Об оптимизации состава должностей дознавателей структурных подразделений службы судебных приставов

(Зубов А. В.)

(«Практика исполнительного производства», 2013, N 1)

ОБ ОПТИМИЗАЦИИ СОСТАВА ДОЛЖНОСТЕЙ ДОЗНАВАТЕЛЕЙ СТРУКТУРНЫХ

ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ СЛУЖБЫ СУДЕБНЫХ ПРИСТАВОВ

А. В. ЗУБОВ

Зубов А. В., заместитель руководителя УФССП России по Мурманской области — заместитель главного судебного пристава Мурманской области.

Статья 1 Федерального закона от 21.07.1997 N 118-ФЗ «О судебных приставах» (далее — Закон) определяет три основные задачи, возлагаемые на судебных приставов. Первые две не вызывают вопросов, но вот третья в контексте рассматриваемого Закона, на наш взгляд, не совсем ясна.

Напомним ее формулировку: на судебных приставов возлагаются задачи по «исполнению законодательства об уголовном судопроизводстве по делам, отнесенным уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации к подследственности федерального органа исполнительной власти по обеспечению установленного порядка деятельности судов и исполнению судебных актов и актов других органов (далее — Федеральная служба судебных приставов)».

Нет никаких сомнений, что речь здесь идет о такой форме предварительного расследования, как дознание. На кого же, исходя из поставленных Законом задач, возлагается дознание в Федеральной службе судебных приставов? В п. 1 ст. 4 Закона указано: «Судебные приставы в зависимости от исполняемых ими обязанностей подразделяются на судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов и судебных приставов-исполнителей».

Однако в статьях, регламентирующих обязанности и права судебных приставов по ОУПДС (ст. 11 Закона) и судебных приставов-исполнителей (ст. 12 Закона), о расследовании ими уголовных дел ничего не сказано. При этом п. 4 ч. 3 ст. 151 УПК РФ определено, что дознание проводится «дознавателями органов Федеральной службы судебных приставов — по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьями 157 и 177, частью первой статьи 294, статьей 297, частью первой статьи 311, статьями 312 и 315 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Имеющееся на первый взгляд противоречие легко объяснимо. Понятие «дознаватель» определяется в п. 7 ст. 5 УПК РФ как «должностное лицо органа дознания, правомочное либо уполномоченное начальником органа дознания осуществлять предварительное расследование в форме дознания, а также иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом». Таким образом, имеется два вида дознавателей, один из которых стал дознавателем (в контексте уголовно-процессуального законодательства) после того, как его на это уполномочил начальник органа дознания.

В соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 40 УПК РФ к органам дознания относятся «органы Федеральной службы судебных приставов». Начальником органа дознания является «должностное лицо органа дознания, в том числе заместитель начальника органа дознания, уполномоченное давать поручения о производстве дознания и неотложных следственных действий, осуществлять иные полномочия, предусмотренные настоящим Кодексом».

В территориальных органах ФССП России этими должностными лицами являются главные судебные приставы субъектов Российской Федерации и их заместители, курирующие дознание, а в структурных подразделениях территориальных органов ФССП России — «начальники отделов судебных приставов — старшие судебные приставы, их заместители, координирующие организацию работы по производству дознания, либо лица, исполняющие их обязанности» (Приказ ФССП России от 06.12.2010 N 677).

Исходя из этого, судебный пристав (судебный пристав-исполнитель или судебный пристав по ОУПДС), который является работником службы судебных приставов, становится полноправным (по уголовно-процессуальному законодательству) дознавателем после возложения на него обязанностей о производстве дознания соответствующим правовым документом (приказ или распоряжение — в зависимости от того, кто из начальников органа дознания подписывает данный документ).

В любом случае получается, что для пристава дознание — не основная обязанность, а обязанность, возлагаемая на него по мере необходимости.

Теперь вернемся к дознавателям, являющимся ими по должности (или, как сказано в п. 7 ч. 5 УПК РФ, лицам, правомочным осуществлять дознание). Должность дознавателя введена в службе судебных приставов в 2006 году (ранее приказами главных судебных приставов обязанности дознавателей возлагались на конкретных судебных приставов-исполнителей). Было введено три вида должностей дознавателя:

1) главный специалист-эксперт (дознаватель);

2) ведущий специалист-эксперт (дознаватель);

3) судебный пристав (дознаватель).

Должность судебного пристава (дознавателя) имеется только в штатных расписаниях отделов организации дознания некоторых территориальных органов ФССП России, поэтому далее рассматриваться не будет (хотя не ясно, откуда взялась эта должность: в ч. 1 ст. 4 Закона она не упоминается).

В структурных подразделениях (отделах судебных приставов) территориальных органов ФССП России предусмотрено два первых вида должностей дознавателей.

В настоящее время в структуре службы судебных приставов главный специалист-эксперт (дознаватель) и ведущий специалист-эксперт (дознаватель) находятся в неравном положении по отношению к судебному приставу, и это несправедливо. Дознавателю не реже, чем судебному приставу-исполнителю, приходится выходить по месту жительства, например, должников по алиментным обязательствам. Не секрет, что большинство таких лиц ведет асоциальный образ жизни, многие ранее судимы. В результате служебной деятельности дознавателя в отношении этих лиц может быть возбуждено уголовное дело по ст. 157 УК РФ («Злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей»), а привлечение должника к уголовной ответственности может повлечь за собой такую меру наказания, как лишение свободы.

Увеличивается ли вероятность совершения таким должником противоправных деяний в отношении дознавателя по сравнению с судебным приставом-исполнителем? Ответ на этот вопрос напрашивается один: да.

Дознаватели вынуждены с целью скорейшего окончания расследования уголовных дел лично развозить большое количество различных запросов и получать на руки необходимые для этого документы. Однако обеспечение их проездными документами на все виды общественного транспорта не предусмотрено.

В этой связи, на наш взгляд, норма п. 1 ст. 4 Закона нуждается в дополнении. Предлагаем изложить ее в следующей редакции:

«Судебные приставы в зависимости от исполняемых ими обязанностей подразделяются на судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов, судебных приставов-исполнителей и судебных приставов-дознавателей».

Предлагаем также дополнить Закон статьей 12.1 «Обязанности и права судебных приставов-дознавателей» следующего содержания:

«Права и обязанности судебных приставов-дознавателей определены уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации».

Внесение этих изменений в Закон, во-первых, даст возможность усилить гарантии правовой и социальной защиты дознавателей ФССП России; во-вторых, позволит при необходимости создать в территориальных органах ФССП России полноценные межрайонные отделы дознания, поскольку вводить в каждом структурном подразделении ряда территориальных органов должность дознавателя нецелесообразно.

Межрайонные отделы дознания могли бы обслуживать территории нескольких структурных подразделений. Для четкого функционирования межрайонного отдела дознания необходимо, чтобы его возглавлял начальник отдела судебных приставов — старший судебный пристав. Это должностное лицо, являясь начальником органа дознания (см. Приказ ФССП России от 06.12.2010 N 677), будет обладать всеми процессуальными правами, вплоть до утверждения обвинительного акта, составленного дознавателем. Однако в настоящее время при имеющихся в штатном расписании должностях дознавателей структурных подразделений это будет только должность начальника отдела, так как в структуре межрайонного отдела дознания не будет ни одного судебного пристава. Права подобного руководителя будут существенно ограничены, т. е. сведены к правам начальника подразделения дознания, что явно недостаточно. Таким образом, смысл создания межрайонного отдела теряется. Но если все же есть необходимость в такой структуре, нужно тщательно продумать, как ее рационально организовать.

И конечно, нельзя обойти вниманием то, что внесение предложенных изменений в Закон позволит уравнять денежное содержание дознавателей, т. е. главного специалиста-эксперта и ведущего специалиста-эксперта. При имеющейся в настоящее время градации должностей дознавателей структурных подразделений территориального органа ФССП России разница в их окладах составляет 319 руб. Между тем служебная нагрузка распределяется между ними равномерно, оба исполняют совершенно одинаковые обязанности. Кроме того, оклад судебного пристава-исполнителя равен окладу главного специалиста-эксперта (дознавателя). При наличии в отделе судебных приставов только одного дознавателя в должности ведущего специалиста-эксперта (дознавателя) получение им денежного содержания ниже, чем у судебного пристава-исполнителя, необоснованно. Дознаватель обязан проверять исполнительные производства, находящиеся у судебного пристава-исполнителя на исполнении, готовить по ним заключения, указания, имея при этом, судя по окладу, более низкий статус.

В заключение хочется добавить, что, поскольку дознавателей в ФССП России не так много (чуть более 3,5 тыс. штатных единиц, из которых только половина — ведущие специалисты-эксперты (дознаватели)), предлагаемые изменения не потребуют больших финансовых затрат, но в то в то же время поднимут статус столь важной для службы судебных приставов должности, а значит, и позволят проще решать вопрос с более качественным подбором кадров для укомплектования структурных подразделений квалифицированными работниками.

——————————————————————

Интервью: Интервью с доцентом кафедры трудового права юридического факультета СПбГУ, директором Юридической клиники СПбГУ, кандидатом юридических наук, лауреатом юридической премии «Юрист года» в номинации «Правовое просвещение» Еленой Николаевной Доброхотовой

(«Юридический мир», 2013, N 3)

ИНТЕРВЬЮ С ДОЦЕНТОМ КАФЕДРЫ ТРУДОВОГО ПРАВА ЮРИДИЧЕСКОГО

ФАКУЛЬТЕТА СПБГУ, ДИРЕКТОРОМ ЮРИДИЧЕСКОЙ КЛИНИКИ СПБГУ,

КАНДИДАТОМ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК, ЛАУРЕАТОМ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРЕМИИ

«ЮРИСТ ГОДА» В НОМИНАЦИИ «ПРАВОВОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ»

ЕЛЕНОЙ НИКОЛАЕВНОЙ ДОБРОХОТОВОЙ

М. БОЧАРОВА

— Елена Николаевна, от имени редакции журнала «ЮМ» мы поздравляем Вас с престижной юридической премией «Юрист года» в номинации «Правовое просвещение», которая была Вам вручена в конце 2012 г. Как Вы считаете, почему юридическое сообщество стало уделять в последние годы большое внимание теме бесплатной правовой помощи?

— Благодарю Вас! Эта премия как факт профессионального признания чрезвычайно важна, и я признательна Ассоциации юристов России за то, что в ее рядах меня сочли одним из достойных претендентов на эту премию в номинации «Правовое просвещение».

Интерес и внимание к теме бесплатной юридической помощи, как я полагаю, вызваны коммерциализацией юридических услуг, с одной стороны, и сохранением большого слоя граждан с низкими доходами, у кого нет денег на юристов. Основные права малообеспеченных граждан (особенно в социально-экономической сфере) должны быть реализованы и защищены, как у всех других граждан. Законодательство времен реформ стало и разнообразным, и противоречивым, и сложным для восприятия без помощи юриста.

Иными словами, с середины 90-х годов прошлого века правовые и экономические реформы вызвали одновременно, с одной стороны, невиданное возрастание спроса на юридические услуги и, соответственно, их коммерциализацию, а с другой — социальное расслоение по уровню доходов с таким наполнением слоя с низкими доходами, что сформировало осознание необходимости предпринимать специальные меры по обеспечению доступности правовой помощи малообеспеченным гражданам.

Отклик на спрос был спонтанным и разнообразным. В то время стали создаваться многочисленные правозащитные организации, в которых наряду с юристами работали волонтеры, не имеющие юридического образования. Внимание к зарубежному опыту решения подобных проблем, которые могут привести к дестабилизации, обернулось трансляцией в российскую юридическую практику такого решения, как юридические клиники (структурные подразделения юридических вузов, подготавливающие студентов к оказанию малообеспеченным гражданам некоторых видов юридической помощи, посильной обучающимся). И в России во второй половине 90-х годов стали создаваться организации (причем не обязательно при вузах), в которых студентов-юристов стали привлекать к оказанию такой помощи в технологиях, более или менее сходных с юридическими клиниками, причем как на бесплатных началах, так и с оплатой. Естественно, что профессиональное юридическое сообщество заинтересовалось «конкурентами», в какой степени их деятельность отвечает сложившимся представлениям о качественной профессиональной юридической деятельности. Тем более что и представители профессионального юридического сообщества имели достаточно большой опыт ее оказания на бесплатных началах (например, гарантированное уголовно-процессуальным законодательством конституционное право на бесплатную защиту или бесплатная юридическая помощь, оказываемая по законодательству субъектов Российской Федерации в рамках социального обслуживания граждан и социальной защиты населения). К чести нашего общества, интерес к бесплатной юридической помощи нашел уникальную (с точки зрения мирового опыта) регламентацию в Федеральном законе «О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации», принятом в 2011 году и вступившем в силу в 2012 году. Мне посчастливилось принять участие в разработке его проекта в составе Рабочей группы, созданной Министерством юстиции Российской Федерации. Предполагаю, что этот факт был одним из оснований для присуждения мне премии «Юрист года».

— Вы являетесь директором Юридической клиники СПбГУ с момента ее создания. Эта юридическая клиника, по оценкам экспертов, является одной из лучших в стране. Расскажите про деятельность вашей клиники. Сколько студентов и преподавателей работает в клинике, сколько граждан получает ежегодно бесплатную помощь, какие дела и вопросы решаются через юридическую клинику?

— Благодарю за оценку.

От себя уточню: наша клиника — одна из первых юридических клиник, созданных в России во второй половине XX века. В ней обучаются все студенты юридического факультета СПбГУ. Работа Юридической клиники обеспечивается ресурсами всего университета, а собственно преподают в клинике и контролируют работу студентов около 40 сотрудников СПбГУ. Граждане получают от студентов клиники консультативную помощь по насущным житейским вопросам, которые для нас, юристов, распределяются по областям гражданского, трудового, финансового, государственного права, права социального обеспечения. Судебного представительства мы не осуществляем. Это одна из наших целевых установок и основ работы. Клиника должна не отвлекать студентов от аудиторных занятий, а, наоборот, еще больше привлекать к ним. Практика — лучший мотивирующий фактор для изучения науки.

Только создана наша клиника не как калька чужеземного опыта. Главная наша характеристика — мы создали собственную оригинальную модель юридической клиники, ориентируясь, во-первых, на структуру спроса и предложения регионального рынка юридических услуг, во-вторых, на образовательные нужды университета (включая запросы на обучение со стороны студентов), в-третьих, на ресурсы самого университета (включая методический опыт и разнообразие опыта самоорганизации молодежи, сформированного в советский период жизни нашей страны). Впоследствии оказалось, что принципы, на которых она построена, во многом созвучны с принципами, сформулированными отцом отечественной цивилистики Д. И. Мейером, создавшим, судя по сохранившимся письменным свидетельствам, первую в России юридическую клинику. Она была создана еще в середине XIX столетия в Казанском университете. А принципы ее формирования и функционирования отражены в обширной статье Дмитрия Ивановича Мейера 1855 года «О значении практики в системе современного юридического образования».

Модель Юридической клиники Санкт-Петербургского государственного университета построена на принципах сотрудничества в профессиональном сообществе (1 принцип) в сочетании с самодостаточностью функционирования (2 принцип) и многоуровневой системой патронажа студенческой практики со стороны квалифицированных юристов (3 принцип). Практическая работа студентов сопровождается отдельным курсом практического обучения и кураторством опытных как в сфере преподавания, так и в сфере практической деятельности работников университета. Обучение и патронаж в общем и целом направлены на обеспечение нового по содержанию и уровню качества подготовки профессионала.

Первый принцип позволил нам занять свою нишу в сфере юридической помощи и не бороться с профессионалами «за клиента». Даже напротив, мы первыми стали практиковать «специализацию в кооперации» — направляя наших клиентов, чьи проблемы прошли через юридический анализ и проведение консультирования, к коллегам-профессионалам, работающим бесплатно, например, для осуществления судебного представительства.

Проявлениями второго принципа является особая внутренняя многофункциональная структура клиники. Кроме группы консультантов, в ней функционируют группа рекламы и внешних связей, группа диспетчеров, принимающих заявки от граждан и организующих работу по делу, группа пропаганды правовых знаний, формирующая в фокусных группах граждан культуру повседневного правового поведения, группа систематизации информации и анализа деятельности клиники и, наконец, административная группа, обеспечивающая студенческое самоуправление в деятельности клиники. Подробно с ней можно ознакомиться в рубрике «Правовая клиника» на странице юридического факультета сайта СПбГУ (www. law. spbu. ru). Такая структура позволяет задействовать широкую группу разнообразных интересов студентов. Кто-то хочет стать преподавателем, кто-то — адвокатом, кто-то — открыть собственное дело. Студенты, таким образом, не только «пользователи» клинической программы, но и собственный кадровый ресурс клиники, обеспечивающий реализацию собственными силами всю цепочку задач технологического цикла ее деятельности: от привлечения «нужных» клиентов (т. е. и малоимущих, и с посильными для студентов запросами на юридическую помощь) до обобщения собственной практики (контроля успешности работы).

Опора на студентов позволяет нам минимизировать преподавательское участие в решение функциональных задач, с которыми вполне успешно справляются сами практиканты, получая при этом действительно всестороннее представление об организации профессиональной деятельности.

Третий принцип — введение специализированных видов патронажа — дает надежные гарантии контроля качества учебной практики студентов. Во-первых, кураторы — специалисты по проблемам осуществляют патронаж по каждому отдельному делу, в зависимости от его отраслевой принадлежности. Во-вторых, кураторы функциональных групп проводят супервизии формирования и развития особых групп профессиональных компетенций в соответствии со специализацией каждой отдельной структурной группы, в которую студент включен после прохождения предварительного клинического обучения. В-третьих, индивидуальные кураторы помогают студенту создать его собственную, индивидуальную программу формирования требуемого именно ему комплекса профессиональных навыков (индивидуальной траектории практического обучения) и контролируют успешность ее реализации, проводя индивидуальную супервизию практической деятельности студентов.

— Какие навыки получают студенты, которые в ней работают, и насколько важно для юридической школы иметь хорошую юридическую клинику?

— Студенты формируют и развивают такие группы навыков в клинической подготовке, как коммуникативные, организационные и аналитические.

Собственно, клиника впервые дает студенту представление о том, что проблемы, возникающие в жизни людей, в своем генезисе и развитии не подчиняются законам формирования и функционирования права, чем совсем не похожи на задачи из учебников по отраслевым дисциплинам. Проблема «из жизни» в каждом случае возникает как многоаспектная задача, требующая юридического оформления, либо запутанный конфликт, в котором не усматриваются наборы юридических фактов из гипотезы той или иной конкретной юридической нормы. Проблему или конфликт сначала надо структурировать, а уж затем квалифицировать при помощи инструментария, как правило, более чем из одной отрасли права (законодательства). Отсюда, от этой необходимости, начинает строиться в реальной практике творческое (креативное) начало профессионализма. У новичка возникает синтезированное восприятие реального поведения (общения, сотрудничества или противоборства) людей и их общностей как правового поведения. Любая проблема, с которой клиент приходит в клинику, — профессиональный вызов для студента, заставляющий его сознательно и умело активизировать отдельные составные части предыдущей теоретической подготовки и попытаться воплотить в жизнь его правовые идеалы и ценности. От умозрительных заключений он переходит к даче практических рекомендаций, беря на себя ответственность и за их пригодность для разрешения именно этой уникальной проблемы, именно для этого уникального человека, а также за реализуемость предложенных вариантов решения проблемы и, кроме того, за соответствие тех последствий, которые вызовет реализация юридических советов, ожиданиям и интересам клиента, приведшим его к юристу за помощью.

Это означает, что клиническая программа как часть профессиональной подготовки юристов выполняет свою особую функцию — синтезирования знаний, умений и навыков, полученных студентом в разных учебных дисциплинах; формирования личной (пропущенной через фильтры личных и личностно ориентированных по отношению к клиенту) ответственности за выбор путей и средств юридического разрешения проблемы; овладения студентом успешными технологиями организации и выполнения работы. Все вместе вызывает педагогический эффект провоцирования ускорения профессионального созревания. А это особенно ценный эффект в условиях перехода от пятилетнего цикла подготовки специалистов с высшим юридическим образованием к двухступенчатому, состоящему из четырехлетней подготовки бакалавров и двухлетней подготовки магистров.

Клиника нужна людям, не имеющим денег на оплату дорогостоящих услуг высококвалифицированного профессионала, потому что она обеспечивает предоставление бесплатной и квалифицированной помощи (поскольку она обеспечена клинической подготовкой и патронажным контролем высококвалифицированных специалистов). Клиника нужна студенту, чтобы он обрел уверенность в своих профессиональных возможностях еще на студенческой скамье и правильно представлял их в резюме, направляемом потенциальному работодателю.

Клиника нужна вузу, поскольку, выпуская «проверенных в деле» дипломированных юристов, вуз обретает показатели успешного трудоустройства выпускников, показатели, на которые ориентируются абитуриенты и их родители, выбирая место учебы.

Итожа сказанное, клиника «продвигает» и вуз, и студента, и состояние правопорядка и правовой культуры граждан. Широкий спектр возможных позитивных результатов, не правда ли? Разумеется, при умелом подходе к организации, оснащению и учебно-методическому обеспечению работы вузовской юридической клиники.

— В адвокатской среде высказывалось мнение, что бесплатная правовая помощь не может быть качественной и квалифицированной. А как Вы считаете?

— Любое цеховое подразделение профессионального сообщества имеет возможность повлиять и на развитие квалификаций, и на обеспечение качества работы своих представителей.

Перефразируя свой ответ на предыдущий вопрос, выражу мнение, что при неумелом подходе, формальном исполнении «команды сверху», при отсутствии собственной мотивации исполнителей к качественной работе бесплатная юридическая помощь может оказаться некачественной и неквалифицированной.

Как в тех случаях, когда ее будут оказывать студенты юридических вузов (если они не будут получать должную клиническую подготовку, подкрепленную патронажем), на самом деле не получающие должной клинической подготовки и не поддержанные патронажем со стороны профессионалов-преподавателей, так и в тех случаях, когда ее будет оказывать дипломированный человек.

Один из участников молодежного юридического форума остроумно заметил: «Человек с юридическим дипломом не равен юристу». Вопрос о качестве юридического образования и «ценности» дипломов, увы, большого ряда вузов-новоделов уже рассматривался на федеральном уровне и, в частности, получил взвешенную оценку еще в марте 2007 года на совместном заседании Коллегий Минобразования России и Генеральной прокуратуры Российской Федерации при участии научно-консультативного совета Генеральной прокуратуры (членом которого я являюсь и потому хорошо знаю содержание материалов совместной проверки деятельности юридических вузов, проведенной в 2006 — 2007 годах).

Думаю, что ситуация должна быть взята под контроль не только органами управления «цеховых структур» юридического сообщества, но и государственными органами и межведомственными образованиями, в состав которых могут входить представители тех групп участников систем бесплатной юридической помощи, которые могут в ней функционировать. В соответствии с упомянутым Федеральным законом «О бесплатной юридической помощи» участниками, оказывающими юридическую помощь, могут быть и адвокаты, и нотариусы, и юристы государственных юридических бюро, и юристы негосударственных юридических центров, и студенты юридических клиник вузов. Все они консолидированы различными способами в рамках своих «цехов». Но ничто не мешает их объединению в группу «общественного контроля качества». Федеральный закон возложил на Министерство юстиции обязанность разработать требования к качеству оказываемых услуг. Это может стать еще одной гарантией обеспечения качественной юридической помощи. И, наконец, нельзя упускать из виду создание такого барьера непрофессионализму, как квалификационные экзамены на допуск в профессию, основанные на официальных профессиограммах (иначе — профессиональных стандартах). Экзамены такого рода уже введены в практику допуска к отдельным видам профессиональной деятельности (например, для судей, адвокатов, нотариусов), но профессиональные стандарты находятся в стадии начальных разработок.

— Сейчас очень популярны ответы юристов на вопросы граждан в сети Интернет. Нередко качество таких советов является очень сомнительным. Что, на Ваш взгляд, нужно сделать, чтобы обеспечить необходимый уровень качества консультаций в юридической клинике, и как защитить граждан от некачественной правовой помощи?

— Вопрос обеспечения качества услуг, поставляемых через информационные ресурсы, — это отдельная, глубокая тема. Вы правы, обозначая эту проблемную область в нашем разговоре.

С развитием информационных технологий и их освоением всеми гражданами от мала до велика информация перестала быть собственностью только официальных органов. Благодаря Интернету ею может овладеть любой и каждый пользователь. Интернет-ресурсы должны быть сферой демократии, поскольку они свободны для конструирования неисчислимо большого круга связей.

При этом нужно учитывать психологический фактор доверия к слову, изображенному на бумаге или подобии бумаги (страничке Интернета). Такое слово выглядит и воспринимается как элемент документа. А документ предполагается выверенным, одобренным.

Вот Вам и ответ на Ваш вопрос, что нужно для обеспечения качества консультаций, — совет, опубликованный в Интернете, должен проходить процедуры сверки и одобрения. Для клиник — со стороны преподавателей-кураторов, для других консультантов — какие-то другие приемлемые контролеры. В каких-то случаях лучшие контролеры — собственная профессиональная совесть и профессиональная честь.

Не надо бы прятать лицо за личиной — прятаться от ответственности за никами. Ники превращают жизнь в игру, дело — в имитацию, решение задачи по существу — в формальный отчет. Читатели далее сами могут продолжить цепочку метафор, переводящих правду в вымыслы.

— Ваши пожелания тем юристам, которые оказывают бесплатную правовую помощь гражданам?

— Я прежде всего выражу свое уважение к ним, признательность за готовность приходить людям на помощь!

Пожелаю своим коллегам, чтобы их добрые дела оборачивались добрым отношением к ним самим и готовностью других людей оказывать им поддержку в тех случаях, когда она понадобится. Такое случается. Всего наилучшего, коллеги! Пусть успех и признание находят Вас!

Беседу вела

М. Бочарова

——————————————————————