах. Доктор политической экономии и статистики И. И. Кауфман был глубоким знатоком денежного обращения в России, автором многих работ по статистике финансов, теории денег, банковскому делу. Подчеркнем, что, как и многие финансисты дореволюционной России, Кауфман удачно сочетал в себе ученого и финансиста-практика — он работал в Центральном статистическом комитете, был членом совета Государственного дворянского земельного банка. Благодаря своим глубоким познаниям в области теории и практики финансов Кауфман неоднократно привлекался к разработке проектов реформирования финансового хозяйства России. Так, он являлся одним из деятельных участников проведения денежной реформы 1897 г. (по мнению М. И. Туган-Барановского, Кауфман «по справедливости считается наиболее авторитетным русским экономистом в области денежного обращения»). Научные интересы доктора финансового права Н. К. Бржеского касались государственного долга России и теории налогообложения; В. Т. Судейкин вел исследования в области банковского и биржевого дела, занимался вопросами истории финансов; М. П. Петрова интересовала проблематика органов самоуправления. В те же годы в университете работали приват-доценты В. Г. Яроцкий (1855 — 1917) (сфера интересов — правовые и финансовые аспекты взаимоотношений хозяев и рабочих, страхование рабочих) и А. А. Исаев (1851 — 1924) (сфера интересов — государственный кредит, налогообложение, таможенная политика государства). После того как Лебедев получил звание заслуженного профессора (1891 г.) и был оставлен за штатом, на кафедру финансового права избрали его ученика Л. В. Ходского (1854 — 1919). Основной труд Ходского в области финансов — учебник «Основы государственного хозяйства. Курс финансовой науки» (1894), выдержавший несколько переизданий. А. И. Буковецкий считал Ходского «наиболее прогрессивно настроенным из всех лиц, занимавших кафедру финансового права в Петербургском университете». В 1907 г. юридический факультет избрал на кафедру финансового права московского профессора И. Х. Озерова (1869 — 1942), ученика известного русского экономиста, академика И. И. Янжула 1846 — 1914). В историю русской финансовой мысли Озеров вошел как автор фундаментального труда «Основы финансовой науки» (в двух выпусках), получившего широкую известность в России, отмеченного премией бывшего министра финансов ген.-ад. С. А. Грейга и многократно переиздававшегося. А. И. Буковецкий считал, что эта работа Озерова соответствовала европейскому уровню; более того, она была «интереснее и полнее учебников П. Леруа-Болье, Ф. Нитти и многочисленных немецких учебников по финансам» <1>. Заняв кафедру в Петербурге, Озеров в то же время сохранил за собой кафедру и в Москве; кроме того, он активно занимался предпринимательской деятельностью, будучи членом совета Русско-Азиатского банка и председателем правления банка Общества взаимного кредита. Из-за разногласий с министром народного просвещения Л. А. Кассо (1865 — 1914) Озеров вскоре был вынужден оставить кафедру, а на его место из Харькова перевели П. П. Мигулина (1870 — 1948). ——————————— <1> Предлагаем читателю самостоятельно выполнить сравнительный анализ структуры и содержания доступных трудов российских и западных ученых конца XIX — начала XX в. и найти подтверждение словам А. И. Буковецкого (см., например: Озеров И. Х. Основы финансовой науки: в 2-х вып. Рига, 1923; Косса Л. Основы финансовой науки. М., 1900; Нитти Ф. Основные начала финансовой науки / Пер. с ит. М., 1904; Рау К. Г. Основные начала финансовой науки. В 2-х т. / Пер. с нем. СПб., 1867; Эеберг К. Очерк финансовой науки / Пер. с нем. Ярославль, 1893).

Характеризуя Мигулина, Буковецкий указывает на его полную противоположность Ходскому, Озерову и другим его предшественникам, которые отличались широкими познаниями в области европейской культуры и использовали их в своих работах. Мигулин «почти не знал Запада, но зато лучше, чем они, изучил бюрократический аппарат царской России», что помогало ему находить пути к «директорским креслам в ведущих петербургских банках». Благодаря своим связям Мигулину удалось получить доступ в архив Кредитной канцелярии и сделать копии ряда секретных финансовых документов. Эти материалы вошли в его исследование «Русский государственный кредит (1899 — 1903 гг.)». По мнению А. И. Буковецкого, эта работа Мигулина может рассматриваться как «лучшая сводка фактической истории», которая «будет ценна всегда». К началу XX в. на кафедре финансового права Петербургского университета сложилась определенная система курсов — читались основные обязательные, специальные обязательные и необязательные курсы. К основным обязательным курсам относились дисциплины, составлявшие основу финансового образования того времени: финансовое право (заслуженный ординарный профессор В. А. Лебедев, ординарный профессор П. П. Мигулин, ординарный профессор И. Х. Озеров, приват-доцент Л. В. Ходский, приват-доцент В. Т. Судейкин); теория финансов (П. П. Мигулин, И. Х. Озеров, Л. В. Ходский, В. А. Лебедев); налоги (прямое и косвенное обложение) (Л. В. Ходский). По основным обязательным курсам проводились практические занятия, которые вели приват-доценты Л. В. Ходский, А. И. Буковецкий <1> и Ф. А. Меньков. ——————————— <1> Антоний Иосифович Буковецкий (1881 — 1972) прожил трудную, но вместе с тем замечательную жизнь. По окончании Петербургского университета Буковецкий был оставлен при нем для подготовки к профессорскому званию; он неоднократно стажировался в Англии, Германии, Франции. Буковецкий был не только «последним из могикан» в области классической теории финансов, но и весьма авторитетным аналитиком, услугами которого периодически пользовались государственные органы послереволюционной России. Его наиболее известным трудом является монография: Буковецкий А. И. Введение в финансовую науку. Л., 1929. Основные вехи жизненного пути Буковецкого и его вклад в развитие финансовой науки в России проанализированы в статье: Широкорад Л. Д. Проблемы финансовой политики и истории финансов России в научной и педагогической деятельности А. И. Буковецкого // История финансовой политики в России. СПб., 2000. О Буковецком см. также работы в сборниках: История изучения общественных финансов в Санкт-Петербурге: Сборник статей. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 1997; Генералы духа. Книга 2. СПб.: ООО «Издательство «Петрополис», 2001.

Основу обязательных специальных курсов составляли дисциплины, предметом которых были прикладные области финансов и денежного обращения. Стоит отметить, что основное внимание в преподавании обязательных специальных курсах уделялось анализу развития российских финансов. К ним относились: сравнительный статистический обзор русских финансов (В. А. Лебедев); финансовая политика России в XIX в. (приват-доцент В. Т. Судейкин); общественное хозяйство и финансы больших городов (приват-доцент М. А. Курчинский); теоретические основы статистики (заслуженный ординарный профессор И. И. Кауфман); бюджеты иностранных государств (А. И. Буковецкий); экономика и землеустройство России (Л. В. Ходский); политика денежного обращения (И. И. Кауфман); государственный бюджет (И. Х. Озеров). Специальные необязательные курсы предлагались по выбору. Их основу составляли дисциплины, предметом которых являлись местные финансы России и зарубежных государств. Специальные необязательные курсы включали: местные финансы (М. А. Курчинский); финансы больших городов (М. А. Курчинский); местные финансы в России (приват-доцент В. Н. Твердохлебов); финансы русских городов (В. Н. Твердохлебов); экономическая и финансовая политика России с 1861 по 1912 г. (В. Т. Судейкин); финансы Англии, Германии и США (А. И. Буковецкий); о банках и биржах (приват-доцент М. И. Боголепов); теория банковского кредита (М. И. Боголепов); фискальные реформы XX в. (Ф. А. Меньков) <1>. ——————————— <1> Обозрение преподавания наук на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета. 1899 — 1906, 1908 — 1910, 1918 — 1919.

Период 1884 — 1917 гг. стал самым важным и плодотворным как в развитии финансовых знаний в Петербургском университете, так и в истории кафедры финансового права. В эти годы сформировалось понимание логики и программы подготовки специалистов в области финансового права (финансовой науки), был определен состав соответствующих дисциплин. Были написаны пособия по российским финансам, ставшие со временем классическими, разработана методологическая база преподавания финансовых дисциплин, лекции читали ярчайшие представители русской финансовой мысли. Сформировалась петербургская школа классической финансовой науки <1>. ——————————— <1> О жизненном пути и вкладе в науку наиболее ярких представителей петербургской финансовой школы см. в работе: Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет / Под ред. В. В. Ковалева. М.: Изд-во «Проспект», 2009.

* * *

Приведенный исторический экскурс показывает, что накануне Октябрьской революции в России шло весьма успешное наращивание научного потенциала в области финансовых знаний. По инерции эта позитивная динамика наблюдается и в 1920-х гг., более того, подобное прослеживается и в других, смежных областях науки. Прежде всего следует упомянуть о балансоведении и финансовых вычислениях <1>. Балансоведение — это наука о балансе как квинтэссенции информационно-финансовой модели хозяйствующего субъекта. В рамках этого научно-практического направления изучается два основных блока проблем: (1) логика и принципы построения финансовой отчетности в целом и ее информационного ядра — баланса; (2) логика, принципы и процедуры экономического чтения и анализа финансовой отчетности как элементов процесса принятия решений финансового характера в отношении хозяйствующего субъекта. Идея балансоведения активно разрабатывалась немецкими учеными, однако российские специалисты А. П. Рудановский (1863 — 1934), Н. А. Блатов (1875 — 1942), И. Р. Николаев (1877 — 1942) и др. оказались не только хорошими учениками, но и существенно продвинули уровень научных исследований в этой области финансов и учета. Высшие финансовые вычисления как область знаний, жизненно необходимая для становления финансовых рынков, ссудо-заемных операций, акционерного дела, активно развивались московским профессором Н. С. Лунским (1867 — 1956), по свидетельству современников, программа Лунского была одной из лучших в Европе. Несомненно, был накоплен значительный научный потенциал в дальнейшем развитии финансовой науки в России. К сожалению, изменение политического курса страны привело и к изменению в исследовательской и образовательной областях. Было ликвидировано только-только «становившееся на ноги» биржевое дело, централизована банковская система, уничтожена идея акционерной собственности и др. Все это привело к началу специфического развития прикладного финансового знания и бухгалтерского учета — в центре внимания методы централизованного управления, распределения, контроля. ——————————— <1> Любопытно отметить, что оба этих направления в настоящее время входят в состав ключевых разделов современного финансового менеджмента. В начале XX в. они развивались в основном бухгалтерами, а логика их формирования предопределялась запросами практики. Действительно, грамотное ведение бизнеса предусматривает необходимость ориентации как минимум в следующих двух ключевых аспектах бизнес-отношений: (1) оценка имущественного и финансового положения контрагента, с которым данная бизнес-единица вступает в деловые отношения, — это и есть прерогатива балансоведения; (2) оценка эффективности осуществления операций инвестирования (выгодно ли вложение средств?) и финансирования (выгодно ли привлечение средств?) — это и есть прерогатива финансовых вычислений.

В области финансовой науки и практики страна как бы застыла в рамках классической теории финансов — акцент на методы управления государственным финансами в целом соответствовал доктринам политического и экономического развития страны. Собственно финансовая наука в СССР развивалась весьма своеобразно. Поскольку предпринимательство, бизнес, частная собственность в плановой экономике не поощрялись, в эти годы в стране разрабатывались в основном вопросы теории и практики государственных финансов; проблематика финансовых рынков не существовала; финансовые аспекты деятельности предприятий, банков, страховых организаций и др. рассматривались в контексте государственной собственности. Прибыль, а это основной целевой ориентир в рыночной экономике, формально не отвергалась, но имела весьма специфическую трактовку в плане формирования (имеется в виду специфика ценообразования) и свободы использования. Систематизация вопросов управления финансами хозяйствующих субъектов в русле неоклассической теории финансов началась в постсоветской России сравнительно недавно — в 90-е гг. XX в. Новации в российской экономике, осуществляемые с 1990-х гг. в рамках перевода ее на рыночные рельсы, в частности кардинальное изменение банковской системы, внедрение новых форм собственности, трансформация бухгалтерского учета и т. п., вновь сделали актуальным управление финансовыми ресурсами и отношениями на всех уровнях управления. Тенденции в развитии финансовой науки в общемировом контексте указывают на: — безусловную перспективность исследований в рамках неоклассической теории финансов, концентрирующуюся в основном на формализации закономерностей и операций на рынках капитала; — признание перспективности дальнейшего развития прикладных аспектов неоклассической теории финансов — финансового менеджмента (или корпоративных финансов); — необходимость дальнейшего структурирования и решения проблем глобализации международных финансов и финансовых рынков; — все большее взаимопроникновение бухгалтерского учета и прикладных финансов (корпоративных финансов) как ответ на естественный процесс интернационализации экономических отношений и необходимость их информационного обеспечения; — необходимость и общее желание финансистов и бухгалтеров решить проблему гармонизации бухгалтерского учета в международном контексте, подразумевающую идентификацию и нивелирование различий между национальными и международными стандартами бухгалтерского учета, а также признание унифицированных стандартов фондовыми биржами — совместный проект Международной федерации бухгалтеров (International Federation of Accountants, IFAC), Совета по международным стандартам финансовой отчетности (International Accounting StandardsBoard, IASB) и Международной организации комиссий по ценным бумагам (International Organization of Securities Commissions, IOSCO) <1>; ——————————— <1> IFAC — объединение представителей профессиональных бухгалтерских организации всех развитых стран мира. Федерация была создана в 1977 г. и в настоящее время объединяет 156 национальных бухгалтерских организаций из 114 стран мира, представляющих в общей сложности более 2,4 млн. бухгалтеров. Это единственная международная организация, объединяющая представителей бухгалтерской профессии из частного и государственного секторов экономики, сферы аудиторско-консультационных услуг, образования. Цель IFAC — совершенствование и гармонизация учета в международном контексте как одного из ключевых факторов развития экономики. IASB — международная организация как преемник Комитета по международным стандартам финансовой отчетности (International Accounting Standards Committee, IASC), действующая с 1 апреля 2001 г. Основное предназначение — разработка и распространение МСФО. В настоящее время в Совете представлено около 150 профессиональных бухгалтерских организаций из более чем ста стран мира. IOSCO — организация, объединяющая специалистов из национальных государственных институтов, ответственных за функционирование рынков капитала (фондовых бирж); создана в 1983 г.; в настоящее время имеет более 180 членов, в совокупности контролирующих более 90% рынка ценных бумаг, обращающихся в мире. Подробнее см. в работе: Ковалев В. В. Финансовый учет и анализ: концептуальные основы. М.: Финансы и статистика, 2004. С. 277 — 286.

— относительно меньшее внимание централизованным финансам; поскольку подобное не может продолжаться бесконечно, в ближайшем будущем, безусловно, следует ожидать повышения внимания к теоретическим исследованиям в этой области; — существенную актуализацию значимости исследований в области финансовой политики государств и международных финансовых организаций по мере ускорения процессов глобализации финансов; — признание проблемы переосмысления роли рыночных механизмов в международных и национальных финансовых системах (уместно в этой связи напомнить, что в 2001 г. Нобелевская премия была присуждена американским ученым Дж. Акерлофу, М. Спенсу и Дж. Стиглицу именно за разработку принципов влияния несовершенства и асимметричности информации на все аспекты рыночной экономики, в том числе и рынки капитала; в своих теоретических построениях новые нобелевские лауреаты подвергли сомнению стереотипные тезисы о самодостаточности рыночного механизма, приоритетности, целесообразности и эффективности политики невмешательства государства в дела бизнеса); яркое подтверждение правильности высказанных идей мы видим в финансовом кризисе, накрывшем мировую экономику в 2008 г. Войдя в мировое экономическое сообщество как равноправный его член и принимая складывающиеся правила игры, Россия, равно как и представители ее в сфере науки и практики, безусловно, будут вынуждены следовать в рамках описанных тенденций в отношении развития финансовой науки. Традиции дореволюционной российской школы финансов и бухгалтерского учета, а также считающаяся достаточно эффективной технология подготовки специалистов высшей квалификации в системе высшего образования дают основание надеяться на то, что сложившееся к настоящему времени по объективным причинам определенное отставание в развитии исследований в сфере финансов будет преодолено. Что касается университетского образования, то с приходом советской власти и здесь произошли серьезные изменения. Существенный прогресс в изучении финансовой проблематики, достигнутый к началу революционных потрясений, в советское время сменился практически полным отрицанием важности развития этого направления в университетской среде; точнее говоря, советские финансы (в основном в контексте деятельности государства!) преподавались в специализированных институтах, тогда как университетские программы в области экономического образования сосредоточивались, как правило, на вопросах политэкономии социализма. Потребовалась смена политического и экономического курсов развития страны для того, чтобы финансовая наука получила возможность вновь полноценно вернуться в университеты. В настоящее время университетские программы в ведущих российских вузах уже в значительной степени адаптированы под запросы современной экономики, науки и практики. В Санкт-Петербургском государственном университете активные исследования в области финансов ведутся учеными кафедры теории кредита и финансового менеджмента (зав. кафедрой д. э.н., проф. В. В. Иванов). Тематика исследований весьма обширна: в частности, ведутся активные разработки в области теории, истории и организации кредита и закономерностей его развития, обсуждаются проблемы межбюджетных отношений и бюджетного федерализма, изучаются вопросы происхождения и природы денег, проблемы финансового инжиниринга, закономерности управления финансами фирмы в контексте неоклассической теории финансов и др. Учеными кафедры разрабатываются принципиально новые для отечественной финансовой науки направления: финансы домашних хозяйств, электронные деньги и интернет-платежные системы, финансовый менеджмент в некоммерческих организациях и др. Завершая очерк, уместно упомянуть о том, что проблематика финансовой науки прямо или косвенно затрагивается также и учеными других кафедр Санкт-Петербургского университета. В частности, история финансовой науки и роль отдельных персоналий в ее развитии изучаются на кафедрах экономической теории (зав. кафедрой д. э.н., проф. В. Т. Рязанов) и истории экономики и экономической мысли (зав. кафедрой д. э.н., проф. Г. Г. Богомазов), оптимизация налогообложения и системы финансирования деятельности фирмы рассматривается на кафедре экономики предприятия и предпринимательства (зав. кафедрой д. э.н., проф. И. П. Бойко), оценка бизнеса и концепции управления стоимостью предприятия изучаются на кафедре экономики исследований и разработок (зав. кафедрой д. э.н., проф. С. В. Валдайцев), проблемы построения финансовой модели страховой организации и управления рисками рассматриваются на кафедре управления рисками и страхования (зав. кафедрой д. э.н., проф. Г. В. Чернова), разработкой и исследованием экономико-математических моделей на финансовых рынках занимаются ученые кафедры экономической кибернетики (зав. кафедрой к. э.н., доц. Д. Н. Колесов). Исследования в области применения финансовых инструментов и моделей ценностно-ориентированного менеджмента ведутся учеными кафедры теории финансов Высшей школы менеджмента СПбГУ (д. ф.-м. н. А. В. Бухвалов, д. э.н., доц. Д. Л. Волков). С более подробной информацией об ученых СПбГУ и их разработках в области финансов можно ознакомиться на сайтах экономического факультета СПбГУ и кафедры теории кредита и финансового менеджмента , а также в соответствующей литературе <1>. ——————————— <1> См. работы: Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет / Под ред. В. В. Ковалева. М.: Изд-во «Проспект», 2009; Финансовая наука в Санкт-Петербургском университете / Под ред. В. В. Иванова, В. В. Ковалева, С. А. Белозерова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006 (книга представлена на сайте кафедры теории кредита и финансового менеджмента СПбГУ: ).

——————————————————————