Лечить нельзя принудить

(Калачев Б. Ф.) («Наркоконтроль», 2013, N 2)

ЛЕЧИТЬ НЕЛЬЗЯ ПРИНУДИТЬ <*>, <1>

Б. Ф. КАЛАЧЕВ

——————————— <*> Kalachev B. F. Do not treat force. <1> Название статьи навеяно подзаголовком «Лечить нельзя помиловать» в публикации Кристины Важениной «Наркоманов могут лечить принудительно» (Аргументы и факты. СПб., 2007. 25 апреля). В ходе подготовки статьи использовалась информационно-правовая база СПС «КонсультантПлюс». Ввиду обилия документов, освещающих избранную тему, перечень ссылок намеренно ограничен.

Калачев Б. Ф., кандидат юридических наук, заслуженный сотрудник органов внутренних дел Российской Федерации, полковник милиции в отставке (г. Москва).

В статье в полемической форме рассматривается вопрос добровольного, обязательного, принудительного и недобровольного лечения зависимых в Союзе ССР и в Российской Федерации, обсуждаются меры комплексного воздействия на лиц, злоупотребляющих наркотиками в текущее время, их соответствие Основному Закону и международному праву.

Ключевые слова: лечебно-трудовой профилакторий, зависимость от психоактивных веществ, МКБ-10, больной наркоманией, добровольное, обязательное, принудительное, недобровольное, альтернативное лечение наркомании, наркополитика, размеры наркотиков, ущерб от злоупотребления наркотиками и их незаконного оборота.

This article in a polemical form observes the question of voluntary, compulsory, forced and involuntary treatment of psychoactive substance addicted individuals in the USSR and the Russian Federation, the measures of complex impact on drug abusers present days and the compliance of those measures with the Constitution and international law.

Key words: medical-labor rehabilitation, ICD-10, addiction to psychoactive substances, drug addicts, voluntary, compulsory, forced, involuntary, alternative drug treatment, drug policy, drug weights, damage from drug abuse and illicit drug trafficking.

В наши дни любят посудачить о советском периоде жизни российского общества, когда все было «плохо». Точно так же недальновидно отрицали все и вся в Российской империи большевики, свергнув монархию. К счастью, авторитетные политики современной России осознают пагубность тотальной дискредитации исторического наследия нации для современного гражданина, общества и государства. Они предлагают открыто обсуждать как плохое, так и положительное в более чем тысячелетней хронологии нашей Отчизны, отбирать полезное, а пагубное, не забывая о нем, отбрасывать в сторону <2>. Думается, такой мировоззренческий подход приемлем для подавляющего числа россиян. ——————————— <2> Этот диалог с обществом в свойственной ему открытой манере начал Президент Российской Федерации В. В. Путин еще в 1999 г., находясь тогда на посту Председателя Правительства Российской Федерации. См.: Путин В. В. Россия на рубеже тысячелетий // Российская газета. 1999. 30 декабря.

К одной из тем, требующих осмысления в новых исторических условиях российского бытия, относится междисциплинарная и межведомственная проблема принудительного лечения граждан, вставших на путь наркомании. Тех людей, кто не в силах самостоятельно или не хочет осознанно порвать с патологической привязанностью к дурману, одновременно внося хаос и насилие в окружающий мир. По мере удаления нашего времени от 1994 г. — временной точки упразднения лечебно-трудовых профилакториев (далее по тексту — ЛТП), где организовывалось принудительное лечение наркоманов, полемика о целесообразности возрождения этих учреждений в том или ином виде нарастает <3>. Была ли эффективной советская здравоохранительная система наркологической помощи населению, в которой этим учреждениям, вопреки расхожему мнению, отводилась отнюдь не первостепенная функция, надо ли возрождать ЛТП сегодня? Трудно ответить однозначно. Критическому анализу поднятой проблемы и посвящается представляемая статья. ——————————— <3> См., например: Каширин Р. М. Формирование правовой базы, регламентирующей лечение осужденных-наркоманов // Российский следователь. 2007. N 7; Глушаченко С. Б., Знаменщикова Н. Н. Становление института обеспечения прав, свобод и законных интересов граждан — субъектов производства по делам об административных правонарушениях // История государства и права. 2008. N 7, 8; Перминов Г., Кипман Н. Н. О профилактике преступлений // Российская юстиция. 2009. N 2; Жиляева С. К. Проблемные вопросы профилактики преступности несовершеннолетних // Российский следователь. 2010. N 1; Овчинский В. С. О развитии наркоситуации в России: как обезвредить мины на российском наркополе // Наркоконтроль. 2011. N 1; Кряжев В. Принудительная госпитализация: время не ждет! // ЭЖ-Юрист. 2012. N 7.

Автору есть чем поделиться с аудиторией по этому поводу: находясь на службе в органах внутренних дел, он начал заниматься проблемой наркотиков еще в конце 1970-х гг. <4>. В ту пору о героине и кокаине, ЛСД и мескалине читали в советской прессе разве что как об ужасах либо экзотике наркомании в буржуазном мире. Но в Советском Союзе наркоманы из числа потребителей переработанных маковых головок, конопли и аптекарских снадобий, приобретаемых по поддельным рецептам, существовали реально. Особенно много их высыпало на улицы (по-другому не скажешь) в годы хрущевской оттепели. Именно тогда сложились условия для формирования системы принудительного лечения хронических наркоманов в ЛТП — лечебно-трудовых профилакториях (в РСФСР введены в действие в 1974 г., в Украинской ССР — в 1969 г., а в Казахской ССР еще раньше — в 1964 г.). ——————————— <4> В статье акцентируется внимание на заболевании наркоманией и лицах, ею страдающих, — наркоманах. Но рядом с ними незримо присутствуют алкоголики и токсикоманы (потребители токсичных и сильнодействующих веществ, курильщики табака и др.), требующие к себе не меньшего наркологического, психиатрического и иного внимания. Поэтому по ходу изложения материала автор будет регулярно прибегать к термину «зависимые», он охватывает все группы лиц, злоупотребляющих веществами, вызывающими одурманивание сознания. Подробнее см.: Калачев Б. Ф. О значении категории «состояние эйфории» в правовом регулировании деяний, влекущих за собой наркоманию и токсикоманию // Наркомания и проблемы борьбы с нею в современных условиях: Материалы межвузовской научно-практической конференции МВД СССР, 19 — 20 июня 1987 г. Ереван, 1987. С. 223 — 229.

В Советском государстве ЛТП отводилась специфическая роль. Они являлись своеобразным защитным механизмом санации общества той поры от индивидов, утративших мерило соотношений между личными правами и личными обязанностями перед социумом. ЛТП выступали последним рубежом в череде попыток комплексного вразумления зависимых, когда меры общественного, медицинского и правового воздействия не находили ответного отклика. Как писали украинские ученые в конце 1980-х гг., «современная наркологическая служба представляет собой систему ступенчатой специализированной лечебно-профилактической помощи лицам, страдающим наркоманиями, токсикоманиями и алкоголизмом. Она включает в себя такие подразделения, как наркологические больницы и диспансеры, наркологические кабинеты при промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, психоневрологические диспансеры, медико-стационарные части при общесоматических больницах, наркологические отделения в структуре психиатрических больниц и на промышленных предприятиях, медицинские вытрезвители, лечебно-трудовые профилактории (ЛТП)» <5>. ——————————— <5> См.: Дидковская С. П., Фесенко Е. В., Гарницкий С. П. Наркомания: уголовно-правовые и медицинские проблемы. Киев: Выща шк.; Изд-во при Киев. ун-те, 1989. С. 39.

Наркоманам предоставлялась альтернатива: либо бесплатно пройти курс. а) добровольного или б) обязательного лечения, либо, в случаях уклонения от первого и нежелания второго, по решению суда направляться на в) принудительное лечение в ЛТП (заметьте, не в места лишения свободы) <6>. Не оставались без внимания оступившиеся граждане и после выхода за пределы ЛТП: их трудоустройство и направление на учебу возлагались на исполнительные комитеты районных, городских советов народных депутатов, как правило, по месту прежней работы и учебы. ——————————— <6> См.: Приказ МВД СССР 1987 г. N 20 «Об утверждении Инструкции о работе лечебно-трудовых профилакториев МВД СССР».

Лечение и реабилитация наркоманов в период нахождения в ЛТП (от шести месяцев до двух лет) и позднее, вне их стен, проводились поэтапно: — предварительный этап: госпитализация по решению суда, лишение немедицинского приема наркотиков. Продолжительность (в среднем) — три-четыре недели; — основной этап: назначение комплекса медикаментозных и иных методов лечения в сопровождении активной трудовой терапии; — поддерживающий этап: выписанный из лечебно-профилактического учреждения проходил ресоциализацию — на протяжении пяти лет состоял на учете у врача-нарколога, периодически ему назначалось амбулаторное лечение. В создании благоприятной социальной микросреды принимали участие общественность и представители органов внутренних дел. Крайне важную роль в этом процессе играли позитивно настроенные родные и близкие, иное доброжелательное окружение субъекта, находящегося в состоянии ремиссии. Нечасто, конечно, но наведывались в СССР по обмену опытом иностранцы, ими занимался покойный ныне доктор медицинских наук, профессор Эдуард Арменакович Бабаян (1920 — 2009), авторитетный специалист в мире фундаментальной науки, человек большого обаяния и культуры <7>. ——————————— <7> Об этом ученом подробнее см.: Федоров А. В. Памяти Э. А. Бабаяна // Наркоконтроль. 2009. N 3. С. 40 — 47. Автор общался с ним в 1980 — 1990-е гг., каждый раз получая исчерпывающий ответ по интересующим вопросам.

Зарубежные гости изучали накопленные в области профилактики наркомании достижения, удивлялись, ахали, увозили с собой методические наработки и успешно адаптировали их из советского опыта в опыт американский, японский, китайский, итальянский и т. д. То есть в то, чему мы у них в немалой степени сегодня заново учимся, отказавшись от собственного исторического наследия. В США попытались даже внедрить сгоряча трудотерапию наркоманов не по социалистическому, а капиталистическому образцу: если больной перевыполнял заданную норму работы, допустим, копание земляной траншеи, то оплата труда пропорционально повышалась. Вскоре от этой затеи правозащитные организации вынудили работодателей отказаться: наркоманы до того изматывали себя «стахановским» трудом, стараясь заработать по максимуму, напрочь позабыв о наркотиках, что возникла реальная опасность причинения вреда здоровью физическим истощением <8>. ——————————— <8> Этой историей поделился начальник ГУБНОН МВД РФ генерал-лейтенант милиции А. Н. Сергеев (1947 — 2005). Под его патронажем автор принимал участие, а затем и организовывал научно-прикладное изучение наркоситуации в СССР — РСФСР — РФ в течение 1986 — 2001 гг. на междисциплинарной и межведомственной основе.

К слову, в Союзе ССР, в частности, Л. И. Романова и другие ученые аргументированно обосновывали трудотерапию как лечебный фактор активизации личности, сохранения устойчивости профессиональных навыков и пр. <9>. ——————————— <9> См.: Готлиб Р. М., Романова Л. И., Яцков Л. П. Социально-правовые и медицинские аспекты борьбы с тунеядством, пьянством и наркоманией. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1987. С. 212.

Направлением наркоманов в ЛТП ведали участковые инспекторы милиции в содружестве с участковыми врачами-психиатрами-наркологами. Не лишним будет заметить, что «ВТП (воспитательно-трудовые профилактории) и ЛТП (лечебно-трудовые профилактории) были включены в исправительно-трудовую систему, хотя, строго говоря, в этих учреждениях лица не отбывали наказание, а проходили принудительно курс социально-медицинского лечения» <10>. В том числе благодаря и этому обстоятельству в специальной литературе прижились эмоциональные реплики вроде: «Вся система помощи (наркоманам. — Б. К.) в СССР сводилась или к ЛТП, или к тюрьме, что, по существу, одно и то же» <11>. ——————————— <10> См.: Лебедева А. Д. Основные направления развития института наказания в виде лишения свободы и методы партийно-государственного управления исправительно-трудовой системой // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2007. N 4. В системе МВД РФ ВТП ликвидировали несколько раньше ЛТП. <11> См., например: Иванова Е. Б. Как помочь наркоману. СПб.: ИК «Комплекс», 1997. С. 10.

Нельзя забывать и другой факт. В те годы существовала опасная для общества двойная статистика: одна для отчетности, а другая, добываемая специалистами, для понимания реального положения дел. Затрагивал информационный люфт и оценки состояния наркомании. Официально в конце 1970-х гг. Минздрав СССР заявлял о двух-трех тысячах наркоманов на всю огромную страну, состоявшую из 15 союзных республик с населением свыше 250 млн. человек. Хотя в одной лишь Туркменской ССР, по экспертным оценкам тех лет, насчитывалось не менее 200 тыс. зависимых от бытового потребления опиума и гашиша <12>. Так происходило и с ЛТП. В отчетах о проверке работы учреждений в целом выглядело все гладко, а на деле ситуация была сложнее: имелись налаженные каналы поставки наркотиков извне, в ЛТП «ложились на дно» матерые рецидивисты, привычными были самовольные выходы лечащегося контингента за пределы учреждений, да и администрация не чуралась злоупотребления бюрократией, а то и рукоприкладства <13>. ——————————— <12> Сведения взяты из фондов Центрального архива МВД СССР, где автор в середине 1980-х гг. исследовал историю проблемы наркотиков в период Советского государства. <13> Автор приводит выборочные итоги научных исследований, проведенных им в 1986 — 1988 гг. среди наркоманов, состоящих на учете в наркологических диспансерах г. г. Москвы, Киева, Краснодара.

И все же, восстанавливая в памяти наработки тех лет, автор приходит к выводам, что направление зависимых в ЛТП позволяло: — укрепить здоровье больных наркоманией, в том числе санировать сопутствующие недуги, как то: истощение, педикулез, кожные поражения, венерические заболевания, туберкулез и т. п.; — получить (продолжить) образование; — приобрести профессию, повысить квалификацию, не утратить прежнего места трудовой деятельности; — заработать деньги; — пройти социальную реабилитацию <14>; ——————————— <14> См., например: Приказ МВД СССР и Минздрава СССР N 37/178 1988 г. «Об утверждении Инструкции по оценке эффективности социально-трудовой и медицинской реабилитации больных хроническим алкоголизмом, наркоманиями, освобождаемых из лечебно-трудовых профилакториев, других учреждений МВД СССР и порядке извещения о больном, прошедшем принудительное лечение от алкоголизма и наркомании».

— не потерять годы трудового стажа, пенсию, жилую площадь; — избежать судимости; — уберечь как самих зависимых на период их лечения, так и общество от совершения множества преступлений, в первую очередь связанных с наркотиками, против собственности и насилием; — дать рабочие места населению, занятому в обеспечении деятельности ЛТП (в частности, врачам, мастерам, обслуживающему персоналу); — внести прямую и косвенную прибыль в местный, региональный (областной, краевой, республиканский) и союзный бюджеты. Шло время. Канули в Лету так называемая перестройка и вслед за ней 70-летний Союз ССР. Наступили, как их сегодня именуют, «лихие девяностые». Прежние научные исследования о плюсах и минусах принудительного лечения стали постепенно забываться <15>. Незадолго до развала могучей державы, в апреле 1991 г., Верховный Совет РСФСР принял Постановление «О порядке введения в действие Закона РСФСР «О милиции» <16>. В нем в целях построения гражданского общества и правового государства наставлялось Совету Министров РСФСР в течение 1991 — 1992 гг. осуществить меры по передаче в ведение других органов таких обязанностей милиции, как организация работы медицинских вытрезвителей, оформление материалов о направлении хронических алкоголиков и наркоманов в лечебно-трудовые профилактории и специальные наркологические отделения. ——————————— <15> См., например: Зурабашвили А. Д., Габиани А. А., Лежава Г. Г., Нанейшвили Б. Р. От вредной привычки к тяжелому заболеванию. Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1985; Музыка А. А. Деятельность органов внутренних дел по применению принудительного лечения алкоголиков и наркоманов: уголовно-правовые и организационные аспекты: Учебное пособие. Киев: НИиРИО Киевской высшей школы МВД СССР им. Ф. Э. Дзержинского, 1987; Таджибаев Х. Д. Административно-правовые меры борьбы с наркоманией и их применение (по материалам Узбекской ССР): Автореф. … к. ю.н. М.: Московская высшая школа милиции МВД СССР, 1989. <16> См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. N 16. Ст. 504.

Увы, этот гуманный гражданский акт остался полноценно нереализованным. Из Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 27 января 1993 г. N 4375-1 «Об особенностях управления предприятиями исправительно-трудовых учреждений и лечебно-трудовых профилакториев Министерства внутренних дел Российской Федерации» <17> стало ясно: вновь образованное российское общество пока еще не в состоянии в силу кадровых, финансовых и прочих затруднений взвалить на себя тяжкий груз такого рода социальной ответственности. Несколько раньше на места поступила нормативная установка видеть в контингенте ЛТП избирателей, голосующих за депутатов Государственной Думы первого созыва. ——————————— <17> См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 6. Ст. 191.

Пролетели десятилетия. Заметное место в лечении наркомании в России заняла коммерческая наркология, действующая преимущественно на анонимной основе. Она увеличила и без того глубокую социальную трещину между бедными и богатыми. Сколько этих эскулапов-коммерсантов на самом деле — одному Богу известно. По ориентировочным оценкам, в 2012 г. насчитывалось около 500 только негосударственных центров реабилитации, без учета, наверное, тысяч подпольных экстрасенсов, целителей, знахарей, ведунов, гадалок, шаманов и примкнувших к ним врачей-частников <18>. Теневой оборот в данной сфере экономических отношений автору не известен, одно точно — налогами он не облагается. Прямые вопросы в прессе и телеэфире, какова реальная цена частного лечения, тактично зависают в воздухе. Большинству зависимых расценки платной легальной наркологии не по карману. Но заверять, что хотя бы четверть из такого рода клиник оказывают пациентам действенную помощь, будет лукавством. Государственная поддержка проблемы вкупе с общественными организациями и Церковью <19> конкуренцию деловым кругам от медицины составить оказалась не в силах. В частности, Минздрав РФ 12 лет назад сетовал: «…при наличии серьезной «конкуренции» с представителями финансово более обеспеченных зарубежных религиозных организаций традиционные для российского общества религии не реализуют свою потенциальную роль в духовном влиянии на россиян, в том числе в направлении высокозначимой для нашей страны проблемы преодоления алкоголизма и наркомании» <20>. ——————————— <18> Есть мнение, что число наркоманов, прибегающих к услугам частнопрактикующих врачей-наркологов, не превышает 10% от общего количества зависимых, получающих медицинскую помощь. См.: Аляев Д. Государство всех вылечит // Новые известия. 2012. 26 июня. Какова же общая масса потребителей наркотиков, их родных и близких, кто обращается к услугам мистиков и подпольных наркологов, — такие цифры экспертами не называются. <19> Об участии в реабилитационной работе Русской Православной Церкви см., например: Авдеев Д. А. Греховные недуги: пьянство, наркомания, курение. М.: Русский хронограф, 1999; Захаров А. Бриллиантовая явь. Книга для наркоманов и их родителей. СПб.: Православный издательский центр «Глагол»; М.: Изд-во Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000; Иона (Займовский), игумен. Страсть, грех или болезнь. М.: Даниловский благовестник, 2007. <20> См.: письмо Минздрава РФ от 13 июля 2001 г. N 2510/7429-01-32 «О взаимодействии с религиозными организациями».

Этот порочный наркокруг, своеобразный perpetuum mobile, доставшийся в наследство от угасшей советской эпохи, пока разорвать не удается. Как прежде, так и сегодня впервые пораженный наркозависимостью индивид проходит «лечение», спустя какое-то время возвращается в наркосреду, вновь пускается во все тяжкие, и… обращается к уже знакомому ему эскулапу за очередным курсом «исцеления». В течение 12 месяцев, по подсчетам автора в 1990-е гг., хронический наркоман по такой ленте Мебиуса перемещался в среднем 7,5 раза. В 1980-е гг. — 3,2 раза <21>. Изменилась ли наркологическая миграция в текущее десятилетие в лучшую сторону? Маловероятно. Происходило и происходит так потому, что в липовых клиниках ордам неизлечившихся наркоманов в основном абсорбируют кровь от так называемых шлаков. Это позволяет с гигантских доз, как выражаются зависимые, «спрыгивать на малые», например с 5 г морфия на 0,15 г, то есть в 333 раза меньшую. Подобная метода сильно облегчает финансовое бремя наркоманов, да и физиологически они как бы «омолаживаются». Исключительно себе во вред. Сравните. Для нормального человека 0,3 — 0,5 г морфия — смертельны; терапевтическая суточная доза больному, например, обгоревшему при пожаре, от 0,02 г, но не свыше 0,05 г. ——————————— <21> Разница в приведенных цифрах объясняется замедлением временных циклов уклонений от наркологического лечения в период нахождения зависимых в ЛТП.

Так что в рассуждениях о проблеме зависимости речь по большому счету идет о сохранении здоровья нации в общем смысле. И здесь России следовать пагубному пути некоторых зарубежных стран вряд ли нужно <22>. ——————————— <22> См., например: Шитов А. Америка на нервах // Российская газета. 2013. 17 января.

Что же дальше? 28 февраля 1991 г. Верховным Советом РСФСР принимается Постановление N 754-1 «Об освобождении лиц из лечебно-трудовых профилакториев для хронических алкоголиков» <23> во исполнение Заключения Комитета конституционного надзора СССР от 25 октября 1990 г. N 8 «О законотворчестве по вопросу о принудительном лечении и трудовом перевоспитании лиц, страдающих алкоголизмом и наркоманией» <24>. В п. 4 документа излагалось: «До принятия закона, регулирующего социальную и медицинскую реабилитацию хронических алкоголиков и наркоманов, основанием для направления этих лиц в лечебно-трудовые профилактории считать систематическое нарушение ими общественного порядка либо ущемление прав других лиц на почве пьянства или наркомании». К сожалению, поставленные задачи остались благими задумками. ——————————— <23> См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. N 10. Ст. 262. <24> См.: Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. 1990. N 47. Ст. 1001.

Во-первых, вскоре наркоманов перестали направлять в ЛТП даже на условиях, определенных в феврале 1991 г. Эти учреждения просто упразднили Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5473-1 «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» <25>. Пунктом 4 Постановления Верховного Совета Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5474-1 «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» на Совет Министров — Правительство Российской Федерации возлагалось до 1 июля 1994 г. «ликвидировать лечебно-трудовые профилактории Министерства внутренних дел Российской Федерации и их предприятия. Имущество, закрепленное за этими профилакториями и предприятиями, использовать для решения задач, стоящих перед уголовно-исполнительной системой, для создания следственных изоляторов, а также для организации лечения хронических алкоголиков и наркоманов» <26>. ——————————— <25> См.: Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 33. Ст. 1316. <26> См.: Там же. Ст. 1317.

Во-вторых, захлебнулась государственная наркополитика, основанная на междисциплинарных и межведомственных мерах, выводящих отдельно взятую личность, общество на эталоны образа жизни без наркотиков. По представлению тогдашнего Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина такой документ утверждался Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 22 июля 1993 г. N 5494-1 <27>. Имеется в виду Концепция государственной политики по контролю за наркотиками в Российской Федерации (далее по тексту — Концепция). Беда Концепции заключалась в том, что она увидела свет на следующий день после принятия указанного выше Закона от 21 июля 1993 г., которым жизнь ЛТП пресекалась. В политической схватке за контроль над наркоситуацией в стране победу с многолетней перспективой одержали лоббисты приводимого выше заключения Комитета конституционного надзора СССР от 25 октября 1990 г., ратующие за свободу потребления наркотиков. В итоге вызывающие раздражение лоббистов положения Концепции предаются забвению, в том числе следующие: «Принципиально по-новому должны быть решены вопросы обязательного лечения наркоманов, совершивших административные правонарушения и уголовно наказуемые деяния. Нуждается в законодательном регулировании порядок принудительного лечения и социальной реабилитации наркоманов» <28>. ——————————— <27> См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 32. Ст. 1265. <28> Примерно в то же время в Верховном Совете РФ обсуждался, но также не был принят проект Закона «О социальной адаптации граждан, отбывших уголовные наказания, а также лиц, утративших социально-полезные связи».

В-третьих, в результате интриг, развернутых против реализации правотворческих установок Концепции, закон о реабилитации зависимых так и не был принят. Его проекты подготавливались в течение 1990 — 2000-х гг. <29>. Взять хотя бы утвержденную Постановлением Правительства Российской Федерации от 3 июня 1995 г. N 542 Федеральную целевую программу «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту на 1995 — 1997 годы» <30>. В ней в том же 1995 г. определялось п. 1.4 «положить на стол» проект Закона «О социальной и медицинской реабилитации хронических алкоголиков и наркоманов» (исполнители: Минздравмедпром, МВД, Минюст, МИД). Законопроект разработали в срок. Однако ни один из его вариантов законом так и не стал. Причины? Они уже назывались — и аргументировались сначала якобы отсутствием в казне то ли шести, то ли семи триллионов неденоминированных рублей, нужных для реализации этого проекта. Затем наступлением активной фазы противостояния представительной и исполнительной власти. Потом пришло время безудержного накопления первоначального капитала. Далее грянул дефолт 1998 г. В общем, весь постсоветский период внешние и внутренние активаторы линии свободного обращения наркотиков в России умело находили предлоги и рычаги противодействия в установлении эффективного контроля над наркоситуацией. Об этом мы еще поговорим, но позднее. ——————————— <29> Автор принимал участие в работе над двумя вариантами законопроектов. <30> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 24. Ст. 2277.

Так, продержавшаяся более четверти века логистика наркологической помощи зависимым — от добровольного лечения к обязательному, от обязательного к принудительному, а затем к медицинской и социальной реабилитации — была предана правовой анафеме. Понятие «принудительное лечение» превратилось в имя нарицательное, хотя формы насилия в отношении наркоманов не изменились: запрятанные в обертку новой терминологии, они не стали мягче предыдущих. Да и спада численности потребителей дурмана не наблюдалось, наоборот, тенденции приобрели невиданную прежде силу. Спустя год после упразднения ЛТП коэффициент уровня наркотизации российского населения (на 10 тыс. человек) составлял 49,2 (в 1970 г. — 7,9). Спустя семь лет, в 2001 г., он вырос до 229,1, или в 4,6 раза <31>. Современную статистику автор приводить не берется из-за большого разброса экспертных оценок: численность зависимых выражается в величинах с четырьмя, шестью, а то и семью нулями <32>. ——————————— <31> См.: Каримова Г. Г., Черникова Ю. П. Наркомания: исторические и социальные аспекты // Наркоконтроль. 2007. N 1. С. 31 — 34. <32> Подробная статистика о развитии наркоситуации опубликована в журнале «Наркоконтроль». См.: Федоров А. В. Наркокриминология как одно из направлений криминологии // Наркоконтроль. 2013. N 1. С. 4 — 27.

Чтобы избавиться от ранее царствовавших репрессивных понятий в области лечения наркомании, требовалось изобрести другие слова, осуществить лингвистическую модернизацию устоявшихся терминов. Допустим, не принудительное лечение, а как-то иначе именуемое, лишь бы слово «принудительное» отсутствовало. И новые слова, кто бы сомневался, были придуманы, только вот от консервативных понятий избавиться не удалось. Из них для зависимых, пребывающих на воле, оставили добровольное лечение. Обязательное и принудительное лечение, не позабыв и о добровольной его форме, переместили в уголовно-исполнительную систему (далее по тексту — УИС). Вместо прототипов ЛТП вне тюремных стен создали учреждения внутри УИС. Что же в итоге? Каждая из методик наркологического лечения, будь она старая, будь она новая, по-прежнему подразумевала неистребимые элементы принуждения. Без них здравоохранительный контроль над злостными хроническими наркоманами, в каком бы обществе они ни присутствовали — прежнем советском или новом российском, маловероятен. Включая лечение, основанное на принципе добровольности на воле, а тем более в учреждениях УИС. В целях избавления от «плохого» наследия при активном содействии зарубежных консультантов спешно принимается Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. N 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» <33> (далее по тексту — Закон о психиатрической помощи). Этим законодательным актом вводятся лингвистически модернизированные виды принуждения вроде меры физического стеснения и изоляции или недобровольного порядка установления диагноза, освидетельствования, оказания психиатрической помощи, госпитализации и т. д. Принудительные меры медицинского характера, закрепленные в ст. 11 («Согласие на лечение») и 1 3 («Принудительные меры медицинского характера») Закона о психиатрической помощи, переводятся исключительно в компетенцию главы 15 («Принудительные меры медицинского характера») УК РФ и норм Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее по тексту — УИК РФ). Так, понятие «принудительное лечение» оказалось соединенным, еще раз выделим этот принципиальный аспект, с осуждением человека. Уголовно-процессуальные процедуры исполнения этих вопросов возложены на главу 51 («Производство о применении принудительных мер медицинского характера») Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее по тексту — УПК РФ). Теперь слово «наркомания» ни в Законе о психиатрической помощи, ни в главе 15 УК РФ, ни в главе 51 УПК РФ не встречается. Есть лишь ссылки на психические расстройства, что вроде бы отвечает нормам международного права, относящего алкоголиков, наркоманов и токсикоманов к лицам, ими страдающим. ——————————— <33> См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1992. N 33. Ст. 1913.

Первые два-три года после вступления в силу Закона о психиатрической помощи автор выступал в масс-медиа в целях разъяснения его основных положений. Ведь вначале этот законодательный акт помпезно преподносился демократической заменой «тоталитарной» советской системе лечения зависимых. Тем более что ч. 1 ст. 10 (Диагностика и лечение лиц, страдающих психическими расстройствами) Закона устанавливалось: «Диагноз психического расстройства ставится в соответствии с общепризнанными международными стандартами…». Поэтому автор постоянно ссылался на документ Всемирной организации здравоохранения (далее по тексту — ВОЗ) — Международную статистическую классификацию болезней и проблем, связанных со здоровьем, 10-го пересмотра (далее по тексту — МКБ-10) <34>. ——————————— <34> Введена ВОЗ после проведения Международной конференции в 1989 г. Англоязычную ICD-10 (F00-F19) см.: URL: http://apps. who. int/classifications/icd10/browse/2010/en#/F10.2/ (сайт WHO — Всемирной организации здравоохранения). Издания на рус. яз. см., например: Международная классификация болезней 10-го пересмотра (МКБ-10). Классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические описания и указания по диагностике. Всемирная организация здравоохранения. ВОЗ, Россия. СПб.: АДИС, 1994. Коллектив авторов. Психические расстройства и расстройства поведения (F00-F99) (Класс V МКБ-10, адаптированный для использования в Российской Федерации) / Под общ. ред. Б. А. Казаковцева, В. Б. Голланда. М.: Минздрав РФ, 1998. С 1 января 1999 г. МКБ-10 была перенесена в систему российского здравоохранения. См.: Приказ Минздрава РФ от 27 мая 1997 г. N 170 «О переходе органов и учреждений здравоохранения РФ на международную статистическую классификацию болезней и проблем, связанных со здоровьем, X пересмотра» (ред. от 12 января 1998 г.) (вместе с Планом основных мероприятий по переходу органов и учреждений здравоохранения РФ на МКБ-X на 1997 — 1998 годы, Программой обучающего центра по внедрению международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем, X пересмотра). Текст в последней редакции не публиковался. В изначальном виде текст Приказа см.: Здравоохранение. 1997. N 7.

В соответствии с Chapter V. Mental and behaviorual disorders (F00-F99) МКБ-10 (Раздел (класс) V. Психические и поведенческие расстройства, коды F00-F99), наркомания, иные формы зависимости отнесены ВОЗ к рубрике Mental and behaviorual disorders due to psychoactive substance use (F10-F19) (Психические и поведенческие расстройства, вызванные употреблением психоактивных веществ, коды F10-F19) <35>. А какие расстройства психики и поведения наблюдаются у потребителей наркотиков? Эйфория, галлюцинации, потеря сознания, неадекватное поведение и пр., они все описаны в кодах МКБ-10. Следовательно, как полагал автор, сотни тысяч хронических наркоманов в условиях ликвидированных ЛТП и отсутствия целевого закона о наркологическом лечении, но нуждающиеся в нем, против которых не возбуждались уголовные дела, вроде бы должны были подпадать под регулирование Закона о психиатрической помощи. В том числе в случаях уклонения от процедур, предписанных врачом-психиатром-наркологом. В последнем варианте в соответствии со ст. 29 («Основания для госпитализации в психиатрический стационар в недобровольном порядке») к ним могли быть применены меры недобровольного воздействия, если психическое состояние человека обусловливало: ——————————— <35> В известных автору русскоязычных текстах Устава (Конституции) ВОЗ (Нью-Йорк, 22 июля 1946 г.) в зависимости от перевода английских слов mental health встречается либо «душевное здоровье», либо «психическое здоровье». Следовательно, в рассматриваемом случае допустимо, наверное, было бы писать на русском языке «психические и поведенческие расстройства» или «душевные и поведенческие расстройства». Между тем в Конституции Российской Федерации речь ведется о здоровье человека в общем смысле. Уточнение о психическом (душевном) и не только состоянии граждан мы встречаем исключительно в ч. 3 ст. 32: «Не имеют права избирать и быть избранными граждане, признанные судом недееспособными». Для справки. В ст. 96 главы 13 («Избирательная система») Конституции СССР 1977 г. мы находим несколько иную редакцию процитированной новеллы: «…все граждане СССР, достигшие 18 лет, имеют право избирать и быть избранными, за исключением лиц, признанных в установленном законом порядке умалишенными». Таким образом, «нормальные» (дееспособные) наркоманы как ранее в Советском государстве, так и в современной Российской Федерации наделены избирательными правами. По мнению автора, этот важный вопрос требует самостоятельного научного анализа, в том числе в контексте кодов F00-F19 МКБ-10.

а) его непосредственную опасность для себя или окружающих; б) его беспомощность, т. е. неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности; в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи. Какая наивность владела автором! Вразрез с наркологическими запросами обостряющейся наркоситуации, в нарушение стандартов ВОЗ (МКБ-10) и установок ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации 1993 г. <36> практическое применение Закона о психиатрической помощи не коснулось наркоманов как лиц, страдающих психическими и поведенческими расстройствами. Главными пациентами Закона стали больные с психиатрическими диагнозами вроде шизофрении, паранойи, эпилепсии. Но даже и при этом условии исключение должны были бы составить душевнобольные зависимые. Нет, и в отношении наркоманов-микст <37> последовали ограничения. Согласно п. 11 Постановления Правительства Российской Федерации от 25 мая 1994 г. N 522 «О мерах по обеспечению психиатрической помощью и социальной защите лиц, страдающих психическими расстройствами» зависимые не подлежат направлению в общежития для лиц, страдающих психическими расстройствами, утративших социальные связи <38>. ——————————— <36> Указанная норма гласит: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». См.: Конституция Российской Федерации. Официальное издание. М.: Юрид. лит., 2009. С. 9. <37> Зависимых от психоактивных веществ, ставших душевнобольными, а равно душевнобольных, ставших зависимыми, именуют «микста», от лат. mixtio — «смешивать». Не следует путать с аббревиатурой из сленга адвокатов — МИКСТ (максимальное использование клиента сверх таксы), явлением микста при эксплуатации автомобиля на дорогах с неровным покрытием, другими случаями профессионального употребления этого термина. Автор будет намеренно прибегать далее к понятию «душевная болезнь» как диагнозу, конкретизирующему психический (душевный) недуг человека (использовался в УК РСФСР 1960 г.). Заменивший первое понятие термин «психическое расстройство» (введен в УК РФ 1996 г.) ступенчатой диагностической дифференциации не предлагает. По этой причине в современных научных работах категория «душевная болезнь» не вышла из понятийного оборота. См., например: Шутков С. В. К вопросу об уголовно-правовых аспектах пропаганды наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров // Наркоконтроль. 2006. N 2; Шишков С. Н. Психическое расстройство как разновидность вреда, причиненного здоровью потерпевшего // Законность. 2010. N 8; Суховерхова Е. В. Проблемы участия защитника в предварительном следствии по делам о применении принудительных мер медицинского характера // Адвокат. 2012. N 12; Сбирунов П. Н. Понятие наркотизма и его общественно опасные последствия // Российский следователь. 2012. N 16. <38> Вместе с Положением об учреждениях, оказывающих внебольничную и стационарную психиатрическую помощь, Положением о лечебно-производственных государственных предприятиях для проведения трудовой терапии, обучения новым профессиям и трудоустройства на этих предприятиях лиц, страдающих психическими расстройствами, включая инвалидов, Положением об общежитиях для лиц, страдающих психическими расстройствами, утративших социальные связи. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. N 6. Ст. 606.

Конечно, утвержденный Правительством подход оправдан, так как режим лечения наркоманов кристаллизовался трагедиями здравоохранительной практики. Довольно привести мнение президента Московской психотерапевтической академии М. И. Буянова (1939 — 2012). Он предостерегал: «…их нужно содержать изолированно и от здоровых, и от больных в психиатрическом отношении людей, ибо и на здорового, и на больного наркоманы действуют разлагающе» <39>. С другой стороны, равнозначный нормативный акт, посвященный наркоманам, отсутствует. Разве может его полнокровно заменить п. 4.2 Приказа Минздрава РФ от 18 марта 1997 г. N 76 «О наркологических реабилитационных центрах» <40>, где оговаривается создание реабилитационных общежитий для зависимых, наставляется оказывать им помощь в подборе места работы? Но зададимся вопросом, отчего без организации, как в случае с душевнобольными, лечебно-производственных государственных предприятий для проведения трудовой терапии, обучения новым профессиям и трудоустройства? Не изменил ничего в этом плане и п. 12 Приказа Минздравсоцразвития России от 9 апреля 2010 г. N 225ан «Об утверждении Порядка оказания наркологической помощи населению Российской Федерации» (ред. от 15 марта 2011 г.) <41>. ——————————— <39> Буянов М. И. Размышления о наркомании: Книга для учителя. М.: Просвещение, 1980. С. 48. <40> См.: Медицинская газета. 1997. 28 мая. <41> См.: Российская газета. 2010. 14 мая (в редакции от 15 марта 2011 г.). Документ опубликован не был.

Таким образом, выражаясь фигурально, «нормальных» зависимых, а их подавляющая масса, правоприменители Закона о психиатрической помощи отлучили категорически. Исключение сделали только для «ненормальных» наркоманов, тех, кто пребывает в так называемом остром состоянии <42>. В этом случае их правомерно недобровольно помещать в психиатрический стационар на недолгое время. ——————————— <42> Выражение «острое состояние» заимствовано из выступления главного нарколога Минздравсоцразвития России Е. А. Брюна: «…примерно одной четверти больных наркоманией необходима недобровольная госпитализация, какая существует в отношении психиатрических больных, находящихся в остром состоянии». См.: Аргументы и факты. Здоровье. 2012. 26 апреля.

Более того, Закон о психиатрической помощи спустя шесть лет после его принятия не стал гармоничен нормам принятого Федерального закона от 8 января 1998 г. N 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах» <43> (далее по тексту — Закон о наркотиках), как, впрочем, и второй — первому. Причина сбоя крылась в нереализованных, как планировалось, положениях Концепции 1993 г. Вернемся к этой теме. Изначально в Концепции наметили разработку трех базовых законопроектов, касающихся легального оборота наркотиков, их незаконного распространения и реабилитации наркоманов. Имелись в Концепции и другие правотворческие прожекты. Но «протащить» в парламенте вопреки рогаткам противников Концепции удалось только Закон о наркотиках. И в него «впихнули» элементы всех трех проектируемых законопроектов. Так в этом документе оказался «правовой аппендицит» — глава VII. Наркологическая помощь больным наркоманией — слабая тень полноценного варианта законопроекта о медицинской и социальной реабилитации хронически зависимых. В результате наркология как научная дисциплина и отрасль здравоохранения, выделенная из психиатрии, целевой и подробной законодательной базы о порядке медицинского контроля над подопечными ей пациентами не получила. ——————————— <43> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 2. Ст. 219.

С этого момента и de facto, и de jure наблюдаются контрастно нарастающие шероховатости в лечении наркологами наркозависимых и психиатрами душевнобольных, находящихся в одном родовом гнезде — лоне психиатрической науки. Закон о психиатрической помощи «нормальных» наркоманов искусственно отторгает. Целевой закон о наркологической помощи для них отсутствует. Закон о наркотиках в части лечения зависимых наделен «карликовыми» полномочиями и морально устарел. Ведомственные приказы полноценно разрешить проблему не в состоянии. Как повела себя в этих обстоятельствах юридическая практика? В разрешении проблем зависимых она ориентируется на психиатрию. В гражданских делах о признании наркомана недееспособным при совершении имущественных сделок суд руководствуется известными кодами МКБ-10 <44>. Не менее адресными слышатся аргументы экспертов: «Наркомания, как и другие формы зависимости от психоактивных веществ (ПАВ), отнесена, — констатирует С. Н. Шишков, — Международной классификацией болезней (МКБ-10) к категории психических расстройств и расстройств поведения. Поэтому для установления наличия у обвиняемого наркомании его следует направлять на судебно-психиатрическую экспертизу, а не на судебно-наркологическую и не на комплексную судебную нарколого-психиатрическую экспертизу». Но далее в сноске к приведенной цитате уточняет: «В целом же вопрос о том, является судебно-наркологическая экспертиза самостоятельным видом судебных экспертиз медицинского профиля или она не более чем разновидность судебно-психиатрической экспертизы, в современной судебной психиатрии остается дискуссионным» <45>. ——————————— <44> См., например: Зейгер М. В., Шейфер М. С., Юдин А. В. «Неполная мера» дееспособности в гражданском праве: юридический, медицинский и психологический аспект (постановка проблемы) // Юридическая психология. 2012. N 3. <45> См.: Шишков С. Н. Назначение судебно-психиатрической экспертизы // Законность. 2012. N 10.

Да и в юридической теории обращается внимание на дисбаланс толкования, к какой области, психиатрической или наркологической, отнести лечение наркоманов? В частности, авторы комментариев к Закону о психиатрической помощи находят нужным внесение в него «поправок и дополнений, распространяющих действие Закона на лиц, страдающих расстройствами наркологического профиля, или, напротив, исключающих этих пациентов из сферы его действия» <46>. Многочисленные критические замечания высказываются другими исследователями <47>. ——————————— <46> См.: Бородин С. В., Гурович И. Я., Дмитриева Т. Б. и др. Законодательство Российской Федерации в области психиатрии: Комментарий к Закону Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», ГК РФ и УК РФ (в части, касающейся лиц с психическими расстройствами) (постатейный) / Под ред. Т. Б. Дмитриевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Спарк, 2002. 383 с. <47> См., например: Кононец А. С., Трифонов О. И. Проблемы осуществления обязательного лечения больных наркоманией в учреждениях уголовно-исполнительной системы // Наркоконтроль. 2009. N 1; Газизов Д. А. Административно-правовое регулирование принудительных мер медицинского характера, применяемых к больным наркоманией // Наркоконтроль. 2012. N 1. Пишет об этой проблеме даже студент старшего курса Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). См.: Тарабан Н. А. Проблемы принудительного лечения лиц, страдающих наркоманией, в системе действующего правового регулирования // Медицинское право. 2012. N 5.

В этой связи объяснимое смущение вызывает Стратегия государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 г., утвержденная Указом Президента Российской Федерации от 9 июня 2010 г. N 690 (ред. от 28 сентября 2011 г.) <48>. В ее тексте нет и намека на существование кодов F00-F19 МКБ-10, действующих на территории Российской Федерации с 1999 г. ——————————— <48> В последней редакции документ опубликован не был. Первоначальный текст документа см.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. N 24. Ст. 3015.

Другими словами, налицо затянувшаяся во времени неопределенность государственной наркополитики в сегменте здравоохранительного отношения к «нормальным» зависимым, находящимся под колпаком стандартов ВОЗ, как лицам, страдающим психическими и поведенческими расстройствами. Само же их лечение и реабилитация разделились в России как бы на четыре рукава (русла) в течении реки одной крупной междисциплинарной и межведомственной социальной проблемы. Первый, неширокий и мелкий, поток насыщается теми людьми, кто самостоятельно и осознанно прибегает к живительному потенциалу добровольной наркологии. С ними смыкаются еще те, кто по разным причинам откликнулся на мольбы родных и близких, рекомендации врачей, боссов, других лиц и «добровольно» согласился на медицинскую помощь <49>. Есть мнение, что в случае использования всего спектра современных методов лечения и реабилитации наркоманов удастся достичь от 40 до 70% ремиссий. Мировой стандарт — 10 — 15% <50>, эти показатели были привычными для советской наркологии, из них в режиме исключительно ЛТП — 3 — 5%. ——————————— <49> От всей массы числа лиц, находящихся в психической и/или физической зависимости, за наркологической помощью в лучшем случае обращается один человек из семи. <50> См., например: Переплетчиков Л. Наркоману у нас закон не писан // Медицинская газета. 2010. 12 ноября; Приказ Минздрава РФ от 22 октября 2003 г. N 500 «Об утверждении протокола ведения больных «Реабилитация больных наркоманией (Z50.3)».

Второй, самый широкий и глубокий поток, состоит из тех людей, кто уклоняется от добровольных форм наркологического контроля или продолжает потреблять наркотики после прохождения курсов лечения. Призывы избавить себя от тяги к дурману ими игнорируются. Эта колоссальная масса граждан пребывает в состоянии «свободы» с момента упразднения ЛТП в 1994 г. В течение последующих 19 лет наркотропу в их судьбах пытаются загородить шаткими шлагбаумами негосударственные реабилитационные центры, действующие, за небольшим исключением, кто в лес, кто по дрова. Зависимым противостоит система бесплатной и хозрасчетной государственной наркологической службы, не располагающая в отношении опекаемых лиц рычагом принуждения — недобровольный порядок, в отличие от коллег-психиатров, уполномоченных такую методу применять к своим пациентам. И активно готов оказывать возмездные услуги частный сектор, действующий в легальном и подпольном режиме. Данный контингент наркоманов раньше или позднее оказывается в учреждениях УИС. В них зависимые впервые или рецидивно вливаются в третий, не столь мощный, как второй, но тоже довольно полноводный поток зависимых — подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных лиц. Оказавшись на воле, они обычно возвращаются во второе русло. В каждом из этих потоков (групп) среди наполняющих их индивидов, которыми занимается наркология, лишенная специализированного закона, фиксируются «острые случаи», подпадающие под компетенцию психиатрии. Они ручейками соединяются вместе в условный четвертый рукав рассматриваемой проблемы. В этой связи любопытна и поучительна законодательная реэволюция принудительного лечения третьей группы зависимых, осужденных за совершенные ими преступления. Для этого обратимся к ранее существовавшей и ныне действующей дедуктивной логической цепочке правового регулирования принудительного лечения наркоманов, допустивших преступление. Начнем анализ с ч. 1 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ETS N 5) 1950 г., в которой указано: «Каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: e) законное задержание лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также душевнобольных, алкоголиков, наркоманов (выделено мной. — Б. К.) или бродяг» <51>. ——————————— <51> Конвенция заключена в г. Риме 4 ноября 1950 г. (с изм. и доп. от 13 мая 2004 г.), с изменениями подписана Россией 28 февраля 1996 г. и ратифицирована с оговоркой и заявлениями 30 марта 1998 г. См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. N 14. Ст. 1514. Следует обратить внимание, что в Европейской конвенции душевнобольные и наркоманы представлены раздельно, не как в стандарте ВОЗ (МКБ-10) о лицах, страдающих психическими и поведенческими расстройствами.

Следуя логике Европейской конвенции, в ч. 2 ст. 33 Конституции (Основного Закона) РСФСР — Российской Федерации 1978 г. (ред. от 10 декабря 1992 г.) было записано: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, законных прав и интересов других людей в демократическом обществе» <52>. Общий посыл ныне упраздненной редакции Основного Закона об ограничении прав и свобод в интересующем нас контексте конкретизировался в бланкетной части пятой ст. 34 («Оказание медицинской помощи без согласия граждан») Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г.: «В отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния, могут быть применены принудительные меры медицинского характера на основаниях и в порядке, установленных законодательством Российской Федерации» <53>. А та, в свою очередь, отсылала к главе 15 («Принудительные меры медицинского характера») УК РФ 1996 г., а в ней — ст. ст. 97 — 104 <54> в первоначальных редакциях. ——————————— <52> Первоначальный текст см.: Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1978. N 15. Ст. 407. Содержание приведенной новеллы редакционным изменениям не подвергалось. <53> См.: Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. N 33. Ст. 1318. <54> В УК РСФСР 1960 г. (ред. от 30 июля 1996 г.) вопрос принудительного лечения алкоголиков и наркоманов решался в рамках ст. 62 главы 6 («О принудительных мерах медицинского и воспитательного характера»).

В соответствии с п. «г» ч. 1 ст. 97 («Основания применения принудительных мер медицинского характера») УК РФ таковые могли быть назначены судом лицам, «совершившим преступление и признанным нуждающимися в лечении от алкоголизма или наркомании». В свою очередь, ч. 2 ст. 99 («Виды принудительных мер медицинского характера») уточняла: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра». Как следует из цитируемых статей УК РФ, между зависимыми и душевнобольными присутствовал зримый уголовно-правовой водораздел. Содержание перечисленных норм радикально изменилось после принятия Федерального закона от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» <55>. Пункт «г» ч. 1 ст. 97 УК РФ утратил силу. Часть 2 ст. 99 УК РФ лишилась упоминаний об алкоголиках и наркоманах, они, по-видимому, по умолчанию были включены в категорию нуждающихся «в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости». Может быть, законодатель пошел навстречу правилам ВОЗ, причисляющим зависимых к страдающим психическими и поведенческими расстройствами, а не Европейской конвенции 1950 г., рассматривающей душевнобольных и наркоманов отдельно друг от друга? Так ли это, остается только гадать. Порядок же исполнения принудительных мер медицинского характера, соединенных с исполнением наказания, ч. 3 ст. 97 УК РФ отдавался на откуп УИС. ——————————— <55> См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2003. N 50. Ст. 4848.

Каково состояние правовой дедукции в разбираемой нами проблеме сегодня? После замены Конституцией Российской Федерации 1993 г. Конституции РСФСР — Российской Федерации 1978 г. исследуемая тема трактуется ч. 1 ст. 55 новой Конституции так: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». До принятия Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» <56> анализируемый вопрос находился в компетенции Основ законодательства Российской Федерации 1993 г. В новом Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан…» слова «принудительные меры» обнаруживаются в его бланкетной ч. 11 ст. 20 («Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство и на отказ от медицинского вмешательства»): «К лицам, совершившим преступления, могут быть применены принудительные меры медицинского характера по основаниям и в порядке, которые установлены федеральным законом». Как мы видим, правовая дедукция осталась прежней, идет отсылка к ст. ст. 97 и 99 УК РФ, но уже в редакции от 2 декабря 2003 г. ——————————— <56> См.: Там же. 2011. N 48. Ст. 6724.

Помимо прочего этим Законом вводятся занимательные лингвистические модернизации способов принуждения. В ч. 9 ст. 20 мы встречаем еще один гуманизированный термин — «медицинское вмешательство без согласия гражданина» <57>. Исходя из смысла данной нормы, эти действия могут осуществляться в отношении наркоманов, доведших себя до состояния, угрожающего их жизни, страдающих тяжелыми психическими расстройствами («острыми состояниями»), совершивших общественно опасные деяния (преступления), а также при проведении судебно-медицинской экспертизы и (или) судебно-психиатрической экспертизы. ——————————— <57> В упраздненных Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан 1993 г. имелась несколько другая редакция гуманизации принудительных действий над личностью, в частности в приводимой уже ст. 34 «Оказание медицинской помощи без согласия граждан».

Продолжая нить рассуждений о законодательной реэволюции принудительного лечения зависимых, осужденных за совершенные ими преступления, обратимся теперь к ст. 54 («Наркологическая помощь больным наркоманией») Закона о наркотиках. Зачитаем, как автор выразился выше, «карликовые» наркологические полномочия этой нормы: «Больным наркоманией, находящимся под медицинским наблюдением и продолжающим потреблять наркотические средства или психотропные вещества без назначения врача либо уклоняющимся от лечения, а также лицам, осужденным за совершение преступлений и нуждающимся в лечении от наркомании, по решению суда назначаются принудительные меры медицинского характера, предусмотренные законодательством Российской Федерации». Согласитесь, что диспозиция приведенной правовой нормы беспрецедентно устарела. Разве уклоняющегося от добровольного курса лечения «нормального» зависимого, не впавшего в «острое состояние», допустимо принудить следить за собственным здоровьем по решению суда? Такие действия, несомненно, будут признаны противозаконными <58>. Только тогда, когда наркоман окажется изобличенным в уголовно наказуемом деянии, т. е. перешагнет рубикон законности, судебная инстанция, и то при определенных условиях, вправе вынести вердикт о его принудительном лечении, руководствуясь ст. ст. 97 — 104 УК РФ. Из них же, как мы помним, слово «наркомания» законодателем вымарано, согласно выдвинутой ранее гипотезе, вроде бы во имя приверженности международному праву, стандарты которого осознаются и исполняются неединообразно. ——————————— <58> Речь не идет о судебном лишении хронического наркомана родительских прав или ограничении дееспособности.

Увы, двойственное отношение к международному понятию «психическое и поведенческое расстройство» находит продолжение в УИК РФ. В этом особом своде правил поведения зависимых, изолированных от общества, автор нашел три варианта здравоохранительного воздействия на наркоманов. 1. Если в соответствии с ч. 1 ст. 18 УИК РФ («Применение к осужденным мер медицинского характера») зависимый на основании вынесенного судебного решения отнесен к больным, страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости, то к нему применяются принудительные меры медицинского характера. Они организуются амбулаторно в учреждениях, имеющих в штатах врача-психиатра, а в случае необходимости — стационарно, в психиатрических больницах и психиатрических отделениях больниц УИС, на что имеется указание в п. 262 Приказа Минздравсоцразвития России и Минюста России от 17 октября 2005 г. N 640/190 «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу» <59>. ——————————— <59> См.: Бюллетень нормативных актов федеральных органов исполнительной власти. 2005. N 46.

2. Если осужденный поступил в учреждение уже признанным зависимым, но без психических осложнений, то к нему согласно ч. 3 ст. 18 УИК РФ в порядке (внесудебного, к слову) решения врачебной комиссии применяется обязательное лечение. В соответствии с ч. 1 ст. 74 («Виды исправительных учреждений») УИК РФ зависимые проходят его в лечебно-исправительных учреждениях. 3. Есть еще п. 274 Приказа Минздравсоцразвития России и Минюста России от 17 октября 2005 г. N 640/190, в разделе «Алкоголизм и наркомания» которого указано, что «при выявлении у осужденного хронического алкоголизма или наркомании <60> в случаях, требующих лечения, ему предлагается пройти курс лечения от алкоголизма и наркомании в добровольном порядке. Добровольное лечение от алкоголизма и наркомании проводится по месту отбывания наказания при наличии в учреждении врачей-наркологов, а при их отсутствии — в учреждениях, имеющих необходимую базу». ——————————— <60> И в УИК РФ, и в других нормативных правовых актах, регулирующих вопросы лечения зависимых, прослеживается чуть ли не регулярная неупорядоченность употребляемых понятий. Например, в приведенном межведомственном приказе оговариваются алкоголики и наркоманы без упоминания токсикоманов. Позабыли о токсикоманах и в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» 2011 г. Такого рода технические огрехи свидетельствуют не столько о неряшливом отношении к разрабатываемым юридическим документам как субъектов правотворческой инициативы, так и государственных служащих и экспертов, занятых в их подготовке, сколько о наличии понятийного хаоса в методологическом осмыслении проблемы.

Следующим п. 275 уточняется: «При отказе от добровольного лечения медицинской комиссией, состоящей из начальника медицинской части ИУ, двух врачей-психиатров-наркологов или врачей-психиатров, выносится заключение, на основании которого применяется обязательное лечение». Только не надо обольщаться, будто указанная форма наркологического воздействия — обязательное лечение в УИС — обходится без принуждения. Субъекты, от него уклоняющиеся, признаются лицами, кто допустил действия, определяемые диспозицией ч. 1 ст. 116 («Злостное нарушение установленного порядка отбывания наказания осужденными к лишению свободы») УИК РФ: «Злостным нарушением осужденными к лишению свободы установленного порядка отбывания наказания являются: …уклонение от исполнения принудительных мер медицинского характера или от обязательного лечения, назначенного судом или решением медицинской комиссии». Меры взыскания, налагаемые начальником учреждения или лицом, его заменяющим (ч. 2 ст. 117), в соответствии с ч. 3 ст. 116 перечисляются в п. п. «в», «г», «д» и «е» ч. 1 ст. 115 («Меры взыскания, применяемые к осужденным к лишению свободы») и п. «б» ст. 136 («Меры взыскания, применяемые к осужденным к лишению свободы в воспитательных колониях»). Какое наказание может последовать упрямым или, наоборот, безвольным зависимым, уклоняющимся от обязательного лечения? Согласно, например, п. «д» ч. 1 ст. 115, «перевод осужденных мужчин, являющихся злостными нарушителями установленного порядка отбывания наказания, в единые помещения камерного типа на срок до одного года». Для сравнения. Максимальная мера взыскания, применявшаяся к лицам, проходившим принудительное лечение в ЛТП, — водворение в дисциплинарный изолятор на срок до пяти суток. Таким образом, просмотренные нормы правовых актов подтверждают законодательную реэволюцию принудительного лечения осужденных, что позволяет автору формулировать предварительные выводы: а) облик прежних ЛТП с 1994 г. камуфлирован в специализированные лечебно-исправительные учреждения, функционирующие по режимным правилам УИС, что никак не вяжется с лозунгами о гуманизации наркологического лечения; б) понятие «обязательное лечение», имплементированное из системы норм советской наркологии в ведение современной УИС, является, по сути, более репрессивной подменой прежнего понятия «принудительное лечение в ЛТП»; в) как на воле, так и в УИС игнорируется установка ВОЗ (МКБ-10) о признании и душевнобольных, и зависимых лицами, страдающими психическими и поведенческими расстройствами. Нет также последовательного применения российским законодателем п. «e» ч. 1 ст. 5 Европейской конвенции 1950 г., касающегося водораздела между душевнобольными и наркоманами.

——————————————————————