Жилье только с боем

(Налетов Я. А.)

(«Право в Вооруженных Силах», 2012, N 2)

ЖИЛЬЕ ТОЛЬКО С БОЕМ

Я. А. НАЛЕТОВ

Налетов Я. А., полковник.

Описывается история военнослужащего, который несколько лет борется за то, чтобы реализовать свое гарантированное право на жилое помещение перед увольнением в запас.

Ключевые слова: военнослужащий, увольнение с военной службы, нарушение права на жилище.

Housing only to fight

J. A. Naletov

The history of the soldier, who spent several years struggling to realize their guaranteed right to a living room before retiring to the reserve.

Key words: soldier, dismissal from military service, the violation of housing rights.

Ввиду продолжающегося процесса монетизации льгот, полагающихся военнослужащим, право на обеспечение жилым помещением в период прохождения военной службы (а на практике большей частью непосредственно перед увольнением с военной службы) остается одним из немногих так называемых натуральных прав, которые сохраняются в России за военным сословием. Ведь большой пропагандистский шум вокруг повышения с января 2012 г. денежного довольствия военнослужащих и нового порядка исчисления пенсии военным пенсионерам меркнет на фоне того, что военные пенсии в соседних с Россией Беларуси и Украине, более бедных странах, в последнее время значительно превышали аналогичные российские, что вызывало справедливое удивление как у российских пенсионеров, так и у их бывших сослуживцев, закончивших военную службу в армиях этих соседних славянских стран, которые говорили россиянам: «У вас же есть нефть и газ, вы богатая страна, почему же у вас такие маленькие пенсии?!» Сейчас ситуация может несколько измениться к лучшему, хотя новый порядок назначения пенсии с понижающим коэффициентом 0,54 к пенсионнообразующей базе выглядит хуже прежнего, когда увольнявшийся офицер мог рассчитывать на 85% своего прежнего денежного довольствия. Но это может и должно стать предметом особого подробного разговора. А в данном случае вниманию читателей хотелось бы предложить историю мытарств одного боевого товарища, который уже несколько лет борется за то, чтобы реализовать свое гарантированное право на жилое помещение перед увольнением в запас.

Полковник Н., проходящий службу в одном из главкоматов в Москве и имеющий общую выслугу для назначения военной пенсии свыше 30 лет, ветеран многих боевых действий и кавалер многих государственных наград, стал осознавать, что в его пятьдесят с хвостиком лет перспектив в военной карьере, как, впрочем, и жилья, у него нет. Тут ему, холостяку, занимавшему комнату в военном общежитии, предложили однокомнатную квартиру в одном из ближайших к Москве городов, и с ним немедленно был заключен договор найма служебного жилого помещения. И хотя добираться до новой квартиры от места службы приходилось не только на троллейбусе и на метро, но и на курсирующей на одном из самых оживленных направлений электричке, от которой до дома надо было еще добираться на маршрутке или пешком, поскольку рейсовый автобус от железнодорожной станции ходит только один раз в час, Н. был очень доволен, поскольку впервые за время службы он жил в своей квартире, пускай и в служебной. А в таких условиях можно и дожидаться положенной ему квартиры по месту прохождения службы в Москве.

Подходил к концу ранее заключенный с ним контракт, и непосредственный начальник, кстати, член жилищной комиссии главкомата, задал Н. вопрос, собирается ли он заключать новый контракт в целях дальнейшего прохождения военной службы, поскольку он не обеспечен жильем для постоянного проживания. Н. заявил, что вопрос с контрактом будет решать после прохождения назначенного ему лечения в госпитале. Выйдя из госпиталя, Н. неожиданно узнает от своего непосредственного начальника, что он должен начать оформлять свое увольнение с военной службы, поскольку жильем обеспечен. Почему так резко и неожиданно изменилось мнение начальника о характере выделенной ему для проживания квартиры, Н. уточнять у него не стал, а обратился к офицерам, занимающимся учетом и распределением жилья, чтобы понять, что происходит. Там он узнал еще более удивительные вещи: оказывается, после выделения ему указанной однокомнатной квартиры его исключили из списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий. Н. получил разъяснения от офицеров-жилищников, что дом вообще-то предназначен для постоянного проживания и что заключение с жильцами договора найма служебного жилого помещения не говорит о том, что эти квартиры служебные. Н. легко установил, что дом не передан муниципалитету (необходимое условие — заключение с жильцами договора социального найма жилого помещения).

Н. переговорил с сослуживцами, получившими квартиры в том же доме, и выяснил, что некоторые из них спокойно остаются в указанном списке, а с некоторыми офицеры-жилищники ведут беседы, не будут ли они возражать, если их исключат из списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий. Поскольку все жильцы дома были свято убеждены, что проживают в служебных квартирах, то Н. несколько провокационно в иносказательной форме передавал им мнение офицеров-жилищников, что эти квартиры не служебные, на что получал гневную отповедь от жильцов: вы, мол, и люди, которые вам это говорят, не разбираетесь в данном вопросе.

Имея подобную информацию, Н. подал рапорт об увольнении его с военной службы по основанию, предусмотренному подп. «а» п. 1 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» (по достижении предельного возраста пребывания на военной службе), с обеспечением его до издания приказа по личному составу об увольнении жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве.

Одновременно Н. обратился с рапортом к председателю жилищной комиссии главкомата об отмене решения жилищной комиссии об исключении его из списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и восстановлении его в этом списке, поскольку предоставленное жилое помещение является служебным, о чем свидетельствует заключенный с ним договор найма служебного помещения. При этом Н. в данном списке должен был находиться одним из первых.

На свой рапорт об увольнении с военной службы Н. получил ответ следующего содержания: вопрос об увольнении его с военной службы может быть рассмотрен только после обеспечения его жилым помещением по установленным законодательством нормам. Таким образом, единственным препятствием для увольнения с военной службы было признано необеспечение его жилым помещением.

Однако на свой рапорт на имя председателя жилищной комиссии о восстановлении в списке ему был дан отрицательный ответ, поскольку он жильем обеспечен. Н. привык считать, что в военной службе существует единоначалие, а в случае с ним командование выступило в двух лицах: одно лицо (в первую очередь кадровики) считает его необеспеченным жильем, а другое (офицеры-жилищники) полагает, что он жильем обеспечен. Если считать командование одним лицом, то здесь было явно раздвоение сознания. А раздвоение сознания в одной голове, как известно, является явным признаком одного очень известного заболевания, к которому, вроде бы, предрасположены, в частности, гениальные личности.

Ввиду абсолютной фантасмагоричности ситуации (как тут не вспомнить популярный ироничный слоган советских времен: «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!») Н. был вынужден обратиться с заявлением в гарнизонный военный суд (далее — суд) о признании незаконным решения жилищной комиссии об исключении его из списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и об обязании жилищной комиссии восстановить его в этом списке.

В судебном заседании судья неожиданно гневно обрушился на Н., заявив, что ему выделено жилье в одном из близких городов к Москве, а он, видите ли, не хочет это жилье, а ведь скоро военные, проходящие службу в Москве, будут получать квартиры где-нибудь в Серпухове или Зарайске, т. е. что получил, тем и будь доволен. Ну а то, что имеется договор найма служебного жилого помещения, то, по мнению судьи, это мелочь, недостойная внимания суда. В общем, представителям главкомата не пришлось даже выступать в суде, потому что судья сделал это за них. И решение суда было соответствующим: обязать главкома, после заключения с Н. договора социального найма жилого помещения, представить его к увольнению с военной службы по подп. «а» п. 1 ст. 51 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе», а в остальной части требований заявления Н. — отказать.

Однако Н. с решением суда не согласился, подав кассационную жалобу на это решение, и кассационная инстанция согласилась с его позицией, направив дело на рассмотрение в новом составе суда, обязав суд тщательно исследовать, к какой категории жилого помещения относится выделенная Н. квартира.

Новый судья потратил несколько месяцев на подготовку судебного заседания. За это время Н., так активно судившийся за свои жилищные права, поплатился за это сокращением своей должности, по сути скорее формальным: должность переименовали и повысили на пару тарифных разрядов, зато Н. был зачислен в распоряжение главкома. Естественно, что финансово Н. сильно пострадал, поскольку стал получать примерно лишь процентов 40 от своего прежнего денежного содержания, без права трудоустройства, поскольку Федеральный закон «О статусе военнослужащих» это запрещает. Тем не менее Н. попытался как-то заткнуть образовавшиеся финансовые бреши и договорился с одним учебным заведением о преподавании там в выходные дни, ведь военнослужащему вроде как разрешено заниматься преподавательской деятельностью. Чтобы не было недоразумений, Н. пришел к своему вышеупомянутому прежнему непосредственному начальнику и попросил у него разрешения заняться преподавательской деятельностью в свободное время, что тот ему это радостным тоном запретил и пригрозил санкциями, вплоть до увольнения с военной службы.

Второй процесс по заявлению Н. закончился тем, что новый состав суда постановил, что поскольку жилое помещение в виде однокомнатной квартиры, выделенной полковнику Н., относится к категории служебного жилья, то поэтому снятие его с жилищного учета является незаконным. Вследствие этого суд обязал жилищную комиссию восстановить Н. в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, с даты включения его в указанный список.

При вынесении указанного решения судом были исследованы правоотношения, сложившиеся вокруг данной квартиры и дома в целом, и соответствующие документы, в том числе ответ главы администрации городского округа о том, что данный жилой дом (в том числе и квартира Н.) является федеральной собственностью и находится на балансе воинской части и что никакого решения о передаче этого жилого дома в муниципальную собственность городского округа не принималось. На заседании суда стала известна позиция офицеров квартирно-эксплуатационной службы указанной воинской части о том, что «дом не сдан в эксплуатацию», «разрешение на строительство дома отсутствует», «нет даже разрешения на отвод земли под строительство дома» и даже «этот дом, по сути, фантом». Суд кассационной инстанции это судебное решение оставил без изменения.

Казалось бы, все встало на свои места и Н. будет восстановлен в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и получит другую квартиру, по месту прохождения военной службы в Москве.

Ан не тут-то было. Другое лицо командования решило показать, что оно от своей позиции не отступит.

У Н. от всех судебных и служебных перипетий резко ухудшилось состояние здоровья, и он почти на два месяца попал на лечение в госпиталь, еще и с подозрением на онкологическое заболевание. В этих условиях Н. меньше мог уделять внимания своим жилищным делам, но от сослуживцев узнал, что распределяются квартиры в доме-новостройке в Москве.

Исходя из последнего решения суда и зная, что при восстановлении его в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, окажется одним из первых очередников, Н. полагал, что одно из жилых помещений в новом доме будет по очередности предложено ему, ведь согласно ст. 104 Жилищного кодекса Российской Федерации договор найма служебного жилого помещения заключается только на период прохождения службы, а увольнение со службы является основанием прекращения договора найма служебного жилого помещения. Таким образом, для обеспечения Н. жильем и последующего увольнения с военной службы ему должно было быть предоставлено постоянное жилое помещение, т. е. жилое помещение по договору социального найма жилого помещения.

После выписки из госпиталя Н. получил выписку заседания жилищной комиссии о том, что он восстановлен в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, с даты включения его в этот список.

В то же время жилищная комиссия абсолютно проигнорировала в своем решении признание судом выделенной Н. квартиры служебной и постановила при заключении с полковником Н. договора найма социального жилого помещения на выделенную ему квартиру снять его с учета в качестве нуждающегося в жилом помещении и исключить из вышеупомянутого списка на основании п. 2 ст. 56 Жилищного кодекса Российской Федерации.

Получив указанную выписку, Н. осознал, что распределение жилых помещений в новом доме его никак не затронуло, хотя, как он знал, жилые помещения были выделены, в частности, лицам, находившимся в общем списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, по очередности за ним, чем грубо были нарушены его права как очередника.

После этого Н., основываясь на решении суда о восстановлении его в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, обратился с рапортами к главкому и председателю жилищной комиссии о выделении ему как военнослужащему, полковнику, временно проживающему в служебном жилом помещении, жилого помещения по нормам и в порядке, которые предусмотрены федеральным законодательством, с учетом норм п. 3 ст. 6, ст. ст. 15 и 15.1 Федерального закона «О статусе военнослужащих», по адресу вышеуказанного дома-новостройки в Москве.

Не получив ответ в установленный законом срок (один месяц), Н. вновь обратился в гарнизонный военный суд с заявлением о признании незаконным бездействия жилищной комиссии и главкома, выразившегося в необеспечении его жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве в доме-новостройке согласно очередности списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий.

В ходе уже третьего по счету судебного процесса представителем жилищной комиссии до Н. было доведено решение жилищной комиссии, которым ему было отказано в выделении жилого помещения в доме-новостройке в Москве, причем без всякой мотивировки.

В начале судебного процесса судья просто сказал Н.: «Вы же заслуженный человек и вся правда на Вашей стороне. Просто придите к главкому и объясните ситуацию, он же Вас знает с положительной стороны», на что Н. пришлось разъяснить, что когда он добросовестно служил и ни на что не претендовал, то был всем нужен и удобен, а когда он впервые за время военной службы решил потребовать положенное ему по закону, то быстро превратился в ненужного человека и неудобного жалобщика, с соответствующим отношением со стороны лиц командования.

По результатам третьего судебного процесса суд вынес решение об удовлетворении заявления полковника Н. об оспаривании действий главкома и жилищной комиссии, связанных с отказом в выделении ему жилого помещения в доме-новостройке в г. Москве, и обязал жилищную комиссию и главкома отменить решение жилищной комиссии в части отказа полковнику Н. в выделении жилого помещения по соответствующему адресу. Как видим, суд не принял решение, обязывающее главкомат дать Н. жилье в этом доме, что сыграло свою роль в дальнейшем.

Игнорируя данное решение суда, жилищная комиссия продолжила на своих заседаниях распределять жилье в г. Москве военнослужащим, находившимся в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, далеко за Н.

Видя такое положение, Н. обратился к Генеральному прокурору Российской Федерации с просьбой о вмешательстве в незаконное распределение жилья в главкомате и в связи с невыполнением решения суда.

Некоторые сослуживцы сообщили Н., что пришло представление из прокуратуры, которое сильно обеспокоило начальство. Хорошо, хоть начнут шевелиться, подумал Н. Через несколько дней его вызвал на беседу председатель жилищной комиссии. Дадут жилье, наивно подумал Н. Не тут-то было. В ходе беседы Н. узнал, что главком резко ухудшил о нем свое мнение, чему Н. не удивился. Но затем Н. был ознакомлен с решением жилищной комиссии в связи с поступившими решением суда и представлением прокуратуры, которое его обескуражило своей солдатской простотой и непризнанием фактов: жилищная комиссия в первом пункте своего решения отменила свое прежнее решение о невыделении Н. жилья в доме-новостройке в г. Москве, но во втором пункте записала, что вопрос предоставления жилого помещения полковнику Н. в доме-новостройке в г. Москве не рассматривается из-за отсутствия жилья, соответствующего норме предоставления площади, ну а в третьем пункте своего решения жилищная комиссия великодушно обещала, что Н. получит жилье в г. Москве по мере его поступления для распределения.

Н. резонно заявил председателю жилищной комиссии, что признание судом и прокуратурой незаконным самого процесса распределения жилья означает, что жилищная комиссия обязана пересмотреть свое решение и предоставить ему жилье согласно очередности, как это было бы сделано в любой организации, где выявлено незаконное распределение жилья, на что получил ответ, что никто перераспределять жилье не будет. Интересно здесь и то, что Н. знал, что в этом доме имеется еще нераспределенное подходящее ему по метражу жилье, да и, судя по всему, председатель жилищной комиссии также знал, что Н. об этом осведомлен.

После этого Н. в результате кулуарных бесед, проведенных с офицерами-жилищниками им самим и его друзьями, четко осознал следующее: последнее решение жилищной комиссии, с которым его ознакомили, представляет собой отписку, предназначенную исключительно для ответа в суд и прокуратуру, а на самом деле жилье ему никто не даст. При распределении жилья и в следующем доме его намерены вновь «кинуть», а после незаконного распределения жилья без учета его очередности, когда суд и прокуратура вновь признают это распределение незаконным, главкомат вновь даст ответ, что все жилье, видите ли, уже распределено, так что опять ничего поделать нельзя.

Поэтому Н. обратился к главному военному прокурору с просьбой принять меры прокурорского реагирования на игнорирование главкомом и жилищной комиссией требований закона, судебных решений и своей обязанности по обеспечению его жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве согласно его очереди в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий. На это обращение Н. быстро получил ответ о том, что его обращение повторяет обстоятельства его предыдущего обращения и что ему сообщено о принятых мерах прокурорского реагирования, а также было разъяснено, что Н. имеет право обратиться в суд с другим предметом иска. К сожалению для Н., в ответе ничего не говорилось по сути его обращения — как принудить главкомат выполнить закон в отношении обеспечения его жильем.

Получив такой ответ из прокуратуры, Н. подумал, что что-нибудь может изменить обращение к главе государства, ведь налицо явное игнорирование закона со стороны военных руководителей, что чревато для самой государственной машины. Однако ответ на обращение на имя Президента России Н. получил не от него или сотрудников его Администрации, а от того же председателя жилищной комиссии, действия которого, в частности, обжаловал.

«Придется опять по проторенной дорожке идти в суд», — подумал Н. и обратился туда с заявлением обязать главкома и жилищную комиссию обеспечить его жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве в упомянутом доме-новостройке согласно очередности списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий.

Уже четвертый по счету процесс вел тот же судья, который выносил решение в третьем процессе. Однако то, что ему было ясным в ходе третьего процесса, почему-то стало малопонятным в ходе четвертого. В ходе проведенных двух предварительных заседаний стало заметно, что судья делает вид, что якобы ничего о деле, которое рассматривает сейчас, не знает. Например, он задал представителю жилищной комиссии, ранее не участвовавшему в судебных процессах по заявлениям Н., вопрос, где выписки из заседаний жилищной комиссии, на которых распределялось жилье в вышеупомянутом доме-новостройке и почему их нет в материалах дела по третьему процессу. Поскольку новый представитель жилищной комиссии ничего не мог пояснить, то Н. сам проинформировал судью, что план распределения жилья ему был предъявлен представителем жилищной комиссии на заседании суда в ходе третьего процесса, однако судья, ознакомившись с ним, почему-то тогда вернул этот план представителю жилищной комиссии, не приобщив к материалам дела. Моментов, когда судья демонстрировал странную забывчивость в отношении каких-то фактов и доказательств, которые им самим были подробно исследованы в ходе предыдущего судебного процесса, возникало немало.

В день судебного заседания по существу в рамках четвертого процесса Н. буквально за пару часов до начала судебного заседания был срочно вызван в главкомат, где ответственные должностные лица заявили ему, что, поскольку главкомат суд ему проиграет, то ему предлагается однокомнатная квартира в вышеупомянутом доме-новостройке в г. Москве, которая еще не распределена (как мы помним, в наличии у главкомата свободных квартир в этом доме Н. и не сомневался). При этом Н. попросили не ходить в суд. Н. ответил, что в принципе согласен принять это предложение, но должен оценить техническое состояние этой квартиры и посмотреть на нее, но на суд пойдет, чтобы не быть привлеченным к ответственности за неявку в суд, поскольку эта неявка может быть расценена как неуважение к суду.

Само судебное заседание было сведено судьей к выяснению обстоятельств, каким образом Н. поселился в своей служебной квартире и является ли она служебной, так что Н. пришлось напомнить судье норму ч. 2 ст. 61 ГПК РФ о том, что «обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица», на что судья никак не отреагировал и даже не включил это замечание Н. в протокол судебного заседания.

Из новых материалов, которых не было на предыдущих заседаниях, можно выделить, пожалуй, лишь ксерокопию письма командира воинской части к Н. с предложением заключения с ним договора социального найма занимаемого жилого помещения.

Несмотря на странно уклончивое поведение судьи в ходе судебного заседания, его подчеркнутое отстранение от участия в заседании, решение суда отказать Н. в удовлетворении его заявления стало для него большим сюрпризом. И немудрено: ведь в обоснование решения судья указал, что «суд приходит к выводу», что «поскольку Н. с его согласия был обеспечен жилым помещением для постоянного проживания, расположенным по адресу: ____, от указанного жилого помещения не отказывался, к специализированному жилищному фонду данное жилое помещение не отнесено, а заявителю предложено заключить на него договор социального найма», «то жилищная комиссия главкомата, распределяя жилые помещения, расположенные в доме-новостройке по адресу: ____, прав заявителя не нарушила».

Н. немедленно подготовил кассационную жалобу на это решение суда, указав следующее.

Прежде всего, судья грубо нарушил норму процессуального права, содержащуюся в ч. 2 ст. 61 ГПК РФ, о том, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Основными обстоятельствами в этом деле являлись: во-первых, признание судом первой инстанции и судом кассационной инстанции выделенной Н. квартиры служебным жилым помещением и решение этих судов о возложении обязанности на жилищную комиссию по восстановлению его в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий; во-вторых, признание самим судьей в третьем процессе незаконным бездействия жилищной комиссии и главкома в обеспечении Н. жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве в доме-новостройке согласно очередности списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, а также возложение судьей на жилищную комиссию и главкома обязанности по отмене решения жилищной комиссии в части отказа ему в выделении жилого помещения в этом доме.

Опровергать обстоятельства, установленные вышеуказанными судебными решениями, и, заметим, полемизировать сам с собой судья не решился, зато придумал, как ему, наверное, представлялось, прекрасный выход из положения: делать вид, что этих судебных решений не существует.

Кроме того, Н. отметил, что обычно в кассационных жалобах цитируют ст. 363 ГПК РФ, гласящую, что судом нарушены или неправильно применены нормы материального права, т. е. либо суд не применил закон, подлежащий применению, либо суд применил закон, не подлежащий применению, либо суд неправильно истолковал закон. А Н. оказался в затруднении, потому что не мог понять, какие правовые нормы использовал судья: в тексте его решения есть только цитирование ч. 1 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и ч. 1 ст. 57 ЖК РФ, которые никак не сопрягаются с его решением, скорее ч. 1 ст. 57 ЖК РФ говорит о правоте Н., а отнюдь не судьи. Таким образом, Н. пришел к выводу, что, вынося свое решение, судья сумел обойтись без ссылок на закон, который ему не нужен, потому что ничем ему не может помочь при конструировании его сомнительных тезисов, которые он выдает за судейское решение.

Н. также указал, что судья проигнорировал нормы ч. ч. 6 и 7 ст. 67 ГПК РФ, например, что суд не может считать доказанными обстоятельства, подтверждаемые только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен и не передан суду оригинал документа (а судья использовал при вынесении решения только представленную ему жилищной комиссией копию письма командира воинской части с предложением Н. прибыть для заключения договора социального найма по занимаемой им квартире при том, что это письмо Н. не получал и что оно ему вообще отправлено не было!).

Естественно, что такое решение суда, принятое с большим количеством нарушений закона, было отменено кассационной инстанцией, хотя отдельные судьи данной инстанции продемонстрировали страстное желание помочь судье первой инстанции и главкомату. Чего стоят такие пассажи из выступления председательствующего, когда он спрашивал Н., какое право тот имеет проживать в неслужебном жилье, и говорил, что имеется доказательство того, что выделенная Н. квартира предназначена для постоянного проживания, в виде представленной из главкомата справки, на что Н., не выдержав, спросил его, что для него как судьи важнее, какая-то справка должностного лица или вступившее в законную силу решение суда, на что председательствующий стал требовать от Н. ответа, почему судья признал квартиру служебной. На этот крик души председательствующего Н. и реагировать не стал, просто заявил, что если кассационная инстанция поддержит абсолютно противозаконное решение суда первой инстанции, то в надзорной жалобе через запятую перечислит судей кассационной инстанции либо как не разбирающихся в нормах ГПК РФ лиц, недостойных осуществлять правосудие, либо как лиц, сознательно потакающих недобросовестным судьям, позволяющих себе надругаться над законом и справедливостью.

Однако не вступившее в законную силу и отмененное кассационной инстанцией решение суда имело свои отрицательные последствия: во-первых, никто пустовавшую квартиру в доме-новостройке в г. Москве Н. уже не предложил, во-вторых, эту квартиру тихой сапой, не уведомляя об этом Н., жилищная комиссия на своем заседании распределила военнослужащему, включенному в список военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, через пять лет после Н. Но об этом Н. узнал уже в ходе пятого судебного процесса, который вел тот же судья, что вел третий и четвертый процессы. На этот раз он, после многочасового ожидания участниками процесса его решения, признал незаконным бездействие главкома и жилищной комиссии, связанное с нераспределением полковнику Н. жилого помещения в доме-новостройке в г. Москве согласно очередности списка военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, признал незаконным п. 2 решения жилищной комиссии в части, касающейся полковника Н. (вопрос предоставления жилого помещения полковнику Н. в доме-новостройке в г. Москве не рассматривать из-за отсутствия жилья, соответствующего норме предоставления площади), и обязал главкома и жилищную комиссию отменить решения жилищной комиссии в части распределения трех однокомнатных квартир, расположенных в доме-новостройке в г. Москве, выделенных трем офицерам, включенным в список военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, значительно позже Н., и рассмотреть вопрос о распределении указанных квартир полковнику Н. согласно очередности списка военнослужащих, нуждающихся в обеспечении жилым помещением по договору социального найма.

Данное решение суда главкоматом было обжаловано в кассационном порядке, однако было оставлено кассационной инстанцией без изменений и вступило в законную силу.

Интересно то, что Н. после вынесения судом данного решения, но до вступления его в законную силу обратился к главному военному прокурору с просьбой принять надлежащие меры прокурорского реагирования на игнорирование главкомом и жилищной комиссией требований закона, судебных решений и своей обязанности по обеспечению Н. жилым помещением по месту прохождения военной службы в г. Москве согласно его очереди в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, и обязать их выделить ему положенное по закону жилое помещение в доме-новостройке в г. Москве. На это обращение Н. получил ответ за подписью помощника главного военного прокурора, в котором сообщалось, что принятие решения по вопросу улучшения Н. жилищных условий главкоматом отсрочено до вступления в силу судебных актов, что связано с тем, что решение суда, на которое Н. сослался при обращении к главному военному прокурору, обжаловано в кассационном порядке и еще не вступило в законную силу. Этот ответ Н. показался странным, посколь ку напрямую увязывал оценку прокуратурой обстоятельств дела (невыделение жилья, несмотря на очевидные, признанные и судом, и прокуратурой нарушения прав Н. на жилье) с конкретным решением суда, словно прокуратура — это филиал суда, а не орган, надзирающий за соблюдением законности всеми.

После вступления в законную силу вышеупомянутого решения суда Н. впервые за свою службу был приглашен на заседание жилищной комиссии, где ему огласили решение комиссии о том, что: а) Н. восстанавливается в списке военнослужащих, нуждающихся в улучшении жилищных условий, для получения жилья в г. Москве и б) Н. получит жилье в г. Москве по мере его поступления для распределения. Оглашенное решение Н. настолько позабавило, что он, несмотря на присутствие важных должностных лиц, многие из которых имеют генеральские звания, даже рассмеялся. Он пояснил удивленно взиравшим на него бывшим сослуживцам, что оба эти решения уже принимались жилищной комиссией ранее и никакого отношения к выполнению решения суда не имеют. Тогда ему ясно заявили, что никого выселять не будем, на что Н. заявил, что вы сами довели ситуацию до этого, а теперь пытаетесь тем самым оправдать свои незаконные действия. На замечание Н., что вы, члены жилищной комиссии, не выполняете решение суда и противопоставляете себя Российской Федерации, реакции не последовало. В качестве альтернативы выполнению решения суда Н. предложил купить ему квартиру или дать квартиру немедленно, поскольку в г. Москве сдается еще один дом-новостройка, который будет заселяться в течение квартала. Ответа Н. не получил, да он, как человек разумный, и так понимает, что не жилищная комиссия решает вопросы распределения жилья, а другие должностные лица, рангом повыше.

Сейчас Н. получил на руки выписку из протокола заседания жилищной комиссии, которая содержит лишь цитирование решения суда и суперкраткое постановление об отмене жилищной комиссией всего лишь п. 2 ранее состоявшегося решения жилищной комиссии (вопрос предоставления жилого помещения полковнику Н. в доме-новостройке в г. Москве не рассматривать из-за отсутствия жилья, соответствующего норме предоставления площади), в то время как решение суда об отмене решения жилищной комиссии о выделении трем офицерам квартир в этом доме и перераспределении квартир с учетом очередности Н. жилищная комиссия просто проигнорировала.

Значит, придется подключать судебных приставов-исполнителей, прокуратуру и другие госструктуры, подумал Н.

Скоро полковник Н. будет отмечать трехлетний юбилей своего противостояния, точнее, противостояния ему со стороны главкомата за право иметь свою квартиру, положенную по месту прохождения военной службы. Оптимизма и веры в успех он не теряет и готов, опираясь на нормы права и полагая, что справедливость есть высшая цель деятельности любой государственной структуры, двигаться дальше в борьбе за свое правое дело.

——————————————————————