Конфликты между профессиональными участниками уголовного судопроизводства: проблемы разрешения

(Лазарева В., Таран А.) («Уголовное право», 2006, N 1)

КОНФЛИКТЫ МЕЖДУ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМИ УЧАСТНИКАМИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА: ПРОБЛЕМЫ РАЗРЕШЕНИЯ

В. ЛАЗАРЕВА, А. ТАРАН

Валентина Лазарева, профессор юридического факультета Самарского государственного университета, доктор юридических наук, профессор.

Антонина Таран, доцент того же факультета, кандидат юридических наук, доцент.

Известно, что уголовное судопроизводство — одна из самых конфликтных сфер правоприменительной деятельности. Провозгласив состязательность уголовного процесса, законодатель признал наличие противоборствующих, спорящих сторон, выполняющих в нем различные процессуальные функции и зачастую преследующих противоречивые интересы при решении вопроса о причастности конкретного лица к преступлению. На практике это порождает конфликты между должностными лицами, ведущими производство по уголовному делу, и другими его профессиональными участниками, в частности адвокатами, нередко высказывающими взаимные претензии друг к другу <1>. ——————————— <1> Эти взаимные претензии давно обсуждаются на страницах печати. См., например: Абушахмин Б., Беренбойм П. Почему нарушаются нормы профессиональной этики? // Соц. законность. 1986. N 12. С. 45 — 47; Смирнов В. Суд, государственный обвинитель и адвокат: этика взаимоотношений // Российская юстиция. 1995. N 6. С. 39 — 40; Федоров А., Березовский С. Следователь и защитник — этика отношений // Соц. законность. 1984. N 1. С. 46 — 47.

Так, в представлении следователя Волжского РОВД, направленном в органы адвокатского сообщества Самарской области, указывалось, что адвокат С. неоднократно нарушал порядок допроса обвиняемого, не давал последнему отвечать по существу вопросов следователя, корректировал его ответы. Кроме того, следователь отметил, что адвокат явился на допрос с тридцатиминутным опозданием, на замечание по этому поводу отреагировал в резкой форме. В свою очередь, адвокат утверждал, что дважды подавал жалобы на действия данного следователя надзирающему прокурору, поскольку тот постоянно ограничивал время его общения с подзащитным, в связи с чем к допросу им пришлось готовиться в коридоре, чем и вызвано опоздание. Адвокат С. указал также, что следователь, пользуясь его отсутствием, заставляла его подзащитного Е. признать вину в совершении преступления. В этой связи представляется актуальным вопрос о способах и механизмах разрешения возникающих конфликтов, о круге управомоченных на это субъектов. Данный вопрос — не праздный. Здесь зачастую приходится разрешать конфликты межличностного уровня, давать оценку процессуальным действиям и решениям, которые с формальной стороны могут выглядеть законными и обоснованными, но по сути недобросовестные. Особенно актуальной в правовом и этическом плане представляется проблема взаимоотношений следователей и адвокатов <2>. Следователи постоянно высказывают нарекания в адрес адвокатов-защитников, с которыми контактируют в процессе расследования. Некоторые из них свою позицию выражают на страницах печати, а в науке развивается идея о существовании так называемых адвокатских преступлений, совершаемых в ходе производства по уголовному делу <3>. ——————————— <2> Далее, если не будет оговариваться специально, говоря о следователе, мы будем подразумевать справедливость высказанных позиций в отношении и дознавателя, и прокурора. <3> См.: Гармаев Ю. П. Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве: Учебник / Ю. П. Гармаев. М.: Экзамен, 2005; Егорова Н. Если адвокат покидает зал судебного заседания… // Российская юстиция. 1998. N 5. С. 53.

Форма предъявления адвокатами претензий к действиям (бездействию), а также решениям следователей предусмотрена законом. Это жалобы, которые могут быть направлены надзирающему прокурору, а в ряде случаев — в суд (ст. 123 — 125 УПК РФ). В то же время уголовно-процессуальное законодательство следователя аналогичным правом не наделяет. Не имеет права следователь ни лично, ни через надзирающего за расследованием прокурора применять к адвокатам меры процессуального принуждения в связи с нарушением ими профессиональных обязанностей. Причины кажутся очевидными: иное нарушало бы процессуальное равенство сторон, делало бы адвоката уязвимым перед недобросовестным следователем. Но возникает вопрос: как должен поступать следователь, если усмотрит ненадлежащее выполнение адвокатом профессиональных обязанностей или его неэтичное поведение? Вправе ли он обратиться в компетентный орган для решения вопроса о привлечении адвоката к ответственности, и в какой именно? Вступление в действие Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и последовавшее за этим принятие адвокатским сообществом Кодекса профессиональной этики адвоката <4> вызвали к жизни практику направления следователями своих претензий в Советы адвокатских палат и в квалификационные комиссии. Так, например, в 2003 г. в Палату адвокатов Самарской области <5> следователи, прокуроры, дознаватели направили 37 сообщений, что составило 18,36% от общего количества поступивших в нее заявлений. В основном органы уголовного преследования высказывали адвокатам следующие претензии: неявка без уважительных причин на производство следственных действий (59,5%) или для ознакомления с материалами уголовного дела (8,1%), некорректное поведение адвоката по отношению к лицам, осуществляющим производство по делу (24,3%). ——————————— <4> Далее по тексту также Кодекс или КПЭА. <5> Далее по тексту также ПАСО или Палата.

В начале 2003 г., когда практика применения КПЭА еще только начала формироваться, Палата принимала к рассмотрению такие обращения и привлекала адвокатов, нарушивших КПЭА или свои профессиональные обязанности, к дисциплинарной ответственности. Например, адвокат Г. был предупрежден о лишении статуса на том основании, что допускал неэтичные высказывания в адрес следователя и других участников уголовного процесса, срывал производство следственных действий. Один из примеров из практики данного периода — дисциплинарное производство, возбужденное по представлению прокурора г. Новокуйбышевска. В нем со ссылкой на рапорт следователя, протоколы очной ставки и допросов свидетелей сообщалось об оказании давления на несовершеннолетних свидетелей адвокатом С., который им предлагал деньги за изменение показаний в пользу его подзащитного, обвинявшегося в изнасиловании малолетней. Квалификационная комиссия установила в действиях адвоката С. нарушение норм профессиональной этики, однако, не дожидаясь решения Совета <6>, тот подал заявление о прекращении членства в ПАСО. ——————————— <6> По КПЭА рассмотрение дисциплинарного производства в адвокатской палате субъекта РФ осуществляется в два этапа. Решение о применении мер дисциплинарной ответственности принимает Совет палаты на основании заключения квалификационной комиссии о наличии дисциплинарного проступка.

Со второго полугодия 2003 г. практика возбуждения дисциплинарных производств по представлениям следователей, как и других участников уголовного процесса со стороны обвинения, прекратилась. Причиной явилось то, что в отличие от ранее действовавшего Положения об адвокатуре, не определявшего круг лиц, правомочных подать жалобу на адвоката, КПЭА установил ограниченный перечень субъектов, инициатива которых является поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката (п. 1 ст. 20). Жалобы и обращения лиц, не указанных в Кодексе, не являются допустимым поводом для начала дисциплинарного производства (п. 4 ст. 20). Ни следователь, ни прокурор, ни дознаватель не названы в числе лиц, имеющих право обратиться в адвокатскую палату субъекта РФ с заявлениями, представлениями или с каким-либо другим образом оформленной инициативой привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности. Как отметил вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ Ю. Г. Сорокин, в КПЭА обращение следователя не предусмотрено в качестве основания для возбуждения дисциплинарного производства вполне сознательно, «поскольку он и адвокат являются равными, профессиональными участниками процесса и должны выступать в равных условиях» <7>. ——————————— <7> Адвокаты заживут по-новому. Интервью вице-президента Федеральной палаты адвокатов РФ Ю. Г. Сорокина // Юрист. 2005. N 5 (359). С. 1.

На наш взгляд, признание представления следователя поводом к возбуждению дисциплинарного производства в отношении адвоката поставило бы адвокатуру в целом в положение, поднадзорное органам предварительного расследования, и означало бы предоставление стороне обвинения достаточно мощного средства манипулирования адвокатами, расправы с неугодными из них <8>. При этом не имеет значения, идет ли речь об участии адвоката в деле по соглашению или по назначению. ——————————— <8> Следует отметить, что неугодный следователю адвокат — далеко не всегда недобросовестный адвокат. Зачастую, наоборот, это активный и принципиальный представитель адвокатского корпуса.

В этой связи продолжающаяся практика направления следователями в адрес адвокатских палат субъектов РФ представлений с требованием возбудить в отношении адвоката дисциплинарное производство, поощряемая соответствующими рекомендациями в литературе <9>, должна быть однозначно оценена как недопустимая. Вызывает недоумение решение суда об отказе в удовлетворении искового заявления адвоката А. Лемешко, в котором тот ставил вопрос о незаконности решения квалификационной комиссии Адвокатской палаты Вологодской области о возбуждении в отношении его дисциплинарного производства по представлению прокурора <10>. ——————————— <9> См.: Гармаев Ю. П. Указ. соч. С. 471. <10> По результатам рассмотрения данного дисциплинарного производства решением Совета Адвокатской палаты Вологодской области статус адвоката А. Лемешко был прекращен. См.: Калитвин В. Комиссии набираются опыта. Обобщение дисциплинарной практики адвокатских палат // Российский адвокат. 2004. N 3. С. 10.

Означает ли сказанное, что следователь лишен возможности представлять соответствующую информацию в органы адвокатского сообщества? Полагаем, что необходимо четкое понимание того, что обращение следователя само по себе не является и не может являться основанием для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката. Вместе с тем его инициатива может послужить поводом для проведения внутренней проверки, по результатам которой возможно возбуждение дисциплинарного производства против него уполномоченным на то субъектом. Начав отказывать следователям в возбуждении дисциплинарного производства, президенты палат разъясняли им их право направления соответствующей информации в территориальное отделение (департамент) юстиции. В основе такой позиции находится положение подп. 3 п. 1 ст. 20 КПЭА, упоминающее данный орган в числе субъектов, имеющих право инициировать возбуждение дисциплинарного производства в отношении адвоката. Основанная на предположении о том, что, получая информацию от различных субъектов, не упомянутых в ст. 20 Кодекса, в том числе и от профессиональных участников уголовного процесса со стороны обвинения, этот орган юстиции вправе ставить вопрос о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, если находит для этого соответствующие основания, данная практика привела к тому, что следователи начали направлять свои представления в территориальные управления юстиции. В палаты адвокатов они первоначально переправлялись с сопроводительными письмами, а затем управления юстиции стали направлять в палаты представления по результатам собственной проверки поступившей информации. В соответствии с Указом Президента РФ «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» 2004 г. функции по контролю и надзору в сфере адвокатуры переданы Федеральной регистрационной службе. Право инициировать возбуждение дисциплинарного производства в отношении адвоката также перешло к этому органу. Закономерно возникает вопрос о пределах прав Росрегистрации инициировать возбуждение дисциплинарных производств в отношении адвокатов. Вправе ли органы Росрегистрации вносить свои представления о возбуждении дисциплинарного производства на основании материалов, полученных ими от следователя? На наш взгляд, если обращение следователей как субъектов уголовного судопроизводства к учреждению юстиции за разрешением конфликта, возникшего в процессе уголовно-процессуальной деятельности, еще как-то можно было объяснить, то аналогичные взаимоотношения их с Росрегистрацией вряд ли уместны. Представляется, что для органа, основной функцией которого является государственная регистрация определенных гражданских прав, а также организаций, объединений и т. д. и ведение соответствующих реестров (что следует из самого его названия), контрольная и надзорная компетенция в отношении адвокатуры определена неоправданно широко. Контролирующие функции Росрегистрации, по нашему мнению, распространяются только на сферу осуществления этим органом основного направления своей деятельности — ведения реестра адвокатов субъектов РФ, выдачу им удостоверений и т. п. Соответственно, рассматривать представления следователя и обращаться в связи с ними в органы адвокатского сообщества Росрегистрация правомочна только в том случае, если они касаются нарушений, допущенных адвокатами в этой сфере: осуществление адвокатской деятельности с использованием удостоверения ненадлежащего образца в нескольких адвокатских образованиях одновременно; сокрытие сведений, препятствующих присвоению статуса адвоката; занятие адвокатом другой оплачиваемой должности, несовместимой со статусом адвоката, и т. д. Но регистрирующий орган не вправе вторгаться в профессиональную деятельность адвоката по уголовному делу. Любая попытка поставить адвокатуру под надзор государства чревата нарушением конституционных прав граждан. Зависимый от чиновника или госоргана адвокат не может полноценно осуществлять защиту прав граждан от того же чиновника или госоргана. Кроме того, практика показала, что обращение следователя к органу государственной власти, уполномоченному инициировать возбуждение дисциплинарного производства, неэффективно с точки зрения оперативности. С момента поступления информации о совершении адвокатом какого-либо проступка в территориальное управление юстиции и до принятия решения только квалификационной комиссией в среднем уходило около 2-х месяцев. Очевидно, что такая форма опосредованного обращения следователей с жалобами на адвокатов не способствует достижению цели, которую преследует следователь, внося представление, — своевременной корректировке поведения адвоката. В свете рассматриваемой в данной статье проблемы невозможно не определить компетенцию суда как органа, управомоченного разрешать возникающие в обществе конфликты. В начальный период действия УПК РФ 2001 г. органы расследования пытались «приструнить» адвокатов, используя предусмотренные в нем механизмы, в частности ст. 117. Попытки привлечения адвокатов к процессуальной ответственности имелись во многих регионах <11>, однако суды, получившие составленные прокурорами протоколы о нарушении адвокатами процессуальных обязанностей, хотя и не сразу, но выработали правильную позицию: процессуальная ответственность адвоката исключается уже хотя бы потому, что никаких конкретных процессуальных обязанностей по осуществлению защиты на него уголовно-процессуальным законом не возложено. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Статья Г. Резника «Почему на адвоката-защитника нельзя налагать денежное взыскание?» включена в информационный банк согласно публикации — «Российская юстиция», 2003, N 8. —————————————————————— <11> Резник Г. М. Почему на адвоката-защитника нельзя накладывать денежное взыскание // Возможности защиты в рамках нового УПК России: Материалы науч.-практ. конф. адвокатов, провед. Адвок. палатой г. Москвы при содействии Коллегии адвокатов «Львова и партнеры» 17 апр. 2003 г. / Под ред. Г. М. Резника, Е. Ю. Львовой. М.: ЛексЭст, 2004. С. 88 — 114.

Надо сказать, что представления следователей в органы адвокатского сообщества часто не только необоснованны, но и неправомерны по своей сути. В вину адвокатам они ставят даже безосновательное с их точки зрения обжалование своих действий и решений. Примером необоснованности претензий, предъявляемых отдельными следователями к адвокатам, может послужить представление старшего следователя СО при ЛОВД в речном порту г. Самара, который обвинил адвокатов А. и С. в умышленном затягивании сроков следствия, неявке на производство следственных действий без уважительных причин. При этом следователь указал конкретные даты проведения следственных действий, на которые адвокат А. не являлся трижды, а адвокат С. — дважды, а также даты производства четырех процессуальных действий, на которые не явились сразу оба адвоката. Помимо этого следователь обвинил адвоката С. в регулярных оскорблениях в свой адрес, а также в адрес свидетелей, сообщил о введении адвокатом следователя в заблуждение относительно своей занятости, чтобы не являться на следственные действия. Однако до рассмотрения этого представления квалификационной комиссией ПАСО оно было отозвано вышестоящим должностным лицом органа расследования как необоснованное. В то же время было бы наивным полагать, что адвокат, как жена Цезаря, вне подозрений и упреков. Работа одного из авторов в квалификационной комиссии региональной палаты адвокатов опровергает это предположение. Поэтому речь должна идти не о том, вправе ли следователь или прокурор реагировать на ненадлежащее поведение адвокатов при выполнении ими профессиональных обязанностей, а о практических способах такого реагирования. Очевидно, что форма такого реагирования должна соответствовать характеру усматриваемого ими нарушения. В некоторых представлениях, направляемых следователями и прокурорами в органы адвокатского сообщества, содержатся указания на признаки состава преступления. Примером может быть уже упомянутое выше дисциплинарное производство в отношении адвоката С. Сообщая о незаконном воздействии адвоката на свидетелей, орган расследования фактически вынуждает адвокатское сообщество устанавливать факты, которые могут послужить основанием привлечения адвоката к уголовной ответственности. Тем самым он перекладывает на адвокатское сообщество свои исключительные полномочия и ставит это сообщество в сложное положение. Между тем механизм проверки обоснованности подозрений о соответствии действий адвоката Уголовному кодексу известен — гл. 52 УПК РФ. Однако если следователь уклоняется от использования этого механизма, но «жалуется» на адвоката, такое его поведение, на наш взгляд, может быть истолковано и как вызванное несговорчивостью последнего стремление его опорочить. В связи с этим следует сказать, что адвокат не случайно отнесен законом к категории лиц, в отношении которых возбуждение уголовного дела имеет дополнительные гарантии в виде необходимости заключения судьи районного суда (п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК РФ). В практике Самарской области признано категорически неприемлемым возбуждение уголовного дела в отношении адвоката на основании заключения судьи, в котором не содержатся указания на конкретные нормы уголовного закона, им нарушенные. Поэтому следователь, обращаясь в суд, должен не только констатировать факт совершения адвокатом преступления, но и обосновать его юридическую квалификацию. Таким образом, и УПК РФ, и КПЭА защищают адвоката от необоснованных претензий со стороны процессуальных оппонентов. Если конфликт возник между следователем и адвокатом в связи с невыполнением или ненадлежащим, по мнению следователя, выполнением адвокатом своих профессиональных обязанностей, что препятствует расследованию, формы реагирования должны быть иные. Представляется, что следователь, дознаватель и прокурор вправе направить свои претензии к адвокату вице-президенту региональной палаты адвокатов, который вправе инициировать возбуждение дисциплинарного производства, если усмотрит в этих претензиях неисполнение адвокатом положений закона об обязательном участии защитника в уголовном судопроизводстве (ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»). Полагаем, что прежняя редакция подп. 2 п. 1 ст. 20 КПЭА, содержавшая указание на то, что представление о возбуждении дисциплинарного производства вносит вице-президент адвокатской палаты, отвечающий за исполнение требований закона об обязательном участии адвокатов в уголовном производстве, оказании бесплатной юридической помощи или исполнение решений органов адвокатской палаты, на наш взгляд, была более удачной, так как очерчивала круг вопросов, по которым вносится такое представление. Вряд ли адвокатское сообщество вправе и действительно хочет закрывать глава на грубые нарушения адвокатами своих профессиональных обязанностей только потому, что об этом сообщает следователь или прокурор. Кроме того, даже отказав в возбуждении дисциплинарного производства, органы адвокатского сообщества могут найти иные адекватные формы реагирования на недостойное поведение адвоката. Мы показали только некоторые процедурные вопросы, связанные с конфликтами между должностными лицами, осуществляющими производство предварительного расследования, и адвокатами, защищающими обвиняемых. Очевидно, что проблема выработки наиболее оптимальных путей разрешения возникающих в ходе уголовного судопроизводства конфликтов между его профессиональными участниками достаточно актуальна и требует дальнейшего исследования.

——————————————————————