(Шахмаметьев А. А.) («Таможенное дело», 2006, N 1)
РОЛЬ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ И ДОКТРИНЫ В ПРАВОВОМ МЕХАНИЗМЕ ТАМОЖЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ (НА ПРИМЕРЕ РОССИИ И ФРАНЦИИ)
А. А. ШАХМАМЕТЬЕВ
Шахмаметьев А. А., кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой финансового права ГУ — ВШЭ.
В современных условиях большое значение в правовом механизме таможенного регулирования приобретает судебная практика <1>. Во Франции и в России сегодня она активно создается в процессе деятельности развитой системы судебных органов. ——————————— <1> Для целей настоящей статьи понятие «судебная практика» используется в значении, охватывающем формализованные результаты правоприменительной деятельности судебных органов по таможенным вопросам (включая обобщаемую практику административной юстиции), выработанные в ходе судебной деятельности «правовые положения», определения-дефиниции, правила, указания, которые обладают определенной степенью обобщенности, общепризнанности и обязательности (Боботов С. В. Конституционная юстиция (сравнительный анализ). М., 1994. С. 10; См. также: Боботов С. В. Правосудие во Франции. М., 1994).
Наиболее «весомыми» по своей юридической значимости и авторитету, безусловно, являются решения конституционных судов. Суды общей юрисдикции также принимают активное участие в формировании судебной практики, обеспечивая решение вопросов, связанных с установлением содержания таможенно-правовых актов (включая проверку их законности <2>), применением норм в конкретных ситуациях (в России в спорах между таможенными органами и физическими лицами), а также рассмотрением дел о правонарушениях в таможенной сфере. Во Франции важное значение в развитии судебной практики имеет деятельность специальных судебных инстанций — органов административной юстиции, систему которых возглавляет Государственный совет. В частности, административные суды призваны обеспечивать и следить за легальностью нормативных таможенных актов, за применением их норм государственными органами в строгом соответствии с требованиями закона. В настоящее время широко обсуждается возможность создания подобных инстанций и в России, например путем учреждения «отраслевых» административных судов (таможенного, налогового и т. п.) либо создания самостоятельной системы административного судопроизводства, состоящей из специальных окружных административных судов и возглавляемой Административной коллегией ВС РФ либо иной высшей инстанцией <3>. ——————————— <2> Согласно статистическим данным, приведенным Верховным Судом РФ в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2000 г. N 21, только в 1999 г. судами общей юрисдикции было рассмотрено 3899 дел по жалобам о признании правовых актов незаконными. <3> Нисенбаум О. В. Административная юстиция как решение проблемы судебной власти // Учет, налоги, право. 2000. 29 авг. См. также: Масленников М. Я. Административно-юрисдикционный процесс: понятие и соотношение с иными видами процессуально-правовой деятельности // Государство и право. 2001. N 2. С. 15 — 20.
В российской правовой системе важную роль в создании судебной практики по таможенным вопросам играют арбитражные суды. В соответствии с законодательством России основными задачами арбитражных судов являются защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов субъектов, споры с участием которых отнесены к подведомственности арбитражных судов, в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности, а также содействие укреплению законности и предупреждению правонарушений в указанных сферах. В настоящее время судебная практика и — в несколько меньшей степени — доктрина стали, как справедливо отметили в своем исследовании французские авторы К. Берр и А. Тремо, «инструментами установления положений права, имеющими не меньшую значимость, чем вообще писаное право. Это прежде всего относится и к таможенному праву, поскольку конкретные трудности, с которыми участники внешнеэкономической деятельности ежедневно сталкиваются на практике, имеют слишком техническую природу, и, следовательно, здесь, как нигде, необходима опора на судебный прецедент или на официальное толкование» <4>. В связи с этим в контексте анализа судебной практики хотелось бы кратко обозначить две, как представляется, чрезвычайно важные проблемы: значение судебной практики в качестве прецедента и в качестве способа толкования нормативного акта в правовой системе Франции и России. Данные проблемы имеют не только сугубо теоретическое, но и важное практическое значение. Об этом, в частности, свидетельствует огромный интерес отечественных ученых и практиков к данным вопросам <5>, выражающийся в весьма острых дискуссиях в рамках специально организованных для их обсуждения семинарах, а также на страницах различных юридических изданий <6>. ——————————— <4> Berr C. J., Tremeau A. Le droit douaniиr: regime des operations de commerce international en France et dans la C. E.E. Paris, 1988. P. 67. <5> Во Франции в настоящее время рассматриваемая проблематика не имеет такой актуальности, поскольку более богатый исторический опыт и накопленная юридическая практика позволили если и не решить полностью все возникающие вопросы, то хотя бы снять остроту проблемы, выбрать отвечающий современным потребностям общества подход к их разрешению. <6> См., например: Сборник научных статей. Серия «Новое в юридической науке и практике» (Материалы обсуждения научного доклада «Судебная практика как источник права»). М.: Институт государства и права РАН, 1997; Подольская Н. А. Прецедент как источник права в романо-германской правовой системе // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1999. N 6. С. 80 — 87; Голомазова Л. Роль и значение судебных актов в становлении прецедентного права в России // Эж-Юрист. 2000. N 1; Значение судебных актов в становлении прецедентного права в России (материалы дискуссии) // Эж-Юрист. 2000. N 7; Жуйков В. М. Система должна быть управляемой // Эж-Юрист. 2000. N 28; Рарог А. И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Государство и право. 2001. N 2. С. 51 — 57.
Россия и Франция традиционно рассматриваются как страны, которые принадлежат к континентальной системе права (романо-германской правовой семье) и в которых, следовательно, нормативный правовой акт считается основным (а в отдельных сферах правового регулирования и единственным) источником права (законодательства). Вместе с тем современная динамика общественных отношений ставит перед законодательством поистине титаническую задачу — обеспечивать соответствие правовой основы регулирования достигнутому уровню потребности правовой защиты интересов субъектов правоотношений. К сожалению, сегодня существуют целые области общественных отношений, которые либо остались вне поля правового регулирования, либо внимание законодателя ограничивается установлением слишком общих правил или рамочных норм. Данные обстоятельства, а также ограниченная (как по объективным причинам, так и, нередко, по субъективным факторам) возможность законодателя адекватно реагировать на происходящие изменения создают основные предпосылки для постановки вопроса о допустимости (необходимости) участия судебных органов в нормотворческом процессе <7>. Наиболее распространенной формой такого участия является судебный прецедент, определение и «требования к основным параметрам» которого заимствуется из англосаксонской правовой системы, где прецедент традиционно признается в качестве источника права <8>. ——————————— <7> См.: Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 1. Основы / Пер. с нем. М., 1998. С. 403. <8> См., например: Жуйков В. М. Система должна быть управляемой // Эж-Юрист. 2000. N 28. По мнению автора, «судебный прецедент — это доведенное до всеобщего сведения решение высшего судебного органа страны… по конкретному делу, в котором решен принципиальный вопрос применения норм материального или процессуального права и которое становится обязательным в последующем для нижестоящих судов, разрешающих однородные дела».
По мнению Р. Кросса, с позиции строгой (в смысле основанной на классических принципах континентальной правовой системы, базирующейся на идее верховенства закона, приоритета писаного права) теории права «во Франции вообще отсутствует прецедентное право» <9>. Тем не менее во Франции судебная практика достаточно активно выполняет многие задачи прецедентного права <10>, не становясь при этом объектом оспаривания, сопровождаемым жаркими дебатами, свойственными современной отечественной юриспруденции. Такое проникновение новых элементов в нормотворческий процесс без серьезного противодействия правовой системы и, наоборот, даже их восприятие последней, думается, обусловливаются рядом факторов, в том числе: ——————————— <9> Кросс Р. Прецедент в английском праве. М., 1985. С. 33. <10> Например, в соответствии с ГК Франции (ст. 4) судья при рассмотрении дела должен вынести решение и не вправе ссылаться на умолчание, нечеткость или недостаточность закона. В случае наличия пробелов в законодательстве по рассматриваемым судом правовым вопросам в качестве не просто общего ориентира, а принципиальной основы при решении конкретных дел выступают решения Кассационного суда Франции (Общая теория государства и права: Академический курс: В 2 т. / Под ред. М. Н. Марченко. Т. 2. Теория права. М., 1998. С. 120).
— имеющимся значительным историческим опытом «выстраивания» отношений как между различными звеньями органов судебной системы, так и между последними и иными государственными органами; — сложившимися принципами и формализованными на законодательном уровне правилами каузального и нормативного толкования законодательства как судебными, так и исполнительными органами власти; — устоявшимися более или менее четкими правилами и способами разрешения юридических коллизий, возникающих вследствие конкуренции полномочий различных государственных органов, противоречия норм различных отраслей законодательства; — содержащимися в правовой системе достаточно ясными определениями основных значимых правовых категорий (закон, нормативный акт и т. д.). Формирование указанных условий в России позволило ее судебной системе более эффективно выполнять свои функции, вырабатывать собственную судебную практику, имеющую общие черты с «классическим» прецедентом, при этом не идентифицирующуюся, однако, с последним ни по форме, ни по содержанию. Поэтому представляется весьма поверхностной завышенная оценка роли суда как универсальной инстанции, способной устранять все пробелы и недочеты законодательства. Искусственное возвышение значимости судебной практики (прецедентов) как источника права вполне может привести к абсурдной по своей сути конкуренции различных судебных инстанций, к подмене одних государственных органов другими, естественно, без какого-либо улучшения качества самого законодательства. Внедрение прецедента волевым решением угрожает значительными потерями для национальной правовой системы, ведь сама структура (да и современная инфраструктура) построена на основании других принципов. Поэтому требования об абсолютном признании прецедента в качестве источника права представляютcя необоснованными с теоретической точки зрения и, мягко говоря, несвоевременными в практическом плане. Здесь было бы вполне уместно вспомнить слова известного российского цивилиста И. А. Покровского о том, что «не в замене «традиционной методы» толкования закона методой «свободного права» заключается задача будущего, а в оживлении и одухотворении законодательства, в усовершенствовании его аппарата, чтобы оно могло лучше улавливать «голос жизни» и живее реагировать на него…» <11>. ——————————— <11> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Вып. «Классика российской цивилистики». М., 1998. С. 353.
Более определен в правовых системах Франции и России статус судебной практики как вида (а также средства и способа) толкования нормативных актов. В настоящее время во Франции существует огромный массив правового материала, представляющий собой результат толкования нормативных актов, в том числе при решении вопросов, на которые нет ответа в действующем законодательстве <12>. При этом главная роль в толковании норм таможенного права отводится административным судам и судам общей юрисдикции. В России главными инстанциями, обеспечивающими толкование законодательных норм, выступают Конституционный Суд <13>, Высший Арбитражный Суд и Верховный Суд <14>. Решения судебных органов, в том числе касающиеся вопросов толкования права, проходят определенную систематизацию и выходят в свет в специальных публикациях. ——————————— <12> Berr C. J., Tremeau A. Le droit douaniиr: regime des operations de commerce international en France et dans la C. E.E. Paris, 1988. P. 63. <13> Учитывая общую тему предмета рассмотрения, специально не анализируются статус, юридическая сила, правовое значение решений Конституционного Суда РФ. Кроме того, данные вопросы, во-первых, полно, как представляется, регулируются законодательством. Во-вторых, особое положение КС РФ в системе судебных органов, определяющее достаточно сложные условия доступа для передачи на его рассмотрение дел, значительно ограничивает, по сравнению с ВАС РФ и ВС РФ, предметную составляющую выносимых им решений. <14> Такое внимание к судебному толкованию законодательства определяется тем, что в российской правовой системе отсутствует нормативно установленный порядок официального толкования законодательных актов. В связи с этим можно вспомнить решение Конституционного Суда РФ, касающееся правового обеспечения аутентичного толкования. Как отметил профессор Р. З. Лившиц, «среди официальных толкований выделяется аутентичное, т. е. разъяснение, данное тем же органом, который принял норму» (Лившиц Р. З. Теория права. М., 1994. С. 144 — 145). КС РФ 17 ноября 1997 г. принял Постановление N 17-П (СЗ РФ. 1997. N 47. Ст. 5492) по делу о проверке конституционности Постановлений Государственной Думы Федерального Собрания РФ «О некоторых вопросах применения Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации» от 21 июля 1995 г. N 1090-1 ГД и «О порядке применения пункта 2 статьи 855 Гражданского кодекса Российской Федерации» от 11 октября 1996 г. N 682-II ГД. КС РФ признал указанные Постановления Госдумы не соответствующими Конституции РФ. Это толкование является аутентичным, поскольку касается законов и было дано Госдумой РФ. Поэтому такое толкование, отмечается в решении КС РФ, должно осуществляться в порядке, предусмотренном для принятия законов, а вышеназванные Постановления Госдумы неконституционны. Здесь можно обратить внимание, что Конституция не содержит запрета ни издавать такие постановления, ни давать толкование органам, принимавшим участие в законотворческом процессе. Поэтому вышеназванные Постановления ГД РФ и иные подобные акты, носящие, вне всякого сомнения, рекомендательный характер, видимо, могут издаваться. С другой стороны, для придания легитимности аутентичному толкованию необходимо, безусловно, одновременное участие по установленной процедуре всех субъектов законодательного нормотворчества.
Судебная практика публикуется в основном в специальных изданиях <15>, которые, как заметил Р. Давид, «пишутся не для историков права или социологов и не для удовольствия их читателей: они создаются не для юристов-практиков, и их роль объяснима лишь тем, что судебная практика является в прямом смысле источником права» <16>. От официального характера сборников судебной практики во многом зависит роль судебного решения. В таких сборниках судебной практики, существующих как во Франции, так и в России, в основном публикуются наиболее значимые для судебной практики решения. Во Франции «судьи постановили следовать решениям уголовной палаты Кассационного суда, опубликованным в специальном бюллетене, и игнорировать те решения, которые напечатаны в других отчетах» <17>. В России наиболее авторитетными являются официальные издания «ветвей» судебной власти, например «Бюллетень Верховного Суда РФ» и «Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ». ——————————— <15> Можно отметить, что публикация судебной практики также рассматривается сторонниками «легализации» прецедента как одно из подтверждений фактического признания последнего, поскольку к основным признакам обязательности прецедента по общему праву относится именно публикация постоянных судебных отчетов — сборников судебной практики (см.: Голомазова Л. Роль и значение судебных актов в становлении прецедентного права в России // Эж-Юрист. 2000. N 1). <16> Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1996. С. 96. <17> Подольская Н. А. Прецедент как источник права в романо-германской правовой системе // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1999. N 6. С. 86.
В России также практикуется рассылка писем, руководящих разъяснений, информационных писем судебных органов, например письмо ВАС РФ от 25 августа 1993 г. N С-13/ОСЗ-269 «В связи с принятием Закона РФ «О таможенном тарифе» <18>, письмо Президиума ВАС РФ от 17 июня 1996 г. N 5 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением таможенного законодательства» <19>. Кроме того, Президиум ВАС РФ и Верховный Суд РФ в рамках своих полномочий принимают решения (ВАС РФ они оформляются в виде постановлений) по отдельным делам, в которых излагается правовая позиция суда по проблемным правовым вопросам, связанным с применением законодательства в конкретном деле. Например, Постановление ВАС РФ от 1 октября 1996 г. N 3588/96 (38-1021-96/706) <20>, решение Верховного Суда РФ от 18 февраля 1999 г. N ГКПИ99-58 «О признании недействующей Временной инструкции «О взимании таможенных платежей». ——————————— <18> Вестник ВАС РФ. 1993. N 10. <19> Закон. 1997. N 9. <20> В данном Постановлении рассматривался вопрос о правомерности продажи ввезенного товара, находившегося в режиме «Таможенный склад», без заявления его в иной таможенный режим и без завершения таможенного оформления.
Заслуживает внимания проблема юридической силы (обязательности) положений документов, издаваемых высшими судебными инстанциями России — ВАС РФ и ВС РФ, поскольку сегодня они имеют важное значение для профессиональной деятельности судейского корпуса. Такие акты, как справедливо указывают многие отечественные авторы, носят ограниченно-обязательный характер <21>. В качестве доводов приводятся следующие аргументы. Полномочия ВАС РФ содержатся в Конституции РФ (ст. 127), Федеральных конституционных законах от 28 апреля 1995 г. N 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» <22> и от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» <23>. В соответствии с данными полномочиями ВАС РФ не обладает правом давать официальное общеобязательное толкование норм закона, поскольку он только изучает и обобщает практику применения арбитражными судами законов и иных нормативных актов, регулирующих отношения в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, дает разъяснения по вопросам судебной практики, разрабатывает предложения по совершенствованию законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих отношения в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а также осуществляет другие полномочия, предоставленные ему Конституцией РФ, Законом РФ «Об арбитражных судах в РФ» и другими федеральными конституционными законами. На основании ст. 13 Закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации» Пленум ВАС РФ рассматривает материалы изучения и обобщения практики применения законов и иных нормативных правовых актов арбитражными судами и дает разъяснения по вопросам судебной практики, по вопросам своего ведения принимает постановления, обязательные для арбитражных судов РФ. Таким образом, разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума ВАС РФ о практике применения нормативного правового акта, должны учитываться при разрешении споров только нижестоящими арбитражными судами. ——————————— <21> См., например: Лобанов Г., Соловьев А. Вознаграждение под вопросом // Эж-Юрист. 2000. N 13; Филимонов А. Расплата за перевозку // Эж-Юрист. 2000. N 39. <22> СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1589. <23> СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1.
Сходным образом можно дать и правовую оценку такой достаточно распространенной формы реализации полномочий ВАС РФ, как информационные письма его Президиума. В ст. 16 указанного Закона «Об арбитражных судах в РФ» установлено, что Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации «рассматривает отдельные вопросы судебной практики и о результатах рассмотрения информирует арбитражные суды в Российской Федерации». Таким образом, Президиум ВАС РФ вправе только обсуждать отдельные вопросы судебной практики и информировать арбитражные суды РФ о результатах такого обсуждения. Аналогичный вопрос возникает при анализе постановлений Верховного Суда РФ. Данные постановления принимаются Пленумом ВС РФ на основании ст. 126 Конституции РФ, в которой установлено, что ВС РФ является высшим судебным органом по делам, подсудным судам общей юрисдикции, и вправе давать разъяснения по вопросам судебной практики. При этом о юридической силе постановлений Пленума Конституция РФ умалчивает <24>. ——————————— <24> Как заметил заместитель Председателя ВС РФ В. М. Жуйков, «дискуссия по поводу роли постановлений Пленума Верховного Суда СССР и Пленума Верховного Суда России ведется столько, сколько они существуют» (Жуйков В. М. Система должна быть управляемой // Эж-Юрист. 2000. N 28). Здесь можно отметить, что Закон СССР 1979 г. «О Верховном Суде СССР» в свое время подвел итог этой дискуссии, указав, что постановления Пленума Верховного Суда СССР, содержащие «руководящие разъяснения», обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение (ст. 3). Данная норма была воспроизведена ст. 56 Закона 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» в отношении постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР. Формально эта норма действует до настоящего времени. Однако предполагается, что она вошла в противоречие с конституционным положением о том, что судьи подчиняются только Конституции РФ и федеральному закону (ст. 120).
Однако фактически значение судебной практики, выраженной в официально исходящих от высших судебных инстанций документов, несоизмеримо больше, поскольку принимаемые ими положения, даже формально оставаясь «рекомендательными», учитываются как «руководящие ориентиры» в деятельности не только судебных органов. Кроме того, ознакомившись практически с любым информационным письмом Президиума ВАС РФ, нельзя не отметить содержащийся в них обширный материал по толкованию законодательства, а также конкретные указания судам, как применять нормы права. Необходимость в таком требовании вполне объяснима, поскольку отсутствие в судебной системе достаточно жестких и эффективных процессуальных связей, урегулированных законом, создает предпосылки для судебного произвола и может привести к распаду системы. Таким образом, разъяснения Президиума ВАС РФ, Пленумов ВАС РФ и ВС РФ, выражая их официальную позицию по тем или иным сложным и важным вопросам судебной практики, представляют собой не что иное, как толкование законодательства, причем фактически его адресатами становятся не только нижестоящие судебные органы, но и все потенциальные субъекты правоотношений, возникающих на основе нормы, получившей соответствующее толкование. Кроме того, официально опубликованная позиция Президиума ВАС РФ, Пленумов ВАС РФ и ВС РФ является важным средством обеспечения единства судебной практики, защиты прав, свобод и охраняемых законом интересов заинтересованных лиц. Говоря о роли судебной практики в правовом механизме таможенного регулирования, нельзя не затронуть вопрос о ее значении в правовой системе таможенных союзов. Наряду с нормами, содержащимися в источниках «позитивного» права, представленными главным образом учредительными соглашениями, актами, издаваемыми «общими» органами интеграционных объединений, важное место в правовом механизме создания и функционирования таможенных союзов имеют положения судебной практики, выработанные на основании указанных норм и содержащие толкование и своего рода обобщающий опыт и рекомендации их практического применения. На примере таможенного союза, образованного государствами — членами Европейского Союза, указанное значение судебной практики проявляется более чем наглядно: юридическую основу планомерного развития таможенного союза ЕС обеспечивают не только две группы источников права Сообществ («первичного» и «вторичного» права ЕС), но и имеющие конституирующее значение решения Суда ЕС в развитии всей правовой системы Сообществ, а также практика правоприменения норм коммунитарного права национальных судов государств-членов. Судебная практика играет важную роль в развитии всей правовой системы Сообществ, в том числе общего правового механизма таможенного регулирования. Судебные решения обеспечивают толкование и единообразное применение положений права ЕС, развитие так называемых общих принципов права Сообществ. Интерпретация положений таможенного законодательства, издаваемых различными компетентными органами, должна быть в таможенном союзе практически полностью идентичной. Поэтому в таможенно-правовой сфере, как на уровне Сообществ, так и на уровне отдельных государств, огромную важность приобрела судебная практика, сыгравшая свою позитивную роль в процессе гармонизации. В настоящее время судебная практика и — в несколько меньшей степени — доктрина стали инструментами установления правового смысла и содержания положений правовых актов. Такие инструменты имеют не меньшую значимость, чем сами нормы писаного права. Это прежде всего относится и к таможенному праву, поскольку конкретные трудности, с которыми ежедневно сталкиваются таможенные органы и участники внешнеэкономической деятельности, имеют слишком техническую природу, и, следовательно, здесь, как ни в какой иной области регулирования, необходима опора на судебный прецедент или на официальное толкование. Центральное место в правовом обеспечении функционирования таможенной системы ЕС в настоящее время занимает Суд Сообществ. В соответствии с закрепленными за ним полномочиями Суд, в частности, имеет право толкования норм права ЕС, разрешает споры, вызванные применением актов органов ЕС, заполняет «пробелы» в правовой регламентации таможенного регулирования. В целом Суд ЕС наделен достаточно большими полномочиями, позволяющими ему эффективно осуществлять судебную защиту правопорядка Сообществ. В общем виде назначение Суда ЕС определено в учредительных договорах ЕС следующим образом: «Суд обеспечивает сохранение единообразия права ЕС при толковании и применении настоящего Договора» (ст. 31 Договора о ЕОУС, ст. 164 Договора о ЕЭС, ст. 36 Договора о Евратоме) <25>. ——————————— <25> Хартли Т. К. Основы права Европейского Сообщества. М., 1998. С. 530 — 634.
Можно отметить следующие основные полномочия Суда ЕС, касающиеся таможенной сферы. В соответствии со ст. 169 Римского договора по поручению Комиссии (согласно ст. 170 — по поручению любого государства-члена) Суд может принять к рассмотрению дело, связанное с нарушением членом ЕС любого обязательства, налагаемого на него нормами документов Сообществ. Такая формулировка, носящая общий характер, позволяет Суду осуществлять постоянный контроль над соответствием положений национального законодательства требованиям документов Сообществ. Фактически на основании ст. 71 Римского договора, если Суд ЕС установит, что государство-член нарушило одно из обязательств, которое ему вменяется в соответствии с обязательными нормами права Сообществ, это государство должно принять все меры, обеспечивающие выполнение постановления Суда. Поэтому во многих случаях постановления Суда, принятые по результатам рассмотрения таких дел, являются принципиальными и имеют важное значение и далеко идущие последствия. Более того, некоторые вопросы переданы в исключительную компетенцию Суда ЕС; например связанные с толкованием положений документов Сообществ, разрешением разногласий между государствами-членами. Кроме того, Суду ЕС принадлежит исключительное право вынесения преюдициальных решений, предусмотренных ст. 177 Римского договора. Вынося такие решения, Суд ограничивается лишь указанием смысла, который, по его мнению, заключается в переданных на его рассмотрение положениях законодательства Сообществ. Но вместе с тем здесь фактически речь идет о принятии более важного решения, юридическая сила которого неоспорима и которое признается во всех государствах-членах. Решения Суда ЕС обязательны как для сторон, участвующих в рассматриваемом деле в качестве истца и ответчика, так и для национального суда, обратившегося за предварительным решением. Порядок исполнения решений Суда ЕС определяется положениями учредительных договоров. Например, Римским договором о создании ЕЭС (ст. 192) установлено, что принудительное исполнение осуществляется в соответствии с гражданско-процессуальными нормами того государства, на территории которого оно имеет место. Заключение Маастрихтского договора способствовало повышению роли Суда ЕС: новая редакция ст. 171 установила в качестве обязательства для государства-члена принимать все необходимые меры для выполнения решения Суда ЕС, вынесенного последним в связи с нарушением данным государством обязательств, вытекающих из положений Договора. Контроль за выполнением данной обязанности возложен на Комиссию ЕС. В случае если последняя придет к выводу, что такие меры не были приняты, она вправе издать аргументированное детализированное заключение о невыполнении обязанным государством конкретных пунктов решения Суда ЕС и установить срок для исправления ситуации. Если, несмотря на данное предписание, указанное государство не принимает необходимых мер по решению Суда ЕС, то Комиссия по истечении данного срока может передать дело в Суд ЕС о применении к нарушителю финансовых санкций в размере, устанавливаемом Комиссией в каждом конкретном случае. Если Суд ЕС при рассмотрении данного вопроса придет к заключению, что государство-член не выполнило его решения, он может наложить на это государство обязательство уплатить указанный штраф. Аналогично судебной системе ЕС в рамках таможенных объединений России с соседними государствами также предусмотрено создание судебных органов, к которым в настоящее время можно отнести Экономический Суд СНГ и Суд Союзного государства, учрежденный в соответствии с российско-белорусским Договором от 8 декабря 1999 г. Однако последний пока находится в стадии формирова ния, а деятельность ЭС СНГ в настоящее время, учитывая общую «заторможенность» таможенной и экономической интеграции в рамках СНГ, весьма неактивна. В этой связи трудно не согласиться с судьей ЭС СНГ Г. В. Симоняном, отметившим, что «степень интеграции в любой международной организации показательна с точки зрения уважения и защиты норм права организации со стороны государств-членов, а также судебных органов этих организаций. В этом аспекте чем больше дел рассматривают эти судебные органы, чем выше уровень исполнения их решений со стороны государств-членов, тем выше степень интеграции и уважения к праву организации со стороны государств, организаций, граждан и степень стремления других государств к вступлению в эту международную организацию… Например, Международный Суд ООН за 1947 — 1995 годы рассмотрел 94 дела, Суд ЕС с 1957 года по настоящее время — несколько тысяч дел, Суд по примирению и арбитражу в рамках ОБСЕ за 1995 — 1998 годы не рассмотрел ни одного дела, а Экономический Суд Содружества за 1994 — 1998 годы рассмотрел 37 дел» <26>. ——————————— <26> Симонян Г. В. Проблемы компетенции Экономического суда СНГ в условиях реформирования в СНГ // Вестник ВАС РФ. 1999. N 6.
Тем не менее Экономический Суд СНГ остается одним из уставных органов Содружества Независимых Государств, имеет достаточно широкие полномочия, а его решения формально носят обязательный характер <27>. Основными документами, регламентирующими деятельность ЭС СНГ, являются: Устав СНГ и Соглашение о статусе Экономического Суда СНГ, которым было утверждено и Положение о нем <28>. Указанные соглашения содержат международно-правовые нормы, которые в соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции РФ являются частью правовой системы России. К компетенции ЭС СНГ вышеуказанными документами отнесены следующие основные вопросы: разрешение межгосударственных экономических споров, толкование применения норм договоров, заключенных в рамках СНГ <29>, а также актов законодательства бывшего Союза ССР, если они подлежат применению, включая вопросы о допустимости применения таких актов как не противоречащих соглашениям. Обеспечение исполнения решения Экономического Суда Содружества возлагается на государство, в отношении которого принято решение <30>. Суд СНГ рассматривает дела в судебном заседании и принимает по итогам их рассмотрения решения на основании анализа внутреннего законодательства государств — членов СНГ, норм международного права и сложившейся юридической практики. Регламентом Суда ему было предоставлено право принимать в ряде случаев решения, исходя из принципов справедливости и доброй совести. Более того, в соответствии со ст. 97 Регламента некоторые решения Суда могут носить характер прецедента. Такого права, как справедливо отметил председатель Экономического Суда СНГ А. Б. Каженов, не имеет ни один суд в СНГ. Статус решений Экономического Суда как «прецедентных» позволяет рассматривать их в качестве источников права <31>. ——————————— <27> Подробнее см.: Шумский В. Н. Место и роль Экономического Суда в институциональной системе Содружества Независимых Государств // Государство и право. 2001. N 1. С. 86 — 90. <28> Соглашение о статусе Экономического Суда СНГ и Положение об Экономическом Суде СНГ было подписано 6 июля 1992 г. восемью государствами — участниками СНГ (его не подписали Украина, Грузия, Азербайджан, Туркменистан). Соглашение было ратифицировано Постановлением ВС РФ от 23 октября 1992 г. N 3707-1 и вступило в силу для Российской Федерации 23 октября 1992 г. <29> В соответствии со ст. 32 Устава СНГ ЭС СНГ вправе толковать положения соглашений и иных актов Содружества по экономическим вопросам. Положение об Экономическом Суде Содружества Независимых Государств (п. 5) также предусматривает, что Суд может давать толкование положений указанных актов. <30> Подробнее см.: Симонян Г. В. Проблемы компетенции Экономического Суда СНГ в условиях реформирования в СНГ // Вестник ВАС РФ. 1999. N 6. <31> Винник В. Без права на ошибку. Интервью с председателем Экономического Суда СНГ А. Б. Каженовым // Эж-Юрист. 2000. N 8.
Положения доктрины, правовой обычай, общепризнанные правовые принципы имеют ограниченное значение как источники норм в правовом механизме таможенного регулирования. Формально использование обычая не запрещено. Его роль несколько возрастает в правовом механизме применения экономических таможенных режимов, в котором достаточно широко представлены гражданско-правовые нормы. По общему правилу обычай применяется тогда, когда имеются пробелы законодательства <32>. Так, в соответствии с Арбитражным процессуальным кодексом РФ <33> арбитражный суд в случае отсутствия норм права, регулирующих спорное отношение, применяет нормы права, регулирующие сходные отношения, а при отсутствии таких норм разрешает спор, исходя из общих начал и смысла законов (п. 4 ст. 11). Аналогичная норма содержится и в Гражданском процессуальном кодексе <34>. ——————————— <32> О роли обычая в системе источников права см., например: Марченко М. Н. Обычай в системе источников романо-германского права // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 2000. N 5. С. 37 — 53; Свечникова Л. Г. Понятие обычая в современной науке: подходы, традиции, проблемы (на материалах юридической и этнологической наук) // Государство и право. 1998. N 9. С. 98 — 102; Цвайгерт К., Кетц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. Т. 1. Основы. М., 1998. Подробнее об обычае как источнике таможенного права см.: Козырин А. Н. Таможенное право России. Общая часть. М., 1995. С. 74. <33> СЗ РФ. 1995. N 19. Ст. 1709. <34> Стоит отметить в этой связи новеллу действующего ГК РФ, который впервые закрепил норму, устанавливающую общие правила использования аналогии права, в материальном законе, сузив, однако, сферу применения последней, поскольку права и обязанности сторон в данном случае должны определяться, «исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства» (ст. 6 ГК РФ).
Общие принципы права в настоящее время имеют не только теоретическое, но и важное практическое значение. Особенно это отчетливо можно увидеть на примере французской правовой системы, где данные принципы нашли свое законодательное закрепление в Декларации прав человека и гражданина, принятой Национальным собранием Франции в 1789 г., и в последующих конституционных актах <35>. К общим принципам права относят: принципы приверженности правам человека; принципы национального суверенитета; принцип выражения в законе общей воли; принцип признания воспрещенными лишь тех деяний, которые вредны для общества; принцип свободы действий; принцип установления в законе лишь тех наказаний, которые строго и бесспорно необходимы, и др. <36> ——————————— <35> См.: Марченко М. Н. Источники романо-германского права: понятия, виды, классификация // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 2000. N 2. С. 21. <36> Конституции государств Европейского Союза. М., 1999 С. 665 — 686.
Доктрина в таможенном праве имеет вспомогательное значение и выступает в двух формах: во-первых, в форме официальной (или административной) и, во-вторых, в форме научной доктрины <37>. Последняя разрабатывается как в специализированных научных центрах, обеспечивающих методическое и научное сопровождение государственной политики во внешнеторговой и таможенной области, так и в «традиционных» университетских и академических учреждениях в рамках основного профиля их деятельности. Официальная доктрина разрабатывается на национальном уровне и имеет различные формы: циркуляры, комментарии, иные документы, которые исходят из компетентных органов, но вместе с тем не имеют значения официального толкования положений законодательства. В рамках ЕС основополагающие положения официальной доктрины разрабатываются и оформляются в форме мнений или рекомендаций Комиссии, которые в соответствии с положениями ст. 189 Римского договора не носят обязательного характера. ——————————— <37> Подробнее см.: Berr C. J., Tremeau A. Le droit douanier regime des operations de commerce international en France et dans la C. E.E. Paris, 1988. P. 69.
Кроме того, значимым источником доктринальных положений таможенного права ЕС являются издаваемые специальными рабочими органами ЕС пояснения к различным нормативным документам Сообщества, обеспечивающие их единообразное применение, (например, касающиеся использования таможенного тарифа Сообщества, отдельных видов таможенных режимов и т. д.).
