Ограниченная вменяемость: судебно-экспертологический анализ

(Вандыш-Бубко В. В., Сафуанов Ф. С.) («Юридическая психология», 2009, N 2)

ОГРАНИЧЕННАЯ ВМЕНЯЕМОСТЬ: СУДЕБНО-ЭКСПЕРТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

В. В. ВАНДЫШ-БУБКО, Ф. С. САФУАНОВ

Вандыш-Бубко В. В., профессор, доктор медицинских наук, руководитель отделения экзогенных психических расстройств Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.

Сафуанов Ф. С., профессор, доктор психологических наук, руководитель лаборатории судебной психологии Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, руководитель рубрики «Проблемы судебно-психологической экспертизы».

Анализируются судебно-экспертные проблемы нормы «ограниченная вменяемость» (ст. 22 УК РФ). Раскрываются различные подходы (с точки зрения классической, социологической и антропологической школ уголовного права) к проблеме ограниченной вменяемости. Экспертологический анализ показал, что правовые последствия ограниченной вменяемости состоят из способности быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания. Современный Уголовный кодекс РФ (УК РФ) впервые законодательно закрепил в стране особый подход к уголовной ответственности обвиняемых, страдающих таким психическим расстройством, которое не исключает вменяемости, однако учитывается при судебном разбирательстве. В истории права и судебной психиатрии соответствующая норма получила известность под названием ограниченной (уменьшенной, частичной) вменяемости. В ст. 22 УК РФ «Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости» она оговорена следующим образом: «1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера». Поскольку в данной статье речь идет об экспертизе лица, страдающего психическим расстройством, вынесение соответствующего экспертного решения («…не могло в полной мере…») является компетенцией эксперта-психиатра. Вместе с тем специфика ограниченной вменяемости состоит в том, что в этом случае: а) речь идет о принципиально вменяемом субъекте; б) оценивается такое психическое расстройство, которое ограничивает, но не лишает субъекта способности к произвольной регуляции своего поведения. Поэтому нетрудно себе представить, что при оценке подобной степени, меры ограничения особое значение имеют те исследовательские возможности, которыми располагает психолог-эксперт, особенно при производстве комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Норма ограниченной вменяемости является, как утверждают специалисты, весьма дискуссионной и неоднозначной, поэтому на всех этапах ее становления были как противники, так и сторонники нормы. Одно их наиболее исчерпывающих ее толкований дается Ю. М. Антоняном и С. В. Бородиным <1>. ——————————— <1> Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические аномалии. М., 1987.

Авторами прежде всего обращается внимание на тот факт, что ограниченная вменяемость как правовая норма возникла как бы вторично, вслед за категорией невменяемости, после того, как психиатры и юристы на практике столкнулись с ситуацией, когда в рамках дихотомического подхода (признание обвиняемого только вменяемым либо невменяемым) не удавалось адекватно решить экспертные вопросы. Это обстоятельство в конечном счете и способствовало тому, что уже в 40-е годы XIX в. в законодательстве ряда европейских стран (прежде всего германских государств) появилась норма уменьшенной вменяемости. В числе факторов, которые могут ее обусловливать, назывались слабоумие, недостаточное развитие, старческая дряхлость, опьянение, нравственная оскуделость, последствия неправильного воспитания. Основная правовая трактовка применения такой нормы состояла в уменьшении наказания подсудимого, признанного уменьшенно вменяемым. Подобный же подход — признание уменьшенной вменяемости, предусматривающей смягчение наказания, — был заложен в законодательство и других стран (Швеция, Дания, Финляндия). Хотя в российском уголовном законодательстве того периода нормы уменьшенной вменяемости не было, тем не менее в числе обстоятельств, уменьшающих вину, учитывалось совершение преступления «по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству…». Таким образом, основная идея такого подхода, который был сформирован под влиянием классической школы уголовного права, состоит в признании связи вменяемости и вины: субъект, страдающий психическим расстройством, ограничивающим свободу воли преступника, несет на себе меньше субъективной вины, соответственно, должен нести и меньшее наказание. Сторонники уменьшенной вменяемости (представители классической школы права) исходили из того, что наказывается преступник, совершивший конкретное преступление, которое, в свою очередь, не обязательно доказывает антисоциальность субъекта; наказание за него должно быть соразмерным. Противники же категории ограниченной вменяемости, среди которых могут быть названы и такие известные отечественные психиатры, как В. Х. Кандинский, В. П. Сербский, аргументировали свою позицию двумя возражениями. Первое и основное из них сводилось к тому, что, по мнению упомянутых и других специалистов, оперирование категорией ограниченной вменяемости предполагает выход судебным психиатром, который принимает такое решение, выходящее за пределы своей профессиональной компетенции. Судебный психиатр как бы присваивает себе функции судьи, так как выносит суждение о степени вины подэкспертного, что является предпосылкой назначения наказания. Кроме того, противники ограниченной вменяемости обращали внимание и на такое методическое обстоятельство, как субъективный характер критериев оценки психических расстройств, используемых в судебной психиатрии. Это затрудняет обоснование экспертных выводов, препятствует достижению их доказательности. При введении же дополнительной более частной категории (уменьшенная вменяемость) эти критерии, по мнению противников ограниченной вменяемости, могут вообще утратить свою диагностическую значимость. Сторонники ограниченной вменяемости в качестве основного аргумента приводили, в свою очередь, объективное существование такой категории психических расстройств, которая является промежуточной между «белым» и «черным» (между вменяемостью и невменяемостью) и которая должна предполагать также самостоятельную клиническую и юридическую их трактовку. Достаточно показательно подобные методические проблемы проявились в практике отечественной судебной психиатрии в период до введения в законодательство нормы ограниченной вменяемости. Кстати, в нашей стране в 1920-е, реже — в первой половине 1930-х годов, по существу, ограниченно вменяемыми («уменьшенно» — по терминологии того времени) признавались до трети от общего числа освидетельствованных, хотя в те годы такая норма и отсутствовала. В большинстве этих случаев речь шла о лицах, страдающих психопатией. Позже эта практика была признана порочной, как уловка для преступников. Обращалось, кроме того, внимание на возможность экспертных ошибок, вероятность проблем содержания в местах лишения свободы уменьшенно вменяемых психопатов и т. п. В дальнейшем, до принятия последнего УК РФ, дискуссии о теоретических предпосылках и практической целесообразности уменьшенной вменяемости в отечественной юриспруденции и судебной психиатрии продолжались при негативном тем не менее отношении к этой норме в целом. Вместе с тем в повседневной экспертной практике всегда существовала достаточно большая группа лиц, обнаруживающих психические расстройства, которые в судебной психиатрии составляли категорию случаев, пограничных в экспертном отношении. При упомянутом дихотомическом подходе «только вменяем» либо «только невменяем» экспертное решение в этих случаях принималось по принципу предпочтительности в пользу одного решения с игнорированием другого, в такой же степени тем не менее вероятного. Понятно, что в подобных экспертных ситуациях выводы о вменяемости (либо невменяемости), как правило, были недостаточно убедительны. Во всяком случае, их легко можно было оспорить в судебном заседании; следовательно, такие решения всегда были чреваты назначением повторных экспертиз. Кроме того, и это главное, при подобном предпочтительном подходе (в пользу одного решения с игнорированием другого) всегда высока вероятность экспертных ошибок. Таким образом, речь идет об обвиняемых с определенной по выраженности психической патологией, которая по своей сути недостаточна, чтобы соответствовать критериям невменяемости, но одновременно не может быть проигнорирована. Во всяком случае, она очевидно (как для экспертов, так и для судей) влияет на поведение субъекта в момент совершения им правонарушения и потому требует отдельной оценки — правовой трактовки, объяснения мотивации содеянного. Кроме толкования ограниченной вменяемости упомянутой классической школой уголовного права, исторический интерес представляют и два иных направления. Социологическая школа уголовного права, как считается, абсолютизировала факторы, порождающие преступность, — факторы окружающей среды, установки субъекта. Соответственно, представители этой школы понимали норму уменьшенной вменяемости как один из инструментов борьбы с антисоциальными инстинктами и наклонностями преступника — его опасного состояния, склонности (даже зависимости) к совершению правонарушения у лиц при определенной психической патологии. Отсюда основная идея уменьшенной вменяемости представителей этой школы состояла в использовании мер воздействия на преступника — это особые условия содержания, неопределенные приговоры (без срока, определенного судом), возможность продления срока наказания после его окончания на основании того, что субъект остается социально опасным, вплоть до пожизненного. Близкими к социологическим оказались и идеи антропологической школы уголовного права, сторонники которой исповедовали идею о врожденном преступнике, преступление которого есть результат биологических факторов, в том числе и болезни. Те или иные положения социологической и антропологической школ имеют значение и на современном этапе развития судебной психиатрии. Прежде всего речь идет о постоянно актуальной проблеме — поиске зависимости противоправного поведения от характера имеющихся у обвиняемого психических расстройств. При ограниченной вменяемости в современном уголовном отечественном праве установки социологической школы по-своему отражаются в положении ст. 22 УК РФ, предусматривающем возможность назначения мер медицинского характера вменяемым лицам. Несмотря на то что экспертное понятие сформулировано в ст. 22 УК РФ, казалось бы, явно как «психическое расстройство, не исключающее вменяемости, ограничивающее способность обвиняемого в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими в момент совершения преступления», оно требует экспертологического методологического анализа. Констатация у обвиняемого любого психического расстройства нейтральна по отношению к задачам судопроизводства до тех пор, пока не будет дана экспертная оценка не только медицинского, но и юридического критерия. В качестве юридического критерия может выступать квалификация полной или ограниченной способности, а также неспособности обвиняемого с психическим расстройством осознавать свои действия или руководить ими. В целом данный критерий отражает способность быть субъектом уголовной ответственности <2>. ——————————— <2> Шишков С. Н., Сафуанов Ф. С. Влияние психических аномалий на способность быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания // Государство и право. 1994. N 2. С. 82 — 90.

В ст. 22 УК РФ с психическими аномалиями связывается не только дифференцированный подход при назначении наказания, но и возможность назначения принудительных мер медицинского характера. Лицам, страдающим психическим расстройством, не исключающим вменяемости (ч. 1 ст. 97 УК РФ), может быть назначено амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра (ч. 2 ст. 99 УК РФ) «только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя и окружающих» (ч. 2 ст. 97 УК РФ). Традиционно юридически значимое качество психической аномалии, требующее принудительного лечения, обозначают как «общественную опасность». В то же время, как отмечает В. П. Котов <3>, несмотря на то что цель применения принудительных мер медицинского характера сформулирована в УК РФ одинаково и для невменяемых лиц, и для лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости (согласно ст. 98 УК РФ этой целью являются излечение или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний (действий или бездействия), запрещенных уголовным законом), по существу, эти принудительные меры принципиально различаются. Деяния вменяемых (пусть и ограниченно вменяемых) лиц трактуются как преступления, а с целью предотвращения их повторения к ним применяется наказание. Поэтому, по мнению В. П. Котова и других авторов, уместнее в этом случае говорить о том, что оказание лечебной помощи должно способствовать достижению целей наказания. Этот юридический критерий отражает уже не способность обвиняемого быть субъектом уголовной ответственности (хотя предполагает наличие этой способности), а способность быть субъектом отбывания наказания <4>. ——————————— <3> Котов В. П. Принудительные меры медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами, совершивших общественно опасные действия // Современное уголовное законодательство и судебная психиатрия: Пособие для врачей. М., 1998. С. 13 — 44. <4> Шишков С. Н., Сафуанов Ф. С. Влияние психических аномалий на способность быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания // Государство и право. 1994. N 2. С. 82 — 90.

Таким образом, правовые последствия ограниченной вменяемости являются сложными, состоящими из двух элементов — способности быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания. Это ставит задачу выделения и двух экспертных понятий, которые отражали бы два аспекта уголовно-правовой значимости, общепсихиатрической категории «психическое расстройство». Психическое расстройство как обстоятельство, смягчающее ответственность. Выделение в качестве одного из обстоятельств, смягчающих ответственность, психических расстройств, а не ограниченной вменяемости обусловлено тем, что смягчать ответственность может только фактическое обстоятельство, а не юридическое понятие, каковым является ограниченная вменяемость. Не всякую психическую аномалию нужно рассматривать как смягчающее ответственность обстоятельство. Во всех случаях нужно четко и однозначно ответить на вопрос: почему психическое нарушение способно влиять на ответственность в сторону ее смягчения? От ответа на этот вопрос и будут зависеть критерии экспертной оценки психических расстройств. Возможны два варианта оценки влияния психического расстройства на криминальное поведение. 1. Психическое расстройство как обстоятельство, затрудняющее (ограничивающее) в полной мере способность к осознанию (пониманию) окружающей действительности и значения своих действий. Этот критерий в правовой литературе называют интеллектуальным, но по объему понятие осознания значения своих действий шире понимания (рефлексии) своего поведения в мысленном плане: сознание — это отношение к миру со знанием его объективных закономерностей. Оно включает в себя, таким образом, категорию активности и охватывает ценностный аспект, соотнесение своих действий с нравственными, этическими категориями, отражение смысловой оценки своих действий. Следовательно, нарушение способности к осознанию значения своих действий как нарушение сознания и самосознания может быть следствием аномалий в личностной, эмоциональной, мотивационной сферах. 2. Психическое расстройство как обстоятельство, затрудняющее (ограничивающее) возможность (способность) полноценно регулировать свои действия, осуществлять их произвольный волевой контроль. Ограничение способности осознавать значение своих действий вследствие психических расстройств однозначно влечет за собой и ограничение способности к полноценной регуляции этих же действий. Сознание (и самосознание), являясь высшей формой отражения действительности, тем самым выступает и как регулятор поведения человека — действия человека постольку целесообразны и целенаправленны, поскольку их средства и способы мотивируются поставленной им перед собой целью (идеально представляемым результатом деятельности), которая формируется именно при осознании действительности. Однако возможны и такие варианты влияния психических аномалий на деятельность человека, при которых на фоне достаточно полного осознания окружающей действительности и значения своих действий происходит ограничение регуляторных возможностей, — когда то или иное психическое расстройство в конкретной ситуации выступает как обстоятельство, затрудняющее способность субъекта полноценно регулировать свое поведение, осуществлять произвольный волевой контроль своих действий. Чаще всего ограничение данной способности является следствием расстройств мотивации в ситуации правонарушения. При рассмотрении проблемы психических расстройств, ограничивающих способность субъекта к осознанно-волевому поведению, следует учесть три важных момента. Во-первых, наличие у субъекта преступления психического расстройства не означает неизбежности его влияния на преступное поведение в виде ограничения способности к осознанию и руководству своих действий. Во-вторых, психическое расстройство может выступать в указанном качестве только при наличии у субъекта определенных личностных особенностей и по отношению к специфическим формам поведения. В-третьих, влияние психического расстройства должно быть тем элементом в генезе совершения преступления, который действует помимо сознательной активности психически аномального лица. Если же психическая аномалия либо полностью устранима, либо может быть усилена по воле субъекта, то ее наличие не должно влиять на уголовную ответственность в сторону смягчения. В качестве примера можно привести явления самопопустительства у психопатических личностей, когда субъект сознательно утяжеляет имеющиеся психические расстройства, а затем ссылается на них как на обстоятельство, требующее снисхождения. Таким образом, главная особенность психического расстройства обвиняемого, имеющая юридическое значение, — это нарушение процесса личностной регуляции поведения. Она приобретает юридическое значение потому, что само психическое расстройство в данном случае рассматривается как элемент механизма преступного поведения, подлежащий учету в рамках уголовного права. Психическое расстройство как обстоятельство, влияющее на способность к отбыванию наказания и достижению его целей. Еще одно правовое опосредование психических расстройств у лица, совершившего преступление, связано с другими правовыми последствиями. Психические аномалии, существующие у осужденного в период отбывания наказания, могут затруднять сам процесс отбывания и достижение его целей — в первую очередь предупреждения повторных преступлений. Мы имеем в виду затруднения, существующие в обычных условиях исправительного учреждения, предъявляющих к психике осужденного достаточно суровые требования. Должный учет психических расстройств при отбывании наказания способен в значительной мере снизить эти затруднения и даже сделать исправительный процесс более легким (по сравнению со здоровыми осужденными). Поэтому и возникает необходимость применения лечебно-психокоррекционных мероприятий по отношению к таким осужденным: если в механизм преступного деяния значительный вклад внесло их психическое расстройство, то излечение или улучшение психического состояния может снизить вероятность повторения криминальных действий, совершаемых по аналогичным механизмам, тем самым способствуя предупреждению новых деяний, запрещенных уголовным законом (ст. 98 УК РФ). Таким образом, наряду с ограничением способности к осознанно-волевой регуляции поведения у психического расстройства можно выделить еще одно юридически значимое качество — его способность затруднять отбывание наказания и достижение его целей. Одним из аспектов нарушений указанной способности является повышенная общественная опасность, связанная с психическим расстройством.

——————————————————————