(Померанцев И. Н., Белоковыльский М. С.) («Российская юстиция», 2012, N 7)
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ НОРМ ЗАКОНА О ПРОФИЛАКТИКЕ БЕЗНАДЗОРНОСТИ
И. Н. ПОМЕРАНЦЕВ, М. С. БЕЛОКОВЫЛЬСКИЙ
Померанцев И. Н., председатель Первомайского районного суда г. Ижевска.
Белоковыльский М. С., адвокат Первомайской коллегии адвокатов г. Ижевска.
Статья посвящена проблемам рассмотрения дел в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния, но не достигших возраста наступления уголовной ответственности.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, суд, несовершеннолетний, профилактика безнадзорности, уголовная ответственность, доказательство, допустимость доказательств.
The article is devoted the problems of hearing of cases with regard to persons under age of criminal liability committed the social dangerous deeds.
В последнее время значительная часть усилий отечественных процессуалистов направлена на обсуждение вопросов создания в Российской Федерации ювенальной юстиции. Несомненная важность поднятых проблем и предложенных проектов, т. е. работа, направленная на обсуждение будущего, вольно или невольно оставляет в тени проблемы современного положения вещей, связанных с рассмотрением дел в отношении несовершеннолетних, совершивших уголовно наказуемые деяния, но не достигших возраста наступления уголовной ответственности. Правовые последствия совершения данными лицами подобных деяний регламентированы Федеральным законом от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (с изм. и доп.) (далее — Закон о профилактике безнадзорности). Авторы настоящей статьи, каждый из которых в свое время впервые принял участие в рассмотрении подобного рода дела (соответственно в качестве судьи и адвоката) встали перед необходимостью внимательного изучения указанного Закона. Анализ данного нормативного акта, а также изучение и обобщение возникавших в суде вопросов по его применению, позволил выявить ряд серьезных проблем правового регулирования производства по данной категории дел <1>. Постараемся кратко, насколько позволяет объем статьи, изложить их суть. ——————————— <1> Количество итоговых решений, которые выносят районные и приравненные к ним суды по итогам рассмотрения материалов в порядке Закона «О профилактике безнадзорности», делам о профилактике, несмотря на неровную погодовую динамику, составляют значительную (не говоря уже о социальной значимости таких решений) долю дел. Так, в Первомайском районном суде г. Ижевска таких решений (в форме постановлений) в 2006 г. было принято 50; в 2007 г. — 57; в 2008 г. — 41; в 2009 г. — 20; в 2010 г. — 15.
По существу, Закон о профилактике безнадзорности представляет собой (подобно КоАП РФ) нормативно-правовой акт, состоящий как из норм материального характера, а именно перечня мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних, совершивших уголовно наказуемые деяния <2>, но не достигших возраста наступления уголовной ответственности и оснований их применения, так и из процессуальных норм, устанавливающих порядок применения данных мер воздействия. Но если объединение материальных и процессуальных норм в КоАП РФ, справедливо критикуемого за упрощенчество, отчасти оправдано тем, что публично-правовые деликты, ответственность за которые предусмотрена данным нормативным актом, не являются общественно опасными, то оно представляется крайне не уместным и ничем не оправданным в законе, определяющим судьбу несовершеннолетних, совершивших уголовные, и потому общественно опасные деяния <3>. ——————————— <2> Формально такие принудительные меры признаются не наказаниями, но лишь мерами воспитательного воздействия. Нельзя, однако, отрицать, что, несмотря на воспитательную составляющую (а всякое наказание включает в себя и воспитательный компонент), элемент наказания (и порой весьма значительный!) в данных мерах присутствует. Разве не содержит наказания для подростка помещение его из семьи в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, расположенное в отдаленном субъекте (в нашем случае девочка-подросток из Удмуртской Республики была направлена в Курганскую область) с жестким распорядком дня и постоянным контролем со стороны педагогов и администрации указанных учреждений, ограничением ее конституционных прав (свободы передвижения, прав на тайну почтовых сообщений, неприкосновенность жилища, личной неприкосновенности, неприкосновенность частной жизни), что прямо предусмотрено п. 1 ч. 9 ст. 15 Закона о профилактике безнадзорности? Не напоминает ли возможность досрочного прекращения пребывания в данном учреждении, предусмотренная ч. 7, подп. 2 п. 4 ч. 9 ст. 15 Закона о профилактике безнадзорности, условно-досрочное освобождение от отбывания наказания в виде лишения свободы? В связи с этим позиция авторов, рассматривающих спецшколы и специальные ПТУ как составную часть отечественной пенитенциарной системы, представляется вполне обоснованной. См: Дети в тюрьме / Гл. ред. и сост. В. Абрамкин. Изд. 2-е. М.: РОО «Центр содействия реформе уголовного правосудия», 2003. Вып. 1. С. 20 — 21. <3> В рамках данной статьи мы не затрагиваем вопросы применения мер воспитательного характера в отношении лиц, совершивших административные правонарушения, также регламентированные Законом о профилактике безнадзорности.
В соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Ни АПК РФ, ни ГПК РФ, ни УПК РФ не предусматривает рассмотрение дел о применении правовых последствий в отношении несовершеннолетних, совершивших уголовно наказуемые деяния, но не достигших возраста наступления уголовной ответственности. Таким образом, единственным нормативным актом, регламентирующим производство по данным делам, является Закон о профилактике безнадзорности. К какому же виду судопроизводства он, в соответствии с ч. 2 ст. 118 Конституции РФ, должен быть отнесен? Конституционное и административное отпадают сразу в силу очевидного несовпадения предмета правового регулирования. Остается уголовное и гражданское (в форме гражданского процессуального) судопроизводства. Однако ч. 1 ст. 1 УПК РФ содержит категоричное положение о том, что порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается упомянутым Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации, следовательно, исключает существование каких-либо иных законов, регулирующих производство по уголовным делам. Часть 1 ст. 1 ГПК РФ, казалось бы, менее категорична, в соответствии с ней порядок гражданского судопроизводства в федеральных судах общей юрисдикции определяется Конституцией Российской Федерации, Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» <4>, упомянутым Кодексом и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами, порядок гражданского судопроизводства у мирового судьи — также Федеральным законом «О мировых судьях в Российской Федерации». Таким образом, ГПК РФ предусматривает возможность регулирования порядка гражданского судопроизводства в судах общей юрисдикции и иными, помимо ГПК РФ, федеральными законами, но (!) принимаемыми в соответствии с Конституцией РФ, Федеральным конституционным законом от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изм. и доп.) <5>. Однако, как можно легко убедиться, ни один из приведенных выше нормативных актов не содержит указания на необходимость издания закона, подобного Закону о профилактике безнадзорности. ——————————— <4> Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изм. и доп.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. N 1. Ст. 1; 2001. N 51. Ст. 4825; 2003. N 27 (ч. 1). Ст. 2698; 2005. N 15. Ст. 1274; 2009. N 45. Ст. 5262; N 52 (1 ч.). Ст. 6402. <5> Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (с изм. и доп.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. Ст. 3177; 2001. N 3. Ст. 216; 2003. N 28. Ст. 2880; 2004. N 27. Ст. 2711; N 35. Ст. 3607; N 49. Ст. 4849; 2005. N 1 (часть 1). Ст. 25; N 17. Ст. 1485; 2006. N 2. Ст. 174; 2007. N 27. Ст. 3215; N 30. Ст. 3808; N 31. Ст. 4011; N 49. Ст. 6070; 2008. N 30 (ч. 2). Ст. 3616; 2009. N 42. Ст. 4861.
Таким образом, Закон о профилактике безнадзорности в части, регламентирующей рассмотрение судами дел в отношении несовершеннолетних, совершивших общественно опасные деяния, но не достигших наступления возраста наступления уголовной ответственности, противоречит положениям ст. 118 Конституции РФ. И все же в порядке какого из конституционных видов судопроизводств надлежит рассматривать данную категорию дел? Официально опубликованная судебная практика также хранит молчание по данному вопросу <6>. Справедливости ради отметим, что данное молчание не абсолютное. Единственный раз Верховный Суд РФ все же высказался официально на данную тему. Причем поводом послужил не вопрос соответствия Закона о профилактике безнадзорности Конституции РФ, не вопрос надлежащего соблюдения прав несовершеннолетних при применении данного закона, а лишь вопрос о том, за счет средств какого бюджета — федерального или субъекта Российской Федерации — оплачивается юридическая помощь адвоката, оказываемая им бесплатно при рассмотрении судом материала о помещении несовершеннолетнего в центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей органов внутренних дел. Отвечая на данный вопрос, Верховный Суд РФ, походя, можно сказать, obitur dictum, пролил свет на вопрос о соотношении предусмотренных Конституцией РФ видов судопроизводств с судопроизводством, регламентированным Законом о профилактике безнадзорности, разрешив его следующим образом: «Совершивший общественно опасное деяние или административное правонарушение несовершеннолетний, в отношении которого решается вопрос о помещении в ЦВСНП <7>, не является субъектом уголовно-правовых отношений. Вопрос о его временной изоляции решается в порядке гражданского судопроизводства с участием адвоката, назначаемого судом на основании ст. 50 ГПК РФ, что в данном случае является процессуальной гарантией, обеспечиваемой государством» <8>. ——————————— <6> Аналогично и положение с неофициально опубликованной судебной практикой. Так, в своих определениях заместитель председателя Верховного суда УР игнорировал доводы поданных автором жалоб на постановление суда первой инстанции относительно противоречия Конституции РФ Закона о профилактике безнадзорности в части, регламентирующей судебную процедуру рассмотрения дел. См.: Материалы по рассмотрению представления о помещении несовершеннолетней В. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. См.: Архив Индустриального районного суда г. Ижевска за 2007 г. <7> ЦВСНП — центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей. <8> Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2009 года. (утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 3 июня 2009 г.) (Извлечение) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2009. N 9. С. 35 — 36.
Позволим себе не усомниться в убедительности приведенной аргументации. Действительно, в силу ст. 20 УК РФ несовершеннолетний в возрасте до 16 лет (в некоторых случаях — до 14 лет), совершивший общественно опасное деяние, не является субъектом уголовно-правовых отношений. Но разве круг участников уголовно-правовых отношений и уголовно-процессуальных (а именно лиц, в отношении которых ведется производство по уголовному делу) совпадает? Мы не говорим уже о таком участнике уголовного судопроизводства, как оправданный, в отношении которого судом сделан вывод о том, что он не является участником уголовно-правовых отношений, однако и до вступления в отношении его в законную силу оправдательного приговора и после вступления (как субъект права на реабилитацию), он является участником уголовно-процессуальных отношений. Значительно ближе к рассматриваемому нами случаю такой участник уголовного судопроизводства, как лицо, в отношении которого применяются принудительные меры медицинского характера. В соответствии с ч. 1 ст. 433 УПК РФ производство о применении принудительных мер медицинского характера, указанных в пунктах «б» — «г» части первой ст. 99 УК РФ, осуществляется в отношении лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, или лица, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение. Таким образом, данный участник уголовно-процессуального отношения не является участником уголовно-правового отношения из-за отсутствия одного единственного элемента субъективной стороны состава преступления: вменяемости. Однако и не достигшие возраста наступления уголовной ответственности несовершеннолетние, совершившие предусмотренные Уголовным кодексом деяния, в отношении которых ведется судопроизводство в установленном Законом о профилактике безнадзорности порядке, также не привлекаются к уголовной ответственности лишь в силу отсутствия одного из элементов субъективной стороны состава преступления (возраста наступления уголовной ответственности). Тот факт, что указанные лица в силу неполного комплекта элементов состава преступления не могут рассматриваться в качестве участников уголовно-правовых отношений, отнюдь не равнозначен отсутствию публично-правовых последствий их деяний в виде соответствующих, применяемых государством принудительных мер воздействия. Подобно тому как к лицу, в отношении которого уголовное дело прекращено в виду совершения преступления в состоянии невменяемости, могут быть применены принудительные меры медицинского характера, так и к несовершеннолетнему лицу, совершившему общественно опасное деяние, но не достигшему возраста наступления уголовной ответственности, могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия в виде помещения в центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей, в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа и т. п. В силу этого логично было бы включение порядка производства в отношении совершивших общественно опасное деяние несовершеннолетних, не достигших возраста уголовной ответственности, в качестве отдельной главы 51.1 в Уголовно-процессуальный кодекс РФ. С точки же зрения буквального толкования, как мы показали выше, в силу ч. 1 ст. 1 ГПК РФ и ч. 1 ст. 1 УПК РФ, дела о применении мер воспитательного воздействия в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния, но не достигших возраста наступления уголовной ответственности, не могут рассматриваться ни в порядке гражданского, ни в порядке уголовного судопроизводства. Складывается парадоксальная ситуация: за одно и то же деяние, содержащее признаки преступления (к примеру, грабеж), свершившему несовершеннолетнему, достигшему 14-летнего возраста, как правило, назначается наказание, не связанное с реальным лишением свободы, а совершивший аналогичное деяние несовершеннолетний, не достигший данного возраста, нередко помещается в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Разумеется, без вмешательства законодателя приведение в соответствие с Конституцией РФ порядка производства по данной категории дел крайне затруднительно <9>. Тем не менее в настоящее время правильным представлялось бы, не применяя процессуальные нормы Закона о профилактике безнадзорности в силу их неконституционности, применять при рассмотрении указанных дел нормы УПК РФ (гл. 51) по аналогии, а именно в силу аналогии закона. ——————————— <9> В частности, без вмешательства законодателя невозможно внести ясность в вопрос об участниках производства на данной стадии, их точном наименовании и процессуальном статусе.
Такое решение вопроса позволило бы разрешить ряд проблемных моментов, не поддающихся разрешению в рамках Закона о профилактике безнадзорности, в частности: 1) уточнить процессуальный статус адвоката как защитника несовершеннолетнего, не достигшего возраста наступления уголовной ответственности, участие которого предусмотрено в ч. 2 ст. 28 Закона о профилактике безнадзорности; 2) использовать при рассмотрении данной категории дел предусмотренный ч. 2 ст. 74 УПК РФ перечень уголовно-процессуальных доказательств (а не перечисленный в ч. 1 ст. 27 Закона о безнадзорности перечень документов, исходящих от прокурора или начальника органа внутренних дел), тем самым введя в орбиту доказывания полноценные уголовно-процессуальные доказательства, в частности показания свидетелей, потерпевших, ознакомленных с их правами и предупрежденных об уголовной ответственности по ст. ст. 307, 308 УК РФ, заключения и показания специалиста <10>, заключения и показания эксперта <11>, что позволило бы не только упорядочить процесс доказывания по данным делам, но и открыло бы возможность для их полноценной проверки и оценки <12>; ——————————— <10> Допущение в качестве доказательства по данным делам показаний специалиста как уголовно-процессуального доказательства позволило бы не только применить познания в области педагогики и психологии, что само по себе чрезвычайно важно, но и предоставило бы возможность несовершеннолетнему и его защитнику реализовать свое предусмотренное ч. 4 ст. 271 УПК РФ право на допрос по их ходатайству специалиста, явка которого в судебное заседание ими обеспечена. На практике автора ходатайство адвоката о допросе в качестве специалиста психолога (педагога), явка которого в судебное заседание была нами обеспечена (т. е. попытка по аналогии воспользоваться положением ч. 4 ст. 271 УПК РФ), встречало резкие возражения прокурора, однако в конце концов удовлетворялось судом. См.: Материалы о помещении несовершеннолетней В. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. См.: Архив Индустриального районного суда г. Ижевска за 2007 г.; Материалы о помещении несовершеннолетнего Н. в ЦВСНП. См.: Архив Устиновского районного суда г. Ижевска за 2008 г. <11> Системное толкование п. 22.1 Пекинских правил позволяет сделать вывод о необходимости использования педагогических и психологических познаний в отношении несовершеннолетних (Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних («Пекинские правила») (приняты на 96-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 г.) // Советская юстиция. 1991. N 12 — 14). Представляется, что при производстве по таким делам должны быть использованы такие наиболее адекватные целям судопроизводства и давно апробированные в уголовном процессе формы специальных познаний, как заключение эксперта (в данных делах целесообразно назначение комплексной судебной психолого-педагогической экспертизы), показания эксперта, заключение специалиста, показания специалиста. <12> Полноценная проверка и оценка доказательств по данным делам (особенно по критерию допустимости) в настоящее время невозможна, как в силу отсутствия исчерпывающего перечня источников доказательств, так и регламентированного порядка их получения. Можно сказать, что проверка и оценка доказательств по данной категории дел невозможна уже по причине отсутствия самих процессуальных доказательств.
3) распространить предусмотренные УПК РФ правила оценки доказательств, в том числе и их допустимости, на производство по делам данной категории; 4) обеспечить полноценное право (в порядке кассационного производства) на обжалование итоговых судебных постановлений; в соответствии с ч. 4 ст. 30 Закона о профилактике безнадзорности жалобы на данные постановления рассматриваются председателем вышестоящего суда единолично; 5) предусмотреть возможность обжалования по данным делам вступивших в законную силу судебных постановлений в порядке надзора (Закон о профилактике безнадзорности такой возможности не предусматривает).
