(«Государственная власть и местное самоуправление», 2010, N 9)
АУТЕНТИЧЕСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ НОРМ ПРАВА: ПОИСК НОВЫХ ПАРАДИГМ.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ОДНОИМЕННОЙ МОНОГРАФИИ Я. Н. КОЛОКОЛОВА
В. П. РЕУТОВ, С. Б. ПОЛЯКОВ
Реутов В. П., заведующий кафедрой теории и истории государства и права Пермского государственного университета, доктор юридических наук, профессор.
Поляков С. Б., кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета (все вопросы к последнему).
Один из видов толкования права — аутентическое — кратко и без особых различий излагается в учебниках по теории права, не заметны дискуссии по его поводу в специальной литературе. Я. Н. Колоколов отмечает во введении, что аутентическое толкование для многих российских правоведов — данность, а не проблема, подлежащая разрешению. Замечание вполне справедливое, а потому монографическое исследование, казалось бы, ясного вопроса привлекло наше внимание.
В самом названии книги автором заявлено о новых подходах к аутентическому толкованию норм права, о предложениях расширить понимание его значения в правовой жизни. В науке и преподавании права, как и в большинстве других сфер жизни, существуют консерватизм и радикализм. Преобладание первого выражается в том, что даже попытки оспорить традиционные определения, по-новому взглянуть на то или иное явление воспринимаются как антинаучные покушения на святыни, подлежащие обструкции и запрету. Мы придерживаемся той позиции, что всякое научное достижение вначале выглядит вызовом науке. А потому к каждой новой мысли следует относиться бережно, внимательно изучить доводы в ее обоснование, попытаться найти свои аргументы в ее пользу, проверить глубину собственных знаний по предмету спора. И только после полноценной дискуссии можно делать (лучше не самонадеянно категорические) выводы о непродуктивном радикализме нешаблонных взглядов либо о ценности новых подходов к известным явлениям, выводящих на новый уровень их познания.
Введение рецензируемой книги завершается семнадцатью положениями для обсуждения. Приверженцы догматов в юридической науке многими из них будут недовольны и прекратят чтение на странице 13. Для нас же они повод к изучению материалов, содержащихся в монографии и позволивших автору высказать новые взгляды.
В гл. 1 «Общая характеристика толкования норм права» излагаются мысли широкого спектра творцов римского права, Гроция, Бэкона, Шлейермахера, Савиньи, Пухты, Ходли, Тропера, российских дореволюционных и современных правоведов о сущности, приемах и функциях аутентического толкования права.
В гл. 2 «Эффективность аутентического толкования норм права» рассматриваются требования к актам аутентического толкования норм права, содержащиеся в отечественных и зарубежных научных работах, в английском Законе об объединении законодательных актов Парламента и о дальнейшем сокращении языка, используемого в актах Парламента 1889 г.; дефекты аутентического толкования норм права; проблемы, возникающие при указанном толковании права, на примере Определения Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2009 г. N 1344-О-Р о разъяснении п. 5 Постановления Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 г. N 3-П.
Можно утверждать о ценности книги для преподавания теории права. В ней содержится полезный для студентов обширный систематизированный материал, показывающий достижения науки по теме и иллюстрирующий акты аутентического толкования советского и настоящего периода. Например, приводятся каноны создания и толкования нормативных текстов Карла Ллевеллина, которые могут применяться при аутентическом толковании норм права. Приведенные в качестве примеров видов аутентического толкования правовые акты позволяют предметно говорить об особенностях такого толкования права, рассматривать по выбору преподавателя те или иные особенности нормотворческой и правоприменительной деятельности не только по теме «Толкование права». В части книги, названной «Приложения», содержатся многочисленные современные акты аутентического толкования права, представляющие наглядный материал для студентов при подготовке к семинарским занятиям и для подготовки по ним контрольных заданий. Наличие рецензируемой книги у преподавателя теории права и государства гарантирует ему качественную подготовку к нескучным семинарам и практическим занятиям по теме «Толкование права».
В этих же целях ценны дискуссионные положения, вынесенные автором во введении монографии. Их обсуждение, независимо от согласия с ними или от их отрицания, потребует от студентов знания вопросов большинства тем теории государства и права, и в конечном итоге споры по предложенным Я. Н. Колоколовым тезисам послужат углублению и укреплению знаний студентов, изучающих право.
Ряд предложенных Я. Н. Колоколовым для обсуждения положений вызывает возражения и вопросы, некоторые из которых хотелось бы высказать. Полемика приведет к новым аргументам в пользу оспариваемых положений либо к их корректировке автором, но в любом случае истина, как известно, рождается в споре. А потому все, что рождает спор, имеет научную ценность.
Вызывает вопрос, на который не находится ответ, утверждение о том, что аутентическое толкование — это необходимое условие функционирования правотворческого органа (с. 9, 107). Как сказано в последующих тезисах автора и против чего нет возражений, аутентическое толкование — ресурс правотворческого органа, разновидность правотворческой деятельности в целях устранения неточностей и неясностей изданного им нормативного правового акта. Следовательно, это инструмент правотворческого органа по исправлению его творения. Может ли быть инструмент совершенствования результата работы условием создания его первоначального вида, а тем более существования его творца? Утвердительный ответ представляется ошибкой. Поэтому аутентическое толкование может быть условием качественного последующего правотворчества, но не условием функционирования субъекта правотворчества.
Можно согласиться с автором, что аутентическое толкование — средство связи между правотворческим органом и правоприменителями, но представляется излишним определять его еще как способ, обеспечивающий выполнение взаимных обязательств (с. 9 — 10, 107 — 108). Думается, это сложно связать с положением, которым автор характеризует отношения, свойственные аутентическому толкованию: «…являются отношениями власти и подчинения, а поэтому характеризуются юридическим неравенством правотворческого органа и правоприменителя» (с. 11, 108). В механизме правового регулирования правоприменители воплощают в актах применения права волю законодателя. Это можно назвать обязательством правоприменителя перед законодателем, хотя слово «обязательство» употребляется обычно к отношениям равных субъектов права. Порождает ли обращение правоприменителя к законодателю за разъяснением его воли, неясно выраженной в норме права, подлежащей применению, обязательство законодателя перед правоприменителем? Думается, что какие-то процессуальные примеры найти можно, а автору для подтверждения высказанного положения нужно. Но является ли это обязательством правотворческого органа перед правоприменителем? Определенность правовой нормы — это, как представляется, обязанность законодателя перед субъектами права, которым адресованы нормы права по регулированию их поведения, а не перед правоприменителями, участвующими в их реализации не в собственном интересе. Неопределенность правовых норм порождает конфликты между субъектами права, а также между ними и государством, объединяющим правоприменителей и законодателей, но не между правоприменителями и правотворческим органом. Чтобы опровергнуть это замечание, автор должен показать, каким образом растерянный неясностью правовой нормы правоприменитель находится в конфликте с правотворческим органом в союзе с субъектами — адресатами этих норм, спор которых он должен разрешить беспристрастно.
Нуждаются в дополнительной аргументации утверждения о том, что аутентическое толкование носит не только публично-правовой, но и частноправовой характер; что властные отношения, свойственные аутентическому толкованию, могут носить частноправовой характер (с. 10 — 11, 108).
Для положения, что аутентическому толкованию под силу как оживление «мертворожденных норм», так и «умертвление» реально действующих положений (с. 10, 108), желательны специальные примеры, хотя в преподавательских целях любопытно предложить поиск таковых студентам.
Положение «за правотворческим органом должны быть закреплены полномочия на творческое применение права, в том числе и путем применения аутентического толкования» (с. 11) противоречит хотя бы принципу разделения властей и не имеет убедительного обоснования в книге.
Спорным является отнесение к актам аутентического толкования постановлений Государственной Думы РФ о порядке введения в действие постановлений Государственной Думы РФ об амнистии: почему это не часть собственно нормативно-правового акта, а тем более разъяснений «любым иным судом собственных решений» (с. 12, 110)? Если постановления Конституционного Суда РФ являются решением не о правах и обязанностях заявителя, а о конституционности нормы, примененной в его деле, и даже в части признания необходимости пересмотра дела заявителя не решают окончательно вопрос о его правах и обязанностях, а потому не являются правоприменительными актами, то решения иных судов, за исключением вынесенных в порядке абстрактного нормоконтроля (гл. 24 ГПК РФ, гл. 23 АПК РФ), являются правоприменительными актами, на которые понятие аутентического толкования, хотя бы в понимании которого придерживается Я. Н. Колоколов, не распространяется. Если же речь идет о решениях, вынесенных в порядке гл. 24 ГПК РФ, гл. 23 АПК РФ, то приведенное положение требует соответствующего уточнения.
Интересные вопросы возникают при чтении параграфа 2.2 «Дефекты аутентического толкования норм права». Может ли быть аутентическое толкование ошибочным, если законодатель разъясняет свои нормы? Кто может упрекнуть автора, что он неправильно истолковал свое произведение?
Я. Н. Колоколов приводит два вида дефектов аутентического толкования норм права (представляется, что автору следует более четко выделять их в дальнейшем). Один можно назвать неясностью акта аутентического толкования, в результате которого правоприменители так и не поняли, что же хотел сказать правотворческий орган вначале в нормативно-правовом акте, а затем и в разъяснении его. Из приводимых в рецензируемой книге характеристик таких дефектов особенно наглядны «формы неясности норм», названные дореволюционным русским правоведом Е. В. Васьковским (с. 92). Второй вид связан с нарушением порядка издания акта аутентического толкования, что хорошо иллюстрируется Постановлением Конституционного Суда РФ от 17 ноября 1997 г. N 17-П, из которого следует, что постановление Государственной Думы РФ по применению федерального закона не является актом аутентического толкования права, поскольку таковым относительно федеральных законов может быть только акт Федерального Собрания, лишь частью которого является Государственная Дума.
Потенциально интересными представляются положения о моделях аутентического толкования, которые следует развить в дальнейшей работе автора и воплотить в конкретные законодательные предложения, имеющие практическое значение для правотворческой и правоприменительной деятельности.
В целом рецензируемую монографию следует оценить как содержащую значительную научную и практическую информацию и ряд интересных суждений по малоисследованной теме, и, повторимся, ее полезно иметь каждому преподавателю теории права и государства.
