(Кубышкин А. В., Шаров Г. К.) («Адвокат», 2007, N 5)
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ ВОПРОСОВ АДВОКАТСКОЙ ЭТИКИ В США
А. В. КУБЫШКИН, Г. К. ШАРОВ
Кубышкин А. В., адвокат адвокатской конторы «СанктаЛекс» коллегии адвокатов «Московская городская коллегия адвокатов», старший преподаватель кафедры международного права МГЮА, кандидат юридических наук.
Шаров Г. К., член Совета Федеральной палаты адвокатов РФ и президиума коллегии адвокатов «Московская городская коллегия адвокатов», кандидат юридических наук.
Вопросы адвокатской этики, безусловно, являются весьма сложными и актуальными в связи с бурным увеличением числа лиц, занятых в адвокатской профессии, а также с развитием и усложнением правового поля в Российской Федерации. Изучение регулирования вопросов адвокатской этики в США имеет большое значение и потому, что это позволяет проанализировать опыт решения подобных вопросов в стране с развитой правовой культурой и правосознанием и оценить возможность их использования в Российской Федерации. Перед тем как перейти к более подробному рассмотрению вопросов адвокатской этики в США, на наш взгляд, представляется целесообразным остановиться на вопросе терминологии, используемой в англоязычной юридической литературе, а именно на соотношении понятий lawyer и advocate. Дело в том, что в англоязычной литературе могут использоваться оба этих понятия, но следует отметить, что понятие lawyer является более часто употребляемым по сравнению с понятием advocate. Как следует из энциклопедии «Британика», юрист (lawyer) — это лицо, которое специально обучалось и получило специальное разрешение на то, чтобы осуществлять подготовку, ведение и либо преследование, либо защиту от судебных исков в качестве агента другого лица, а также давать советы по правовым вопросам, как связанным, так и не связанным с ведением дел в суде. В той же энциклопедии термин advocate определен как лицо, которое обладает профессиональной квалификацией для защиты других лиц при ведении их дел в судах. Как видим, по сравнению с понятием lawyer понятие advocate является более узким по содержанию и связано только с защитой интересов других лиц в судах, тогда как понятие lawyer включает в себя еще и общее консультирование по вопросам права. Такое различие прослеживается и в других толковых словарях английского языка, например в словаре Merriam Webster, Оксфордском толковом словаре и т. д. Кроме того, понятие advocate используется в Модельных правилах профессионального поведения для определения одной из сфер деятельности лица, занятого в юридической профессии, а именно защита интересов клиента в судах (об этом будет сказано ниже). Для целей осуществления перевода с английского языка на русский необходимо обратиться к соответствующим понятиям в русском языке. Как следует из толкового словаря русского языка под редакцией С. И. Ожегова, юрист — специалист по юридическим наукам, юридическим вопросам. Понятие «адвокат» в том же словаре определено как «юрист, которому поручается оказание юридической помощи гражданам и организациям, в том числе защита чьих-нибудь интересов в суде, защитник». В Федеральном законе от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» имеется легальное определение понятия «адвокат». В соответствии со ст. 2 указанного Закона адвокатом является лицо, получившее в установленном данным Законом порядке статус адвоката и право осуществлять адвокатскую деятельность. На наш взгляд, исходя из систематического и лингвистического толкования указанных выше понятий «юрист» и «адвокат», основное различие между ними заключается в том, что адвокат — это лицо, которое в установленном Законом порядке приобрело соответствующий статус (сдало квалификационный экзамен) и в силу этого статуса получило право представлять интересы граждан и юридических лиц, давать консультации по правовым вопросам и осуществлять иную адвокатскую деятельность. В то время как юрист — лицо, являющееся специалистом по юридическим вопросам, т. е. получившее высшее юридическое образование. При этом юрист — понятие более широкое, чем адвокат. Транслируя различия между соответствующими понятиями в русском языке на английские термины, а также на содержание указанных терминов и их использование в США, думается, необходимо учитывать следующие моменты. В США лицо, даже получившее юридическое образование, не может быть допущено к осуществлению практической деятельности, если оно не сдаст соответствующий квалификационный экзамен и не получит право заниматься юридической практикой. Это распространяется на подавляющее большинство представителей юридической профессии, работающих в качестве государственных служащих, частнопрактикующих юристов, сотрудников юридических фирм, судей и т. д. Без сдачи соответствующего квалификационного экзамена можно рассчитывать только либо на научную работу, либо на должность помощника юриста, занимающегося преимущественно выполнением технической работы. Таким образом, с большой долей вероятности можно утверждать, что lawyer в США — это лицо, занимающееся юридической практикой (как связанной с судебными разбирательствами, так и не связанной с таковыми) в силу получения определенного статуса в результате прохождения процедуры квалификации и допуска к практике. Это в значительной степени совпадает с содержанием понятия «адвокат», используемого в российской юридической среде. Тем более что в России только адвокаты обязаны соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката, принятый первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г., и только адвокаты несут ответственность за нарушение положений указанного Кодекса. Другие же юристы в России, даже практикующие в судах и оказывающие иные виды юридической помощи, соблюдать указанный Кодекс не обязаны и за его нарушение никакой ответственности не несут, в отличие от США, где Правила профессионального поведения должны соблюдать все лица, допущенные к юридической практике. Исходя из вышеизложенного, для целей настоящей работы представляется целесообразным при переводе английского термина lawyer использовать слово «адвокат». Английский же термин advocate мы будем использовать в более узком значении, а именно в значении «представитель в судебном процессе». Одной из основных особенностей правовой системы США является наличие развитого правового регулирования в каждом из штатов, что обусловлено историей формирования США как децентрализованного федеративного государства. Соответственно, и вопросы адвокатской этики регулируются в каждом из штатов отдельно и по-своему. Тем не менее в этой сфере в США также можно отметить и процесс унификации, которая осуществляется под эгидой Американской ассоциации адвокатуры — American Bar Association (ABA). Обратимся к истории формирования норм профессиональной этики адвоката в США в рамках этой Ассоциации. Более чем 90 лет ABA играла руководящую роль в регулировании вопросов адвокатской этики и профессиональной ответственности адвокатов путем принятия профессиональных стандартов, которые служили образцом для правовых норм, посвященных адвокатской профессии. 27 августа 1908 г. Ассоциацией были приняты первоначальные Каноны профессиональной этики. Этот документ базировался в основном на Кодексе этики, принятом Ассоциацией адвокатов Алабамы в 1887 г., который, в свою очередь, был в значительной части заимствован из лекций судьи Джорджа Шарсвуда (George Sharswood) <1>, опубликованных в 1854 г., а также из пятидесяти норм-статей, включенных в «Курс юридической науки» Дэвида Хоффмана <2>. ——————————— <1> Шарсвуд Дж. (1810 — 1883), известный американский юрист, с 1845 г. — судья окружного суда Филадельфии (штат Пенсильвания), с 1848 г. — председатель указанного суда, с 1867 г. — судья Верховного суда штата Пенсильвания, в 1878 — 1882 гг. — председатель Верховного суда штата Пенсильвания. С 1835 г. — заместитель ректора Юридической академии Филадельфии, с 1853 — ректор указанной академии. Автор труда «Профессиональная этика. Собрание лекций о целях и обязательствах профессии юриста» («Professional Ethics, a Compound of Lectures on the Aims and Duties of the Profession of the Law»). <2> Хоффман Д. (1784 — 1854), профессор права Университета штата Мэриленд, известный американский юрист, считается первым систематизатором норм адвокатской этики, основателем американского метода преподавания права. См.: Hoffman D. A Course of Legal Study. 2-е изд. 1836.
В дальнейшем процесс унификации норм профессиональной этики в рамках ABA проходил под эгидой различных органов, создаваемых ABA специально для изучения этих вопросов. Для того чтобы информировать Ассоциацию об инициативах штатов и местных ассоциаций адвокатов в области профессиональной этики, в 1913 г. был учрежден Постоянный комитет по профессиональной этике ABA. В 1919 г. указанный Комитет был переименован в Комитет по профессиональной этике и жалобам. В 1922 г. компетенция Комитета была расширена таким образом, что Комитет был уполномочен давать заключения по вопросам, касающимся профессионального поведения адвокатов и, в частности, применения принципов этики. В 1958 г. Комитет был разделен на Комитет по профессиональным жалобам, в полномочия которого входило рассмотрение вопросов ненадлежащего поведения адвокатов, а также Комитет по профессиональной этике, в круг обязанностей которого входило выражение мнения относительно надлежащего профессионального поведения. Комитет по профессиональным жалобам перестал существовать в 1971 г., а Комитет по профессиональной этике тогда же был переименован в Комитет по этике и профессиональной ответственности и существует в таком виде по настоящее время. В 1964 г. по просьбе Президента ААЮ Льюиса Ф. Пауэлла Мл. (Lewis F. Powell Jr.) Палата делегатов ABA сформировала специальный Комитет по оценке этических стандартов для того, чтобы определить, нуждаются ли в изменениях действующие Каноны профессиональной этики. В результате Комитет разработал Модельный кодекс профессиональной ответственности. Указанный Кодекс был принят Палатой делегатов ABA <3> 12 августа 1969 г. Впоследствии на основе этого Модельного кодекса подавляющим большинством штатов и федеральных юрисдикций были приняты свои собственные кодексы профессиональной ответственности. ——————————— <3> Палата делегатов ABA — регулярно собирающийся нормотворческий орган, является высшим управляющим органом Ассоциации. Состоит из делегатов от каждого штата, от ассоциаций адвокатов каждого штата и местных адвокатских ассоциаций, от секций и комитетов Ассоциации, судебных органов, государственных органов и т. п. Собирается как минимум один раз в год. По решению Президента Ассоциации или Совета управляющих Ассоциации по просьбе большинства членов Палаты делегатов возможны внеочередные собрания. Практикуются также регулярные полугодовые собрания Палаты делегатов (см. подробнее ст. 6 Конституции ABA).
Структура указанного Модельного кодекса была достаточно интересной. Кодекс состоял из так называемых «Канонов» — разделов, в которых выражались те или иные нормы, направленные на регулирование адвокатской профессии, например касающиеся взаимоотношений клиента и адвоката и т. п. Каждый из разделов (Канонов) начинался с так называемых Этических суждений (Ethical Considerations, ECs). Первоначально предполагалось, что указанные Этические суждения не будут иметь обязательной силы и будут определять желаемые цели в рамках юридической профессии. Впоследствии в результате практики применения Модельного кодекса Этические суждения стали выполнять двоякую роль — во-первых, они служили руководством для определения наилучшей юридической практики, а во-вторых, являлись особого рода комментариями к другим нормам Кодекса. Далее в каждом из Канонов следовали так называемые Дисциплинарные правила (Disciplinary Rules, DRs), которые были обязательными для адвокатов и устанавливали минимальные стандарты поведения, которые должен был соблюдать каждый адвокат. Как показала практика применения Модельного кодекса и кодексов штатов, созданных на его основе, структура Кодекса являлась не очень удобной в повседневной деятельности адвокатов и в оценке поведения адвоката как надлежащего или ненадлежащего. В связи с этим в 1977 г. ABA создала Комиссию по оценке профессиональных стандартов с целью всеобъемлющего переосмысления этических основ и проблем юридической профессии. В результате оценки Модельного кодекса комиссия пришла к выводу, что только лишь внесение поправок в указанный Кодекс при сохранении его структуры не достигнет цели обобщающего закрепления норм, регулирующих юридическую профессию. Необходима была именно структурная переработка норм профессионального поведения и принятие нового документа, в большей степени отвечающего требованиям современной юридической техники и отражающего современные тенденции в развитии норм профессиональной ответственности адвокатов. В течение последующих шести лет в рамках ABA проводились исследования и разработки в сфере профессиональной этики, в результате чего были сформулированы Модельные правила профессионального поведения (далее — Модельные правила), принятые Палатой делегатов ABA 2 августа 1983 г. Впоследствии в 42 штатах были утверждены новые профессиональные стандарты, основанные на указанных Модельных правилах. Оставшиеся восемь штатов сохранили формат прежнего Модельного кодекса профессиональной ответственности. Формат принятых Модельных правил отличался от формата ранее принятого Модельного кодекса. Теперь Модельные правила содержали четко выраженные нормы, сгруппированные по отдельным сферам деятельности адвоката. Так, Модельные правила содержат 58 правил (норм), объединенных в следующие восемь разделов: 1. Взаимоотношения адвокат — клиент (Client — Lawyer Relationship). 2. Консультант (Counselor). 3. Представитель в судебном процессе (Advocate). 4. Взаимоотношения с лицами, не являющимися клиентами (Transactions with Persons Other Than Clients). 5. Юридические фирмы и ассоциации (Law Firms and Associations). 6. Оказание публичных услуг (Public Service). 7. Информация об адвокатских услугах (Information About Legal Services). 8. Поддержание единства профессии (Maintaining the Integrity of the Profession). Работа над совершенствованием Модельных правил была продолжена в 1997 г., когда в рамках ABA была учреждена Комиссия «Этика 2000». Одной из основных причин, по которой возникла необходимость в пересмотре ранее принятых Модельных правил, явилось растущее несоответствие между кодексами адвокатской этики в различных штатах. Хотя подавляющее большинство штатов и округ Колумбия ввели в действие кодексы этики, основанные на Модельных правилах, тем не менее имелись значительные различия между версиями кодексов этики каждого из штатов. Отсутствие унификации приводило к неопределенности в правовом регулировании такого важного вопроса, как адвокатская этика и профессиональная ответственность адвокатов. Кроме того, состояние неопределенности правового регулирования обострялось принятием более чем 30 поправок к самим Модельным правилам за период с 1983 по 1997 гг. Другим поводом для начала работы по пересмотру Модельных правил явилось появление новых проблем и вопросов, возникших из-за влияния технологического развития на оказание юридических услуг, а также бурная динамика современной юридической практики и ожидаемые в будущем изменения в юридической профессии. В своей работе Комиссия «Этика 2000» исходила из стремления максимально сохранить существующие в Модельных правилах концепции. В результате полного анализа Модельных правил Комиссия рекомендовала вносить изменения только в тех случаях, когда это было действительно необходимо. Так, в результате работы Комиссии была сохранена первоначальная структура, а также концепция Модельных правил, положенная в основу при их разработке и заключающаяся в том, что Модельные правила имеют прежде всего дисциплинарный характер, т. е. являются базой только для дисциплинарной ответственности адвокатов. В настоящей работе для анализа вопросов адвокатской этики в США, на наш взгляд, возможно использовать именно Модельные правила, так как на их основе приняты соответствующие правила и кодексы в подавляющем большинстве штатов и, кроме того, курсы адвокатской этики в юридических школах США читаются на основе Модельных правил. Это говорит об их широком распространении и авторитете в юридической среде США, что позволяет взять Модельные правила за основу для исследования. Особенностью правовой системы США является то, что подавляющее большинство лиц, занятых в юридической профессии (будь то в государственных органах, в частных юридических фирмах), являются адвокатами, т. е. получают соответствующий допуск к юридической практике в таком качестве в соответствии с законодательством каждого из штатов. Таким образом, Модельные правила и принятые на их основе кодексы этики отдельных штатов распространяются как на частнопрактикующих адвокатов, так и на государственных чиновников, осуществляющих юридические функции. Все нормы Модельных правил основаны на признании статуса адвоката прежде всего как лица, являющегося профессиональным юристом. Кроме того, одной из значительной составляющих статуса адвоката в США является то, что он выступает представителем клиентов в самом широком смысле этого слова. Нельзя также не отметить широко используемую в практике США и нашедшую отражение в Модельных правилах концепцию, заключающуюся в том, что адвокат является, помимо всего прочего, служащим юридической системы и публичным гражданином, несущим особую ответственность за качество правосудия <4>. ——————————— <4> Концепция «служащего юридической системы» (officer of the legal system) заключается в общих чертах в том, что адвокат выполняет особые функции в сфере отправления правосудия. Концепция «публичного гражданина» (public citizen), по мнению большинства, предполагает прежде всего то, что адвокат является представителем своей профессии в любое время и должен своим поведением демонстрировать особое уважение к праву, способствовать его улучшению и т. п.
В Модельных правилах адвокатская деятельность разделена на несколько сфер, в которых адвокат может выступать и выполнять различные функции. Основной из них, безусловно, является сфера представления интересов клиента. В рамках указанной сферы деятельности адвокат может выступать в нескольких ипостасях. Например, как советник адвокат предоставляет клиенту информированное знание о юридических правах и обязанностях клиента <5>. Как представитель в судебном процессе адвокат активно отстаивает права и законные интересы клиента. Как участник переговоров адвокат стремится к получению результата наиболее предпочтительного для клиента в сделках с другими лицами, но при этом указанный результат должен соответствовать требованиям законности и справедливости. Как лицо, осуществляющее правовую экспертизу (evaluator), адвокат действует путем исследования юридических дел клиента и сообщает о них клиенту или другим лицам. Указанное выше, как правило, составляет большинство функций, которые включаются в понятие «представление интересов клиентов» в рамках правовой системы США. ——————————— <5> «Информированное знание» означает то, что адвокат в процессе консультирования клиента предоставляет ему полную информацию о его юридических правах и обязанностях в рамках конкретной проблемы, включая позитивный и негативный аспекты, кроме того, адвокат разъясняет клиенту различные варианты действий в сложившейся ситуации и последствия совершения указанных действий.
Другой сферой деятельности адвоката является деятельность в качестве посредника (медиатора), т. е. в той роли, когда адвокат не представляет интересы клиента, а помогает сторонам разрешить спор или другой проблемный вопрос <6>. Некоторые из норм Модельных правил применяются непосредственно к адвокатам, которые выступают в таком качестве. ——————————— <6> В правовой системе США такая деятельность называется еще как деятельность в качестве нейтрального третьего лица (third party neutral).
Одним из основных постулатов, выраженных в Правилах, является то, что при осуществлении своих профессиональных функций, адвокат должен быть компетентным, быстрым и настойчивым. Адвокат должен поддерживать контакты со своим клиентом во время выполнения поручения, соблюдать конфиденциальность информации, относящейся к поручению клиента, за исключением случаев, когда раскрытие информации требуется или допускается в соответствии с Модельными правилами или законодательством. Как следует из Модельных правил, поведение адвоката должно соответствовать требованиям права как в сфере оказания помощи клиентам (в каком бы качестве ни выступал адвокат), так и в сфере ведения адвокатского делопроизводства (формирование досье и файлов по конкретному делу и т. п.), а также непосредственно в личной жизни адвоката, в его повседневном поведении даже за рамками осуществления адвокатских функций (на досуге, на отдыхе и т. п.). Адвокат вправе использовать юридические процедуры для легитимных (законных) целей, а не для беспокойства или устрашения кого-либо. Адвокат должен проявлять уважение к юридической системе и к тем, кто в ней работает, включая судей, других адвокатов и публичных чиновников. Хотя, как правило, в обязанности адвоката входит оспаривать правомерность предъявленного иска, адвокат в то же время обязан отказаться от оспаривания, если сочтет, что иск предъявлен правомерно или оспаривание может повлечь использование незаконных средств. Следует отметить, что в Модельных правилах содержится ряд норм, указывающих на то, к чему адвокат должен стремиться в осуществлении своей деятельности, — так называемые нормы-цели, нормы-принципы. Хотя указанные нормы довольно сложно напрямую применить к конкретным действиям адвоката в конкретной обстановке, тем не менее они играют значительную роль в формировании общей оценки деятельности каждого адвоката и в определении критериев для оценки развития юридической профессии в целом. Например, как публичный гражданин адвокат должен стремиться к улучшению права, доступу к правосудию и к повышению качества услуг, оказываемых представителями юридической профессии. Кроме того, адвокату надлежит культивировать знание права не только для оказания помощи клиентам, но и изучать право в более широком аспекте, за рамками только конкретных вопросов клиентов, постоянно отслеживать изменения в праве и повышать свой образовательный уровень. В дополнение адвокату необходимо способствовать повышению доверия к правовым нормам и юридической системе в целом, быть внимательным к недостаткам в отправлении правосудия и к тем фактам, что бедные, а иногда и небедные люди не могут себе позволить адекватную юридическую помощь. Поэтому все адвокаты должны посвящать свое профессиональное время и ресурсы и использовать гражданское влияние для обеспечения равного доступа к системе правосудия для всех тех, кто из-за экономических или социальных барьеров не может позволить или обеспечить адекватную юридическую помощь. Адвокату надлежит оказывать помощь юридической профессии в достижении ею своих целей и помогать саморегулируемым организациям осуществлять свою деятельность в публичных интересах. Многие из профессиональных обязанностей адвоката закреплены в Модельных правилах, а также в материальном и процессуальном праве. Однако, как следует из Модельных правил, адвокат в оценке своего собственного поведения на предмет соответствия нормам адвокатской этики должен руководствоваться прежде всего собственной совестью и одобрением коллег. Необходимо отметить, что, по мнению юристов США, все трудные этические проблемы связаны с одним из основных конфликтов интересов, который заключается в необходимости одновременного сочетания обязанности адвоката соблюдать нормы профессиональной этики по отношению к клиентам, системе правосудия и вполне естественного желания каждого адвоката обеспечить себе достойный уровень жизни. Модельные правила предписывают условия разрешения подобных конфликтов. Однако в рамках Модельных правил может возникать множество трудных вопросов, связанных со свободой выбора профессионального поведения. Подобные вопросы могут быть разрешены путем тщательного применения профессиональной и моральной оценки, основанной на принципах, сформулированных в Правилах. Эти принципы включают обязанность адвоката активно защищать и обеспечивать достижение законных интересов клиента в пределах, допускаемых правом, поддерживая в то же время профессиональное, вежливое и культурное отношение ко всем лицам, вовлеченным в юридическую систему. Юридическая профессия в США в значительной степени саморегулируется. Хотя другим профессиям тоже предоставлены права саморегулирования, юридическая профессия в этом смысле уникальна из-за тесного взаимоотношения профессии и процессов управления и правопринуждения. Эта связь, очевидно, проявляется в том факте, что наивысшие полномочия в отношении регулирования деятельности юридической профессии в США предоставлены в большинстве своем судам. В тех пределах, в каких деятельность адвокатов соответствует обязательствам, вытекающим из их профессионального призвания, основания для государственного регулирования отсутствуют. Саморегулирование также помогает поддерживать независимость юридической профессии от государственного доминирования. По мнению большинства юристов США, независимая юридическая профессия — это важная сила, направленная на сохранение в правовых рамках деятельности государственного аппарата управления, учитывая, что гораздо более быстро и эффективно оспариваются различные злоупотребления властью именно адвокатами, т. е. людьми, получение права на практику которых не зависит от правительства. Относительная автономия юридической профессии предполагает особые обязательства по саморегулированию. Как следует из Модельных правил, принимаемые адвокатскими ассоциациями правила и регламенты должны быть направлены на осуществление общественных интересов, а не на достижение только частных, узкоспециальных интересов конкретной адвокатской ассоциации. Каждый адвокат ответствен за соблюдение правил профессионального поведения и должен также оказывать помощь в обеспечении соблюдения правил другими адвокатами. Пренебрежение этими обязанностями компрометирует независимость юридической профессии и общественные интересы, которым она служит. Говоря о содержании норм Модельных правил, необходимо отметить, что указанные нормы являются правилами здравого смысла. Они должны толковаться исходя из целей оказания юридической помощи и целей самого права. Некоторые из правил носят императивный характер и включают слова «должен» или «не должен». Эти нормы определяют надлежащее поведение для целей профессиональной дисциплины. Другие нормы, обычно содержащие слова «может», являются разрешительными и определяют области деятельности в соответствии с правилами, в которых адвокат обладает правом выбора на основе своего профессионального суждения. Никакие дисциплинарные процедуры не могут быть инициированы, когда адвокат делает выбор не действовать или действовать в пределах свободы выбора, предоставленной правилами. Другие нормы определяют природу взаимоотношений между адвокатом и другими лицами. Правила, таким образом, в определенной части носят обязательный и дисциплинарный характер и частично являются базовыми или описательными в том, как они определяют профессиональную роль адвоката. Правила не существуют сами по себе, а встроены, вплетены в уже существующую регуляционную среду. Эта среда включает в себя правила судов и статуты, относящиеся к вопросам лицензирования, законы, определяющие отдельные обязательства адвокатов, а также материальные и процессуальные нормы в целом. Выполнение Правил, как и вообще правовых норм, обеспечивается, во-первых, пониманием и добровольным выполнением, во-вторых, поддержкой коллег и мнением окружающих, а также, когда необходимо, путем принудительного исполнения с использованием дисциплинарных процедур. Тем не менее нельзя сказать, что Модельные правила полностью устанавливают все необходимые критерии для моральной и этической самооценки и оценки деятельности адвоката, так как ни одна из сфер деятельности человека не может быть полностью определена юридическими нормами. Правила просто предлагают рамки для этической юридической практики. Кроме того, для целей определения полномочий адвоката и его ответственности в США нормы материального права, являясь внешними по отношению к Правилам, определяют, имеют ли место отношения между клиентом и адвокатом. Большинство обязанностей адвоката, вытекающих из взаимоотношений адвокат — клиент, возникают только после того, как клиент обратился к адвокату за оказанием правовой помощи, а адвокат согласился оказать такую помощь. Между тем имеются некоторые обязательства, такие как обязательство соблюдать конфиденциальность, которые возникают, когда адвокат рассматривает ситуацию с той точки зрения, что отношения адвокат — клиент могут возникнуть, но не возникли в полном смысле этого слова. Существуют ли в действительности отношения адвокат — клиент для целей применения норм дисциплинарной ответственности, может зависеть от обстоятельств, и этот вопрос является вопросом факта. В Правилах определенное внимание уделяется регулированию поведения так называемых правительственных адвокатов, т. е. адвокатов, осуществляющих юридические функции на государственной службе. В соответствии с различными положениями права, включая конституционное, статутное и общее право, ответственность (обязанности) правительственных адвокатов может включать полномочия, касающиеся юридических вопросов, обычно имеющих место в частных отношениях адвокат — клиент. Например, адвокат, работающий в правительственном агентстве, может иметь полномочия решать от имени правительства вопросы урегулирования спора или подавать ли апелляцию в случае вынесения неблагоприятного решения. Подобные полномочия в различных отношениях по общему правилу предоставлены генеральному атторнею и атторнею штата в правительстве штата, а также федеральным чиновникам с аналогичными полномочиями, и подобное может быть верно и в отношении других правительственных юридических служащих. Адвокаты под надзором этих служащих также могут быть уполномочены представлять несколько правительственных агентств в межправительственных юридических спорах в обстоятельствах, когда частный адвокат не может представлять множество клиентов. Говоря об ответственности за нарушение Модельных правил, необходимо отметить, что неисполнение обязательства или запрета, предписанного Правилами, является основанием для начала дисциплинарных процедур. Правила предполагают, что оценка поведения адвоката в рамках дисциплинарных процедур будет осуществляться на основе фактов и обстоятельств, которые существовали во время спорного поведения адвоката, и признания того факта, что адвокат часто вынужден действовать в ситуации неопределенности и недостатка информации. Более того, Правила предполагают, что решение вопроса, будет ли применено дисциплинарное взыскание, а также тяжесть санкции зависят от всех обстоятельств, таких как направленность воли на совершение деяния, серьезность самого деяния, наличие смягчающих обстоятельств и были ли ранее этим лицом допущены нарушения Правил. По обыкновению считается, что нарушение Правил не является само по себе основанием для предъявления иска против адвоката и не создает в такого рода делах презумпцию того, что было нарушено юридическое обязательство. Однако судебная практика США по этому вопросу не вполне однозначна, что будет показано ниже. В дополнение нарушение Правил не влечет с необходимостью применение любых других правовых средств, отличных от дисциплинарных, таких как дисквалификация адвоката в результате судебного разбирательства. Правила разработаны для того, чтобы предоставить адвокатам руководство по поведению в различных ситуациях и создать структуру для регулирования поведения с использованием дисциплинарных органов. Они не разрабатывались как основа для гражданской ответственности. Далее, само назначение Правил может быть подорвано их применением противоположной стороной как особого процессуального средства. Тот факт, что Правила являются просто основой для самооценки адвоката или для применения к адвокату санкций в рамках работы дисциплинарных органов, не означает того, что процессуальный противник в соответствующих разбирательствах имеет право требовать принудительного исполнения Правил. Но так как Правила устанавливают стандарты поведения адвокатов, нарушение адвокатом Правил может служить доказательством нарушения применимого стандарта поведения.
Порядок привлечения к дисциплинарной ответственности за нарушение Правил профессионального поведения
Говоря о Правилах профессионального поведения адвокатов, безусловно, нельзя хотя бы вкратце не остановиться на вопросе, каким образом в США осуществляется привлечение к дисциплинарной ответственности за их нарушение. Среди норм, регулирующих указанный вопрос, можно, прежде всего, отметить Модельные правила о привлечении адвокатов к дисциплинарной ответственности, которые были одобрены Палатой делегатов ABA 11 августа 1993 г. (с поправками от 5 августа 1996 г., 8 февраля 1999 г. и 12 августа 2002 г.). Указанные Модельные правила являются основой для каждого из штатов в сфере разработки собственных подобных правил. В целях большей конкретизации, на наш взгляд, целесообразно кратко осветить порядок дисциплинарного производства, например в штате Нью-Йорк. Как говорилось ранее, очень серьезные полномочия в сфере регулирования адвокатской профессии, и в частности в вопросах адвокатской этики и ответственности, в США переданы судам. Не является исключением и штат Нью-Йорк. В указанном штате полномочия по надзору за деятельностью адвокатов, в том числе за соблюдением ими норм адвокатской этики, возложены на апелляционное отделение Верховного суда штата Нью-Йорк, а также на дисциплинарные комитеты и комитеты по жалобам, сформированные названным судом. Апелляционное отделение Верховного суда штата Нью-Йорк состоит из четырех департаментов (по территориальному признаку). Соответственно, при каждом департаменте имеется один или несколько дисциплинарных комитетов, или комитетов по жалобам. Так, при первом департаменте апелляционного отделения имеется один дисциплинарный комитет. При втором департаменте — три комитета по жалобам, сформированные по территориальному признаку в зависимости от судебного района и т. д. Указанные комитеты состоят как из адвокатов, так и из лиц, не являющихся адвокатами (представителей других профессий). Члены комитета работают с персоналом, который назначается судом, финансируется за счет бюджета штата Нью-Йорк и работает на постоянной основе. Каждый комитет рассматривает получаемые им жалобы на адвокатов или в некоторых случаях направляет жалобу в соответствующую ассоциацию адвокатов для разрешения. Жалоба подается в письменной форме и в ней описывается поведение адвоката, которое, по мнению заявителя, является ненадлежащим. Если жалоба подкреплена доказательствами, адвокат, в отношении которого она подана, должен ответить на жалобу также в письменной форме. Если по результатам рассмотрения жалобы комитет определит, что поведение адвоката было ненадлежащим, то комитет может направить адвокату письмо — предупреждение, замечание или выговор с указанием на ненадлежащее его поведение и обстоятельства дела. Указанные письма не становятся достоянием общественности (не публикуются), но тем не менее являются составной частью личного дела адвоката. Иные дисциплинарные санкции, которые могут быть применены к адвокату, следующие: вынесение порицания, приостановление адвокатской деятельности, прекращение действия лицензии адвоката. Эти санкции назначаются только по решению суда. О предпринятых действиях сообщается заявителю. В случаях серьезного нарушения комитет может передать дело на рассмотрение суда. Если суд после слушаний в дисциплинарном отделении или судьей единолично примет решение о применении к адвокату дисциплинарных санкций, то решение по такому делу, как правило, публикуется. Значение дисциплинарного производства в США очень велико. По общему мнению юристов, занимающихся этими вопросами, дисциплинарное производство существует для защиты общественных интересов. Это проявляется еще и в том, что члены дисциплинарных комитетов, как правило, не получают платы за свою работу, но работают на добровольной и бесплатной основе для того, чтобы поддерживать высокие стандарты адвокатской профессии. Комитеты при разрешении жалоб действуют таким образом, чтобы решение было справедливым как для подателя жалобы, так и для адвоката.
Иски о недобросовестной адвокатской практике
Иски о недобросовестной адвокатской практике являются одним из источников регулирования вопросов адвокатской этики <7>. В связи с этим, на наш взгляд, целесообразно остановиться на этом вопросе подробнее. ——————————— <7> Бернам У. Правовая система США. Вып. 3. М.: РИО «Новая юстиция», 2006. С. 284.
Для американских адвокатов соотношение между профессиональными обязанностями и материальной ответственностью за осуществление профессиональной деятельности является довольно сложным вопросом. Так как они получают достаточно критическую публичную оценку своей деятельности, границы между системой дисциплинарной ответственности адвоката и системой возложения на адвоката материальной ответственности в рамках гражданского судопроизводства не совсем четки. В случае ненадлежащего выполнения адвокатом своих обязанностей клиенты желают привлечь его к ответственности, причем не только за профессиональную небрежность (т. е. за плохой результат действий адвоката), но также за сами действия, даже если плохой результат (негативные последствия) не наступил. Говоря о соотношении дисциплинарного производства и гражданского судопроизводства, можно сказать, что эти две системы в действительности охватывают три различных концепции базиса (основания) ответственности: этические стандарты как основание ответственности, профессиональное саморегулирование и концепция надлежащего стандарта заботливости при оказании юридической помощи. Этические стандарты, как было показано выше, исторически кодифицировались в рамках обязательных правил профессионального поведения. Эти нормы не предназначены служить основой для применения гражданско-правовой ответственности к адвокату за нарушение этих норм. Тем не менее указанные нормы поведения используются адвокатами и судами как основа для установления или хотя бы для анализа того, соответствовало ли поведение адвоката стандарту надлежащей заботливости в делах такого рода адвокатской практики. Гражданско-правовая компенсация (материальная ответственность) за недобросовестную адвокатскую практику существует в США более 200 лет. По сравнению с более ранними периодами иски в связи с недобросовестной практикой получают все большее распространение <8>. Общая сумма решений о взыскании компенсаций и убытков за подобные нарушения составляет около 5,4 млрд. долл. ежегодно <9>. ——————————— <8> Callaway Hart L. et al. From Offense to Defense: Defending Legal Malpractice Claims, 45 S. C.L. REV. 771, 772 (1994). <9> Wharton J. et al. Figuratively Speaking, 81 A. B.A. J. 12 (October 1995).
Иски о недобросовестной адвокатской практике наиболее часто возникают из предположения о небрежном ведении адвокатом юридических дел клиента. По общему правилу основное, что должен доказать в данной ситуации истец (в нашем случае — клиент), — это нарушение адвокатом определенных обязанностей по отношению к клиенту. Для установления того, что обязанность была нарушена, истец должен доказать наличие соответствующего стандарта надлежащей степени заботливости. Принимая во внимание, что адвокатским сообществом одобряются и используются правила профессионального поведения (нормы этики), истцы обычно предлагают использовать эти нормы как доказательства наличия применимого стандарта надлежащей степени заботливости. Соответственно, одним из основных вопросов, который возникает в правоприменительной практике американских судов, является допустимость использования в качестве доказательства в подобного рода делах несоответствия поведения адвоката нормам адвокатской этики. По этому вопросу в правоприменительной практике судов США сложились две противоположные точки зрения — нарушение норм профессиональной этики адвоката, т. е. Правил профессионального поведения, принятых в том или ином штате, не является само по себе доказательством недобросовестности адвоката для целей гражданского судопроизводства. Вторая точка зрения заключается в том, что нарушение этических норм адвокатской деятельности является доказательством недобросовестности адвоката для целей гражданского судопроизводства и взыскания компенсации, а также в некоторых случаях это является окончательным и основным доказательством недобросовестности адвоката. В пользу первой точки зрения говорит следующее: сами правила профессионального поведения включают в себя положения, что они не являются основой для предъявления гражданских исков, а созданы только для самооценки адвоката и для применения к нему санкций в порядке дисциплинарного производства. Судебная практика отдельных штатов в некоторых случаях также идет по этому пути, показывая, что нормы профессиональной этики разработаны для целей дисциплинарного производства, а не для использования в гражданских процессах по делам о недобросовестной адвокатской практике <10>. Это имеет значение, так как две разных процедуры (дисциплинарная процедура и гражданский процесс) предполагают различное распределение бремени доказывания. Поскольку нарушение этической нормы возможно более легко доказать в рамках дисциплинарного производства, не является уместным использовать этические нормы или доказательства их нарушения в гражданском судопроизводстве. Еще одним аргументом против использования норм адвокатской этики в гражданском судопроизводстве является предположение, что дисциплинарные органы могут не решиться наложить дисциплинарные взыскания за нарушение прав, если такое взыскание повлечет за собой возбуждение гражданского судопроизводства и применение штрафов. Кроме того, было бы несправедливым привлекать адвоката к гражданской ответственности на основании норм этики, которые не принимаются законодательными органами, а одобряются соответствующими адвокатскими ассоциациями штатов <11>. ——————————— <10> Zann Peters, Note, The Model Rules as a Guide for Legal Malpractice, 6 GEO. J. LEGAL Ethics 609 (1993) at 611. <11> Zann Peters, Note, The Model Rules as a Guide for Legal Malpractice, 6 GEO. J. LEGAL Ethics 609 (1993) at 623.
Суды также часто придерживаются мнения, что клиенты имеют доступ к другим адекватным средствам защиты, т. е. необходимости прибегать к использованию нарушений этических норм в качестве доказательств недобросовестной практики не имеется. Следует отметить, что имеется очень мало дел, в которых нарушение норм адвокатской этики не принималось бы в качестве доказательства недобросовестной практики. Например, по делу Орсини против Ларри Мойер Тракинг Инк <12>. Верховный суд штата Арканзас оставил в силе решение нижестоящего суда об исключении в качестве доказательства нарушения этических норм. Суд указал, что нормы этики были разработаны для использования в дисциплинарном производстве, а не для установления гражданско-правовой ответственности. В другом деле — Хайзи против Карпентера <13> суд представил более детальную аргументацию по этому вопросу. В указанном деле адвокату был предъявлен иск о небрежности, допущенной при ведении сделки с недвижимостью. Истцы заявляли, что адвокат представлял в этой сделке как покупателей, так и продавцов. В ходе судебного разбирательства адвокат (ответчик) заявил ходатайство об исключении из числа доказательств показаний эксперта истцов, обосновав это тем, что представление доказательств, касающихся соблюдения норм адвокатской этики в указанном процессе, является ненадлежащим. Суд удовлетворил ходатайство адвоката и позже Верховный суд штата Вашингтон оставил это определение суда в силе. Суд определил, что истец не может информировать жюри о существовании этических норм при рассмотрении иска о недобросовестной практике. ——————————— <12> Orsini v. Larry Moyer Trucking, Inc., 833 SW.2d 366, 369 (Ark.), reh’g denied, 839 SW.2d 180 (Ark. 1992). <13> Hizey v. Carpenter, 830 P.2d 646 (Wash. 1992).
При вынесении определения суд основывался на публичной политике. Суд установил, что истцы имели доступ к другим средствам, представляемым нормами общего права для обоснования иска о недобросовестной практике. Использование этических норм как основы для гражданско-правовой ответственности подрывает основную цель этических норм, которая заключается в том, чтобы оказывать помощь правовой системе в целом путем защиты публичного интереса и поддержания целостности профессии. Еще одним основанием для удовлетворения ходатайства явилось то, что суд установил: поскольку нормы этики не принимаются законодателем, а одобряются ассоциацией адвокатуры, они не могут использоваться для установления стандартов заботливости в деле о недобросовестной практике. Здесь также нужно отметить, что указанные выше два решения, пожалуй, являются единственными судебными решениями, в которых нарушение норм адвокатской этики не допускалось в качестве доказательства. В пользу второй точки зрения, т. е. что нарушение норм адвокатской этики может служить доказательством недобросовестной адвокатской практики, можно сказать следующее. Указанные нормы можно рассматривать в качестве устанавливающих минимальный стандарт компетентности адвокатов в их отношениях с клиентами и другими лицами. Соответственно, нарушение этических норм может служить доказательством небрежности адвоката при ведении дел клиентов. Большинство аргументов в пользу использования этических норм как доказательств основывается на понятиях справедливости и публичной политики. В США профессиональные нормы поведения являются основанием к установлению стандартов степени заботливости при рассмотрении исков о небрежности в отношении представителей других профессий (врачей, учителей т. п.). Кроме того, считается, что использование норм этики как доказательств стандартов степени заботливости, а не как самостоятельной основы для предъявления исков может служить сдерживающим фактором по отношению к недобросовестной практике. В одном из дел судьей было признано, что применение кодифицированных этических стандартов при рассмотрении дел о недобросовестной адвокатской практике может быть дополнительным сдерживающим фактором против неэтичного поведения. Денежная компенсация в гражданском судопроизводстве может иметь гораздо большее значение в качестве санкции, чем частное предупреждение или выговор в рамках дисциплинарной системы <14>. ——————————— <14> Brooks v. Zebre, 792 P.2d 196, 214 (Wyo. 1990) (Urbigkit, J., dissenting).
Большинство судов, рассматривающих дела о недобросовестной адвокатской практике, определяют, что этические нормы могут быть использованы для установления стандарта надлежащей степени заботливости для адвокатов. Поэтому если поведение адвоката не соответствует этическим нормам, это является доказательством нарушения адвокатом применимого стандарта надлежащей степени заботливости по отношению к клиенту. С другой стороны, типично, что при рассмотрении подобных дел суды устанавливают, что само по себе нарушение адвокатом этических норм не является основанием для подачи иска. Например, по делу Аллен против Лефкорр, Дункан, Граймз и Дермер <15> суд штата Джорджия отменил ранее состоявшееся решение апелляционного суда, которым были признаны недопустимыми доказательства нарушения адвокатом этических норм. При этом суд определил, что нарушение этических стандартов само по себе не является основанием для иска о недобросовестной адвокатской практике. Подобные проступки тем не менее являются относимым доказательством нарушения стандарта необходимой заботливости, потому как было бы нерациональным предполагать, что указанные этические нормы не играют определенную роль в установлении пределов надлежащей заботливости и навыков, обычно применяемых адвокатами. ——————————— <15> Allen v. Lefkorr, Duncan, Grimes & Dermer, 453 S. E.2d 719 (Ga. 1995).
В названном выше решении суд также указал, что законы, направленные на защиту частных лиц, могут содержать нормы поведения, нарушение которых может быть основанием для иска в силу нарушения применимых стандартов надлежащей заботливости. Подобное же решение было вынесено судом штата Огайо по делу Кришбаум против Диллон <16>, в котором суд отметил, что этические нормы имеют отношение к определению разумности поведения адвоката при ведении дела. Таким образом, большинство судов принимают доказательства нарушения адвокатом норм профессионального поведения (норм этики) как определенное доказательство недобросовестной практики. Хотя это доказательство не определяет основание иска, оно в то же время, во-первых, позволяет клиенту установить, что у адвоката по отношению к нему существует некое обязательство, и, во-вторых, позволяет определить стандарт надлежащей степени заботливости. ——————————— <16> Krishbaum v. Dillon, 567 N. E.2d 1291 (Ohio 1991).
Необходимо также отметить: как следует из решений некоторых судов США, само по себе нарушение норм адвокатской этики создает презумпцию недобросовестной адвокатской практики. В указанных решениях проводится аналогия между нарушениями этических норм и нарушениями статутов и указов. Так, в деле Липтон против Боэски <17> представление адвокатом интересов клиента в связи со строительством офисного здания повлекло предъявление иска о недобросовестной адвокатской практике. Апелляционный суд штата Мичиган постановил, что нарушение этических норм создает опровергаемую презумпцию недобросовестной практики. Суд также постановил, что этические нормы являются стандартами адвокатской практики, которые выражают нормы профессионального поведения для взаимоотношений с обществом, правовой системой и юридической профессией. ——————————— <17> Lipton v. Boesky, 313 N. W.2d 163 (Mich. App. Ct. 1981).
В некоторых судебных решениях нарушение норм этики рассматривается как окончательное доказательство недобросовестной практики, т. е. для применения гражданско-правовой ответственности в этом случае необходимо только установить, что поведение адвоката не соответствовало нормам этики. Например, в деле Ишмаэль против Миллингтона <18> истец (клиент) предполагал что ответчик (адвокат) действовал в ситуации конфликта интересов. Адвокат представлял как мужа, так и жену в бракоразводном процессе. Окружной апелляционный суд Калифорнии нашел, что установленная в общем праве обязанность проявлять надлежащую степень заботливости является неадекватным средством для оценки обязанности адвоката. Суд установил, что стандарт надлежащей степени заботливости в отношении раскрытия ситуации конфликта интересов устанавливается этическими нормами. Суд определил, что невыполнение указанного стандарта, установленного этическими нормами, является окончательным доказательством недобросовестной практики. ——————————— <18> Ishmael v. Millington, 50 Cal. Rptr. 592 (Ct. App. 1966).
Таким образом, несмотря на некоторую противоречивость судебной практики, можно с уверенностью сказать: большинство судов США принимают нарушение этических норм в качестве доказательства по делам о недобросовестной адвокатской практике, хотя только лишь само подобное нарушение не может служить основанием для предъявления иска. В заключение хотелось бы отметить, что представленная работа является кратким изложением некоторых аспектов регулирования вопросов адвокатской этики в США и не претендует на всеохватность. Тем не менее, на наш взгляд, использование некоторых подходов к вопросам адвокатской этики в США возможно и в России, с учетом, разумеется, отечественной специфики.
——————————————————————
Интервью: Верховенство права — главная цель юридического сообщества (интервью с экс-президентом Международной ассоциации юристов Фрэнсисом Нитом) («Адвокат», 2007, N 5)
ВЕРХОВЕНСТВО ПРАВА — ГЛАВНАЯ ЦЕЛЬ ЮРИДИЧЕСКОГО СООБЩЕСТВА
П. Д. БАРЕНБОЙМ
Сегодняшняя публикация рубрики не совсем обычна. Во-первых, это лишь второй случай за более чем десятилетнюю историю журнала, когда мы можем предложить своим читателям интервью с экс-президентом такой влиятельной организации, как Международная ассоциация юристов <1>. Во-вторых, тема интервью выглядит отвлеченной от повседневных забот российских адвокатов. Однако автор этой публикации — адвокат и ученый, являющийся вице-президентом Международного союза (содружества) адвокатов и членом нескольких российских и международных адвокатских организаций, кандидат юридических наук П. Д. Баренбойм — и содержание его беседы с экс-президентом Международной ассоциации юристов Фрэнсисом Нитом убеждают в обратном. ——————————— <1> См.: «Международная ассоциация юристов создана, чтобы дать юристам всех стран возможность делиться опытом и знаниями». Интервью с президентом Международной ассоциации юристов Эмилио Карденасом // Адвокат. 2004. N 10.
Под боксерской внешностью англичанина Фрэнсиса Нита скрывается неожиданный, просто байроновский романтизм. Признаюсь, я был удивлен, когда в 2005 году он, заняв пост Президента Международной ассоциации юристов, стал энергично лоббировать принятие резолюции Правления МАЮ о верховенстве права. За четырнадцать лет пребывания в Правлении Международной ассоциации юристов, которую по представительности и авторитету можно уверенно назвать «юридической ООН», я никогда не сталкивался с тем, чтобы такого рода почти теоретический вопрос выносился на рассмотрение этой ориентированной на практику организации. Кроме того, Фрэнсис Нит имел стабильную репутацию одного из лучших в мире адвокатов, специализирующихся в сфере банковского права. Словом, ничто не предвещало такого интереса к абстрактному (казалось бы) вопросу правовой организации государства и общества, обеспечивающего баланс их интересов во имя счастья и благополучия каждого гражданина. Только прочитав составленное на плохом английском письмо, которое Правление МАЮ получило в ответ на свое обращение, сопровождавшее направленную Президенту России В. В. Путину Резолюцию о верховенстве права, я понял, как полезна деятельность по пропаганде и утверждению принципа верховенства права во всем мире, и в первую очередь в таких переходных странах, как наша. В этом ответе Минюст России «забыл» даже упомянуть о независимости суда — возможно, потому, что на этом поприще России нечем похвастаться. Особенно сейчас, после унизительного для всего российского юридического сообщества решения о принудительном и абсолютно необоснованном (кроме волюнтаризма отдельных политиков) переводе Конституционного Суда России из Москвы в Петербург. Возможно, Фрэнсис Нит, как и большинство юристов, не вполне понимает взаимосвязь между экономикой и утверждением верховенства права, особенно в переходных странах, где без развития конституционной экономики власти все время будут оглядываться на пример Китая с его полудиктаторским режимом. Но какое все это имеет значение, если, будучи президентом МАЮ, он сумел за какие-то два года перевести абстрактный лозунг верховенства права в программу практических действий крупнейшей организации юристов мира?! Степень свободы и независимости адвокатуры является мерой демократизма государства и общества. Когда-то я гордился этой формулой, опубликованной мной в 1986 году. Но ведь без независимого суда адвокатура тоже никогда не сможет быть независимой. Независимость адвоката и конституционное право каждого на защиту ничего не стоят, если телефоны адвоката и все его разговоры с клиентами тотально прослушиваются. Список можно продолжать… Нам нужно вернуться к основам, к фундаменту и проверить всю нашу «правовую надстройку» на прочность и соответствие требованиям современной правовой цивилизации, то есть требованиям верховенства права. Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать в качестве предисловия к беседе с Френсисом Нитом о том, как рождалась Резолюция МАЮ о верховенстве права, и последующем развитии событий.
Во время нахождения на посту Президента Международной ассоциации юристов Вы сосредоточили свои основные усилия на проблеме верховенства права. С чем это связано?
Я этого не планировал, так сложились обстоятельства. Поведение правительств США и Великобритании в связи с так называемой «войной с террором» дало повод для серьезной обеспокоенности. Речь идет об условиях содержания под стражей заключенных на базе «Гуантанамо» и в тюрьме Белмарш в Великобритании, и не только об этом. Я был убежден, что возникшую ситуацию необходимо срочно обсудить. В январе 2005 года я стал Президентом Международной ассоциации юристов и первые девять месяцев пребывания на этом посту занимался подготовкой и обсуждением с членами Ассоциации соответствующей резолюции Правления МАЮ. В процессе работы над проектом резолюции стало ясно, что проблема верховенства права требует большего внимания, а Международная ассоциация юристов — именно та организация, которая может и должна сделать ее предметом обсуждения во всемирном масштабе. В сентябре 2005 года в Праге Правление МАЮ приняло Резолюцию «О верховенстве права», и у нас появилась возможность двигаться дальше. Я очень признателен коллегам — членам МАЮ и не только — за их понимание и поддержку. Надеюсь, что мы сможем продолжать строительство на заложенном фундаменте. Строительство идет хорошо, но будет трудно использовать этот момент.
Термин «Rule of law» («верховенство права») в России обычно переводят как «правовое государство». Вам не кажется, что это разночтение в терминологии играет важную роль?
Может быть. Зависит от того, что понимается под этой фразой. Например, резолюция МАЮ устанавливает ряд характеристик понятия «верховенство права». Вопрос в том, применимы ли эти характеристики к понятию «правовое государство». Суть верховенства права заключается в том, что это единственная система, придуманная человечеством для обеспечения полного контроля за государственной властью. Это означает, что каждый гражданин данного государства, включая Президента, а также все государственные институты, включая вооруженные силы, правоохранительные органы и полицию, подчинены закону. Этого можно достичь при условии реального разделения властей, значительную роль в котором играет независимый суд (в более широком понимании — независимая юридическая профессия), действующий на основании ясных и честных законов, провозглашенных независимыми законодателями. Не будучи экспертом по истории России, все же могу предположить, что данная концепция не из тех, с которыми Россия хорошо знакома.
Резолюция Международной ассоциации юристов, о которой Вы упоминали, является главным документом МАЮ о верховенстве права?
Да. Как я говорил, она была принята Правлением МАЮ в Праге в сентябре 2005 года. Убежден, что для развития конституционного права в XXI в. будет характерным использование принципов верховенства права и разделения властей в качестве определителя истинного уровня развития демократии в каждой конкретной стране. Вот полный текст этой Резолюции: «Международная ассоциация юристов (МАЮ), представляющая юристов мира, выражает озабоченность повсеместно продолжающейся эрозией значения принципа верховенства права. МАЮ приветствует принятые в некоторых странах решения судов, которые восстанавливают значение принципа верховенства права. Такие судебные решения подтверждают фундаментальную роль независимого суда и независимого юридического сообщества для поддержания этого принципа. МАЮ также приветствует и поддерживает усилия национальных организаций юристов по привлечению внимания к необходимости соблюдения следующих основ верховенства права: независимая и непартийная судебная власть; презумпция невиновности; право на своевременное, объективное и открытое судебное разбирательство; рациональный и пропорциональный вине подход к наказанию; сильное и независимое правовое сообщество; строгая защита конфиденциальности общения между адвокатом и его клиентом; равенство всех перед законом. Соответственно, неприемлемыми являются: необоснованные аресты; секретные суды; неограниченное лишение свободы без решения суда; жестокое и унизительное обращение и наказание, а кроме всего, незаконное влияние на процесс выборов. Верховенство права является основой цивилизованного общества. Оно поддерживает транспарентный процесс, доступный и равный для всех, устанавливая принципы свободы и защиты. МАЮ призывает все страны уважать эти фундаментальные принципы, а также призывает своих индивидуальных и коллективных членов бороться в своих странах за верховенство права». Только двое из членов Правления Международной ассоциации юристов голосовали против этой резолюции, причем на следующем заседании Правления оба заявили, что голосовали против только потому, что хотели редакционной доработкой усилить текст Резолюции.
Каким образом Резолюция МАЮ о верховенстве права была распространена по миру? Какой ответ Вы получили из России?
Я разослал копии Резолюции большинству глав государств, подразумевая, что документу Международной ассоциации юристов, посвященному такой важной проблеме, будет оказано должное внимание. Текст моего письма российскому Президенту В. В. Путину выглядел так: «Уважаемый господин Президент! С учетом своей роли Всемирной организации юристов, в которую входят свыше 20 тысяч индивидуальных членов и 190 национальных организаций юристов, Международная ассоциация юристов (МАЮ) сосредоточивает свои усилия на вопросах правовой реформы и будущем юридической профессии. Высший орган нашей организации — Правление МАЮ — приняло на конференции в Праге Резолюцию о верховенстве права. Я был бы рад получить Ваш ответ о том, что Ваша страна полностью соответствует принципу верховенства права и его основам, изложенным в этой Резолюции. В этом случае я был бы рад доложить Ваш ответ Правлению Международной ассоциации юристов». В начале 2006 года был получен ответ, но не от Президента России, а из Министерства юстиции РФ. Содержание его было таким: «По указанию Администрации Президента Российской Федерации Департамент Министерства юстиции РФ отвечает на Ваш запрос Президенту РФ В. В. Путину по поводу позиции Российской Федерации по отношению к резолюции «О верховенстве права». Сообщаем, что Российская Федерация провозгласила права и свободы человека высшей ценностью, защита которой осуществляется адвокатурой — главным институтом гражданского общества. В рамках защиты прав и свобод и предоставления профессиональных юридических услуг в настоящее время возрождается система ценностей, определяющих роль права в обществе и пересматривающих традиционные формы защиты. Это делается, чтобы гарантировать профессиональную независимость и законодательную защиту адвокатов, чтобы адвокатура была модернизирована и статус адвоката формализован Законом. В 2002 году был принят Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в соответствии со статьей 18 которого запрещается вмешиваться в соответствующую закону деятельность адвоката. Адвокат не может преследоваться (включая отстранение от дела или лишение статуса) за свои высказывания в ходе выполнения им своих профессиональных обязанностей, за исключением случаев совершения преступления или правонарушения, установленных в судебном порядке. Вопрос о независимости адвокатуры является центральным и определяет возможность адвоката предоставлять правовую помощь на профессиональной основе. Поэтому соответствующие правительственные органы уделяют постоянное внимание внедрению этого принципа в жизнь в соответствии с законодательством». Мне трудно комментировать этот текст, потому что его содержание не совсем понятно. В любом случае, такой ответ мог дать только опытный дипломат. Однако важны поступки, а не слова. Я не в состоянии комментировать положение доктрины верховенства права в России, но россияне в состоянии сделать это сами.
Что Вы предпринимаете сейчас для продолжения развития движения за верховенство права?
Сила МАЮ — в возможности организовать между юристами из разных стран диалог, обсудить и сформулировать планы, скоординировать дальнейшие действия. В прошлом сентябре мы провели очень успешный симпозиум по вопросу верховенства права в Чикаго совместно с Американской ассоциацией юристов. Эта организация имеет амбициозные планы на будущее, которые Международная ассоциация, конечно, поддержит. Мы проведем аналогичный симпозиум в рамках следующей конференции МАЮ в Сингапуре в октябре 2007 года. Ассоциация юристов Чешской Республики в октябре 2006 года провела впечатляющий двухдневный семинар по вопросам независимости юристов. Я был удостоен чести выступить с обращением к участникам этого семинара, я также выступал на ежегодной конференции Ассоциации развития отношений южноафриканских юристов в Йоханнесбурге в ноябре прошлого года. Совсем скоро — 6 июля 2007 года — мы планируем провести в Москве семинар, посвященный верховенству права. Это мероприятие организуется совместно с Адвокатской палатой города Москвы, Федеральной адвокатской палатой Российской Федерации и Международным союзом адвокатов. Аналогичный семинар планирует и Польская ассоциация юристов в этом году. Верховенство права также будет одной из основных тем, которые обсудят участники следующей конференции лидеров адвокатских образований в мае в Загребе. Так что работа ведется.
Как Вы можете описать результаты предыдущего симпозиума и чего ждете от московского семинара?
Можно выделить два основных аспекта попыток Международной ассоциации юристов по продвижению идеи верховенства права. Во-первых, это такая постоянная задача, как образование общественности. Опыт последних лет ясно показывает, что даже те страны, которые широко признаны как уважающие верховенство права, забыли некоторые из его фундаментальных принципов. Существует всего несколько государств, которые могут претендовать на признание их полностью приверженными этим принципам. К сожалению, в большинстве стран доктрина верховенства права трактуется ограниченно, а во многих она вообще в немилости. Мы должны говорить об этом, повторять базовые принципы снова и снова, и обеспечивать поддержкой тех наших коллег, которые практикуют в странах, где недостаточно или совсем не уважается верховенство права. Второй важный аспект работы Международной ассоциации юристов — конкретные проекты строительства правового аппарата во многих странах, которые нуждаются в помощи. Это трудная, тяжелая и невознаграждаемая работа, часто содержащая задачи очень малого масштаба, но это путь, которые цивилизованные общества должны пройти шаг за шагом. Предыдущий симпозиум МАЮ сгенерировал энтузиазм и, как я уже описал, подготовил почву для ряда действий в этом направлении. Вызов в том, чтобы превратить энтузиазм в нечто большее. Безусловно, никто не ждет быстрых результатов. Это медленный процесс, но мы будем поступательно продолжать работу. Как Вы думаете, признание верховенства права способствует усилению экономики? Например, Китай не придерживается этой доктрины, но по росту экономики опережает все остальные государства. Я юрист, а не экономист. Я знаю людей, которые утверждают, что верховенство права необходимо экономическому развитию. Думаю, что ключ экономического роста — стабильность. Китайцы очень дисциплинированные люди. По-видимому, они стараются балансировать в своем экономическом развитии между концепциями свободы предпринимательства и высокого уровня политического контроля. Только время покажет, насколько это успешно. Говоря о верховенстве права, я не основываю свои аргументы на экономической базе. По-моему, это совершенно очевидный и наиболее желательный путь организации общества, с чем не согласятся лишь те, кто хочет использовать силу без каких-либо ограничений.
