Процесс Гиллерсона

(Краковский К. П.) («История государства и права», 2009, N 2)

ПРОЦЕСС ГИЛЛЕРСОНА

К. П. КРАКОВСКИЙ

Краковский К. П., доцент кафедры теории и истории государства и права Южного федерального университета, кандидат юридических наук.

В статье рассматриваются события начала XX в. в Российской империи, когда правительство против ряда адвокатов, прежде всего тех, кто активно участвовал в политических процессах, защищая подсудимых революционеров, начало возбуждать уголовные дела, подчас по совершенно надуманным обвинениям. Одним из таких процессов стал процесс А. И. Гиллерсона, привлекший наибольшее внимание общества, прессы и, конечно, самого адвокатского сословия. Процесс известного петербургского адвоката Арнольда Исидоровича Гиллерсона, состоявшийся практически 100 лет назад <1>, стал, с одной стороны, яркой иллюстрацией жесткой охранительной политики царизма, одержавшего победу над революцией и вплотную занявшегося ликвидацией либеральных завоеваний общества 1905 — 1906 гг., а с другой — своеобразной проверкой адвокатского сообщества России на прочность, которую оно блестяще выдержало. Уже начало заседаний III Государственной Думы стало своеобразным сигналом для российской адвокатуры: «Осторожно, реакция!» — ибо правительство в ряде выступлений перед депутатами сразу обнаружило стремление «подтянуть адвокатское сословие» <2>. ——————————— <1> См.: Процесс Гиллерсона. СПб., 1910. <2> Гессен И. В. История русской адвокатуры. Т. 1: Адвокатура, общество и государство (1864 — 1914). М.: Юрист, 1997. С. 347.

7 июня 1908 г. закончились прения по делу о погроме евреев в Белостоке. А. И. Гиллерсон выступал в качестве представителя гражданских истцов (лиц, пострадавших от погрома). Он произнес пламенную речь, пытаясь обнаружить истинных инициаторов еврейских погромов, повлекших многочисленные жертвы, уничтожение имущества. Его речь не вызвала какой бы то ни было негативной реакции ни со стороны суда, ни со стороны прокурора. Однако спустя несколько дней прокуратура потребовала включить в протокол судебного заседания некоторые «обороты речи» и фразы, произнесенные Гиллерсоном, которые не понравились представителям обвинения. В частности, это были следующие фразы: 1. Розни между рабочими евреями и христианами не могло быть, потому что лозунг и тех и других «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», а не «Пожирайте друг друга» — это лозунг бюрократии и буржуазии. 2. Черносотенная пропаганда велась в войсках еще со времен Брестского погрома. 3. Недовольство войск обусловлено привлечением их к охране внутреннего порядка. 4. Виноваты в Белостокском погроме не евреи, не подсудимые. Подсудимые — жертвы провокации, виновные же — на свободе. 5. Говоря о свободолюбии русского народа, Гиллерсон сослался на Новгородскую республику и высказал пожелания, чтобы заветы Великого Новгорода осуществились снова. 2 октября 1908 г. А. И. Гиллерсона вызвали в Петербургское жандармское управление, где ему было предъявлено обвинение по п. п. 1 и 2 ст. 129 Уголовного уложения Российской империи (произнесение или чтение публично речи или сочинения или распространение или публичное выставление сочинения или изображения, возбуждающие: к учинению бунтовщического или изменнического деяния; к ниспровержению существующего в государстве общественного строя). Адвокатское сообщество было возмущено случившимся. Уже 19 октября состоялось общее собрание петербургских присяжных поверенных (более 200 человек!) под председательством Д. В. Стасова <3>. Совет присяжных поверенных посчитал, что привлечение Гиллерсона к уголовной ответственности есть прямое нарушение основных начал правильного отправления правосудия, и ходатайствовал о прекращении дела. Началась переписка с министром юстиции. И. Г. Щегловитов <4> цинично заявил, что не усматривает противозаконности в привлечении адвокатов к ответственности за содержание их судебных речей, сославшись на дело Дорна. Адвокаты ответили, что в том деле шла речь о защите частного интереса, а не публичного, что не было ни одного случая привлечения адвоката к ответственности в порядке публичного обвинения. На это Щегловитов издевательски ответил, что «до сих пор и речей таких не было». В ответ группа виднейших адвокатов (О. О. Грузенберг, Ф. А. Волькенштейн, Л. Н. Андронников и другие) заявила, что это преследование — акт политической мести и посягательство на институт защиты. ——————————— <3> Д. В. Стасов (1828 — 1918 гг.) — сын зодчего В. П. Стасова, брат выдающегося деятеля русской культуры В. В. Стасова, отец известной революционерки-большевички Е. Д. Стасовой; его называли совестью русской адвокатуры. Высокообразованный правовед, он был одновременно деятелем русской культуры, большим знатоком искусства, дружил с композиторами Глинкой, Мусоргским, Берлиозом, Шуманом, художниками Репиным, Верещагиным. Он был одним из учредителей Петербургской консерватории, принимал участие во многих общественных делах. Александр II однажды выругался: «Плюнуть нельзя, чтобы не попасть в Стасова». <4> И. Г. Щегловитов (1861 — 1918 гг.) — едва ли не самая одиозная фигура в истории российского судебного ведомства. Начав свою юридическую карьеру как толковый обвинитель, впоследствии ученый-юрист, заняв пост министра юстиции, он занялся целенаправленным растлением суда, превращая его в послушное орудие властей. С. Ю. Витте, которого трудно заподозрить в симпатиях к оппозиции, отмечал: «В такое постыдное положение, в каком находится Министерство юстиции, оно могло быть поставлено только таким нравственно ничтожным человеком, как… Щегловитов». Свидетельствуя, что «теперь суды изгажены этим проходимцем», он подчеркивал, что «наихудшим из зол является утрата судебным ведомством независимости». См.: Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 1. С. 299 — 322.

Полемика выплеснулась и на страницы печати. Либеральная газета «Право» перепечатала выступление О. О. Грузенберга перед петербургскими адвокатами, в котором тот довольно прозрачно высказался о политической ангажированности российских судов, широко используемых властью для политической мести оппозиции <5>. Процесс коллеги не оставил безучастными российских адвокатов. Все советы присяжных поверенных направили на процесс своих представителей, а Казанский и Иркутский Советы прислали в суд свои мотивированные заключения по делу. ——————————— <5> См.: Право. 1908. N 44.

В мае маленький провинциальный городишко Гродно «жил» процессом. Гостиницы были переполнены, со всей страны наехало невиданное число корреспондентов. На улицах местное начальство «на всякий случай» ввело усиленные наряды полиции. В зал заседаний суда впускали только по билетам, и тем не менее он был переполнен. 23 мая 1909 г. в особом присутствии Виленской судебной палаты началось слушание дела, однако за неявкой двух свидетелей процесс был отложен на несколько месяцев, к нескрываемому разочарованию собравшейся публики. 26 и 27 ноября 1909 г. там же, в Гродно, процесс все же состоялся. А. И. Гиллерсона защищали сразу 9 адвокатов (О. О. Грузенберг, Д. И. Евсеев, А. М. Александров, Л. Н. Андронников, П. В. Ратнер, С. А. Ушаков, С. С. Крамарев, А. С. Измаильский и С. А. Патек). Подсудимый вину не признал и настаивал на том, что прокуратура неточно изложила и неверно интерпретировала его слова в Белостокском процессе. В частности, говоря о «заветах Новгорода», он, по его словам, имел в виду не его республиканскую форму правления, а уважение к закону. (Обвинение именно эти слова ему вменяло в качестве призыва к свержению монархии в России.) Выступивший в прениях прокурор Скопинский заявил, что «адвокаты пытаются представить дело как посягательство на независимость адвокатского слова, а следовательно, на самостоятельность суда, а на самом деле речь идет о простом государственном преступлении — противоправительственной речи». Он добавил, что почти везде (в том числе в Англии, Франции) есть некоторые ограничения свободы слова, в том числе ограничение иммунитета адвокатского слова. В пылу полемики прокурор допустил очевидную, по современным меркам, политическую бестактность, заявив: «Гиллерсон доказывал, что русский народ по своей природе свободолюбив. Я утверждаю, что, доказывая это, Гиллерсон клеветал на русский народ!» <6>. ——————————— <6> Процесс Гиллерсона. СПб., 1910. С. 58 — 60.

Главную защитительную речь произнес один из самых блестящих представителей молодой адвокатуры О. О. Грузенберг. Основным лейтмотивом ее была идея, что «это был процесс не над одним адвокатом, а судили всю адвокатуру», что наносился удар по свободе слова адвоката. «Отрицание защиты, — говорил он, — это отрицание правосудия… Особая миссия защиты обеспечивает признание за ней особых прав, вытекающих из ее природы, задач и условий деятельности… Слово — единственное орудие защиты, и не надо обессиливать его ударов отместкою за верность и крепость их. Только тогда оно звучит правдиво, убедительно и сильно, когда родится в атмосфере бесстрашия и долга. Оно не цель, не самодовлеющее искусство; оно только средство к отысканию истины, к присуждению справедливости… Если для проверки истинности показаний представляется нужда в раскрытии неприглядной правды из жизни, в обнаружении несовершенств государственного строя и порядков, защита не должна и не может остановиться перед этой тягостной работой» <7>. ——————————— <7> Там же. С. 60 — 78.

Думаю, что и любой из нынешних адвокатов, живущих и работающих уже в совсем другое время и в другой России, может и должен согласиться с верностью и актуальностью этих слов из речи О. О. Грузенберга, произнесенных столетие назад. Опираясь на примеры из законов Англии, Франции, Германии, Венгрии, Италии, О. О. Грузенберг доказывал ненаказуемость в принципе адвокатской речи, независимо от ее содержания. Он настаивал на неприменении ст. 129 Уголовного уложения к тем, кто совершил «оглашение преступного сочинения» в целях исполнения лежащих на нем обязанностей. Основные идеи выступления О. О. Грузенберга были развиты в речах его коллег, кооперативно защищавших Гиллерсона. Суд, однако, остался равнодушен к пламенным речам адвокатов и приговорил И. А. Гиллерсона к одному году заключения в крепости. В январе 1910 г. кассационный департамент Сената, на заседания которого явился весь наличный состав Петербургского совета присяжных поверенных, отклонил кассационную жалобу адвоката Гиллерсона и его адвокатов. Результаты процесса Гиллерсона показали, что самодержавие все еще полагалось на силу в реализации своей внутренней политики, не стесняясь, ограничивало общественные институты, использовало политически ангажированный суд для расправы с оппозицией. Однако и адвокатское сословие показало, что не только корпоративные, но и общественные интересы ему дороги и оно организованно и последовательно выступает в качестве одного из наиболее активных их защитников. Произошедшая спустя несколько лет Февральская революция предоставила адвокатам прекрасную возможность проявить свою политическую состоятельность, и они, воспользовавшись ею, заняли ключевые посты на политическом небосклоне страны и на местах <8>. ——————————— <8> См.: Троицкий Н. А. Адвокатура в России и политические процессы 1866 — 1904 гг. Тула, 2000.

——————————————————————