(Горин А. Г.) («История государства и права», 2011, N 14)
О РОЛИ ВЫСШЕГО КАССАЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В РАЗВИТИИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX — НАЧАЛО XX В.) <*>
А. Г. ГОРИН
——————————— <*> Gorin A. G. On the role of the higher cassational court of the Russian Empire in development of civil law (the second half of the XIX — beginning of the XX).
Горин Алексей Гаврилович, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского, кандидат юридических наук.
Статья посвящена роли гражданского кассационного департамента Сената Российской империи в переделке архаичного гражданского права в соответствии с потребностями буржуазного развития страны во второй половине XIX — начале XX в. На многочисленных примерах показано, как под видом толкования гражданских законов Высший кассационный суд России издавал новые определения правовых отношений. Проанализированы количественные и качественные характеристики сенатского правотворчества в области гражданского права. Выяснено политико-юридическое значение широкого толкования гражданских законов кассационным судом в условиях абсолютизма второй половины XIX в. и дуалистической (думской) монархии начала XX в.
Ключевые слова: Высший кассационный суд России, толкование гражданских законов, обновление (новеллизация) гражданского права, политико-юридическое значение судебного правотворчества.
The article is devoted to the role of civil cassational department of the Senate of the Russian Empire in modification of archaic civil law in accordance with needs of bourgeois development of the country in the second half of the XIX — beginning of the XX century. The numerous examples show how under the pretence of interpretation of civil laws the Higher Cassational Court of Russia issued new definitions of legal relations. The author analyses quantitative and qualitative characteristics of the Senate law-making in the sphere of civil law, shows political-law importance of broad interpretation of civil laws by cassational court in conditions of absolutism of the second half of the XIX century and dualistic (Duma) monarchy of the beginning of the XX century.
Key words: Higher Cassational Court of Russia, interpretation of civil laws, renewal of civil law, political-law importance of judicial law-making.
В ходе Судебной реформы 1864 г. в составе Правительствующего сената был образован гражданский кассационный департамент, который сразу оказался в положении, «равного которому едва ли когда-либо знала история права» <1>. Он превратился в своеобразную лабораторию производства и переделки официального права. ——————————— <1> М. М. Винавер и русская общественность начала XX века: Сборник статей. Париж, 1937. С. 142.
В отличие от дореформенных порядков, Судебные уставы 20 ноября 1864 г. предоставили судам право широкого толкования гражданских законов. Однако ни в одном суде, кроме кассационного Сената, толкование законов не имело нормативного характера. Лишь сенатские судебные решения, разъясняющие смысл законов, приобретали обязательный характер не только для данного дела, но и для всех подобных (ст. 815 Устава гражданского судопроизводства). Именно поэтому определения Сената по конкретным делам публиковались «во всеобщее сведение». Чтобы не оставалось сомнений в нормативном характере опубликованных сенатских решений, сам Сенат неоднократно разъяснял, что его толкования законов обязательны для всех судов империи. Игнорирование судами сенатских толкований законов, по мнению кассационного суда, уже само по себе составляло повод к кассации судебных решений. Кроме разъяснений по так называемым казусным делам, гражданский кассационный департамент Сената получил право давать общие, т. е. вне связи с конкретным делом, разъяснения законов (ст. 259 Учреждения судебных установлений). В этом случае опубликованные определения Сената даже внешне мало отличались от нормативных правовых актов. Зыбкая грань между нормативным толкованием законов и собственно сенатским правотворчеством окончательно разрушалась вследствие того, что главным предметом толкования Сената в пореформенный период являлись архаичные гражданские законы (ч. I т. X Свода законов), систематизированные М. М. Сперанским в ранние годы царствования Николая I. Казуистический, проникнутый сословными началами, наполненный моральными сентенциями и вместе с тем лишенный многих юридических норм, свойственных развитому гражданского обороту, X том Свода законов не соответствовал буржуазному развитию России после отмены крепостного права в России и других реформ 60 — 70-х годов XIX в. Следует также помнить, что большинство вещных и обязательственных прав русских крестьян устанавливались нормами обычного права, мало совместимыми с частной собственностью и предпринимательской свободой <2>. В этих условиях Сенат неизбежно должен был превратиться в творца права, хотя и действующего под видом толкователя законов. Именно это обстоятельство имел в виду министр юстиции Д. Н. Набоков, когда в 1882 г. во всеподданнейшем докладе царю Александру III указывал, что из-за устаревших гражданских законов гражданскому кассационному департаменту Сената нередко приходилось под видом толкования законов издавать «новые определения правовых отношений» <3>. ——————————— <2> См. об этом: Горин А. Г. Обычное право России в начале XX в.: правительственная политика // Правоведение. 1989. N 1. С. 44. <3> Российский государственный исторический архив. Ф. 1405. Оп. 521. Д. 276. Л. 33 об.
Наиболее важные нормы сенатских постановлений включались в Продолжения Свода законов. В 1885 г. были разработаны даже специальные правила, которыми до 1916 г. руководствовался кодификационный отдел Государственного совета при включении сенатских указов в Свод законов <4>. ——————————— <4> См.: Об издании законов Российской империи. СПб., 1897. С. 35; Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1916. N 147. С. 1404 — 1405.
Каковы же количественные и качественные характеристики сенатского правотворчества? Какое влияние кассационный Сенат оказал на развитие русского гражданского права? Только за четыре пореформенных десятилетия в официальных изданиях было опубликовано свыше 16000 решений гражданского кассационного департамента Сената <5>. Многие решения Сената, особенно в сфере обязательственного права, заслуживают высокой оценки как с точки зрения содержания, так и юридической техники. А. А. Гольденвейзер даже полагал, что «собрание решений гражданского кассационного департамента Сената не боится сравнений со столетними сборниками решений высших французских, германских или англо-американских судов» <6>. ——————————— <5> К сорокалетию деятельности кассационных департаментов Правительствующего сената. СПб., 1906. С. 5. <6> Гольденвейзер А. А. В защиту права. Статьи и речи. Нью-Йорк, 1952. С. 212.
Создавая нормы прецедентного права, кассационный Сенат опирался на европейскую законодательную практику, цивилистическую доктрину, а также национальную правовую традицию. Влияние европейского опыта на сенатскую судебную практику происходило через усвоение принципов континентальной системы права, в основании которой лежало римское частное право. При этом главным источником такого опыта являлись правовая доктрина и законодательство Германии. Установлено, что общая теория гражданского права (пандекты Г. Дернбурга, Б. Виндшейда, И. Колера) и Германское гражданское уложение 1900 г. широко использовались в судебной практике России при толковании законов <7>. Широкому использованию цивилистической доктрины не противоречит тот факт, что длительное время Сенат формально не ссылался в своих решениях на доктринальные источники. ——————————— <7> См.: Гуляев А. М. Толкование закона в практике гражданского кассационного департамента Правительствующего сената. М., 1912. С. 35.
Что касается национальной правовой традиции, то сильнее всего она сказалась на толковании Сенатом норм вещного и наследственного права. Специальное исследование решений гражданского кассационного департамента Сената, касавшихся разного рода имуществ, их приобретения и укрепления, показало, что они «учитывали нужды растущего гражданско-правового оборота и интересы промышленной буржуазии и в то же время были направлены на охранение помещичьего землевладения» <8>. Столь же противоречивой была позиция Сената в отношении крестьянских имуществ: на протяжении сорока пореформенных лет Высший гражданский кассационный суд Российской империи путался в определениях права на землю крестьянской общины и юридического статуса крестьянского двора. ——————————— <8> Клер Л. С. Решения гражданского кассационного департамента Правительствующего сената как источник изучения вещного права России (вторая половина XIX века) // Источниковедение истории государства и права дореволюционной России. Иркутск, 1983. С. 51.
Таким образом, в части вещного права правотворческая роль Сената лимитировалась засильем полуфеодального помещичьего землевладения, полицейско-фискальной политикой государства в отношении крестьянских земельных наделов. Напротив, космополитический по преимуществу характер обязательственного права открывал широкие возможности для глубокого обновления и развития правовых норм, опосредствующих товарно-денежные, рыночные отношения. Отметим лишь самое главное в деятельности гражданского кассационного департамента Сената в данной области. Прежде всего благодаря сенатской практике была разработана общая часть обязательственного права, которая фактически отсутствовала в действовавших в России гражданских законах (ч. I т. X Свода законов). Развитые рыночные отношения, имущественный оборот невозможны без признания принципа свободы договора. Русский цивилист И. А. Покровский писал, что игнорирование этого принципа вызвало бы «полный паралич гражданской жизни, обречение ее на неподвижность» <9>. ——————————— <9> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Пгд., 1918. С. 241.
Принцип договорной свободы разъяснялся Сенатом прежде всего в том смысле, что никто не обязан вступать в договор против своей воли (77, N 116) <10>. Далее, в развитие закона (ст. 1530 ч. I т. X Свода законов) Высший кассационный суд указал, что «никто, не исключая суда, не вправе включать в договор такие условия, на которые стороны не изъявили согласие» (69, N 191; 88, N 20). Наконец, принцип свободы договора нашел выражение в разъяснении, что «действительность договора не может быть поставляема в зависимость от того, подходит или не подходит он под одну из указанных в законе категорий договора» (78, N 288; 81, N 110; 96, N 8). Следовательно, новые договоры, не предусмотренные законом, могли приобрести такую же юридическую силу, как и старые, давно известные гражданскому обороту. Примером подобных договоров в пореформенной России можно назвать договор комиссии. ——————————— <10> Первая цифра означает год принятия сенатского решения (например, 73 — 1873 г.), вторая — его номер. Решения Сената приводятся по изданию: Законы гражданские со включением узаконений, последовавших в порядке ст. 87 Основных законов и разъяснений Правительствующего сената с 1866 г. по 1 октября 1915 г. Пгд., 1916.
Вместе с тем закон и сенатская практика устанавливали ряд ограничений договорной свободы. Так, могли быть признаны недействительными договоры, противные закону, например договоры, «заключенные в обход закона» (75, N 119). Сходные правовые последствия могли наступить при заключении мнимых и притворных сделок (сам институт этих сделок появился в русском праве только благодаря кассационной практике Сената). Бурное развитие гражданского оборота в пореформенной России потребовало тщательного правового урегулирования отношений, возникавших в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением договоров. Ответственность за убытки, вина, как основание ответственности, причинная связь между убытками и деянием, вызвавшим их, и т. д. — все эти проблемы были в поле зрения Высшего кассационного суда и нашли свое разрешение в сенатских разъяснениях (70, N 44; 77, N 116; 79, N 375 и др.). В начале XX в. в России появилось законодательство о купле-продаже движимого имущества с рассрочкой платежа (продаже товаров в кредит), целью которого было искусственное расширение рынка. Еще до издания соответствующего закона Сенат урегулировал некоторые принципиальные вопросы, связанные с данным видом продажи (73, N 502; 80, N 265; 82, N 3 и др.). После издания закона появились сенатские разъяснения, регулировавшие различные последствия «невзноса покупщиком платежей» (11, N 82; 15, N 10). С продажей и запродажей, с одной стороны, и с подрядом — с другой тесно соприкасался договор поставки, который еще не вполне отпочковался от них в рассматриваемый период. Сенатской практике принадлежит заслуга в более или менее подробной разработке этого перспективного в условиях рынка договора (68, N 788; 71, N 428; 72, N 1; 312, 80, N 94 и др.). Кассационный сенат активно участвовал в разработке договора страхования. В законодательстве России этот договор не получил сколько-нибудь детальной разработки (за исключением некоторых специфических видов страхования). Поэтому общеимперское страховое право создавалось главным образом посредством сенатских судебных прецедентов и разъяснений <11>. Особенность многих разъяснений Высшего кассационного суда в данном случае заключалась в том, что разъяснялись не законодательные нормы, а нормы уставов страховых обществ. Нечто подобное случилось и с регулированием отношений, возникавших из договора товарищества. Так, например, из-за больших пробелов в законодательстве о торговых домах (товариществах полных и на вере) оно восполнялось в основном решениями Сената. ——————————— <11> Интересно, что в Своде законов гражданских, изданных в 1916 г., собственно договору страхования посвящена лишь одна статья, но она дополнена 105 разъяснениями кассационного Сената, имеющими общий характер.
Заметную роль Высший кассационный суд империи сыграл в развитии правовой инфраструктуры капитализирующейся российской экономики. Такие институты права, неизвестные Своду законов гражданских, как вексель, перевод (переводное письмо), чек, бумаги на предъявителя, безыменные бумаги и т. д., оказались составной частью российского обязательственного права главным образом благодаря решениям и разъяснениям Сената. Даже из беглого обзора деятельности Высшего кассационного суда можно сделать вывод о крупном вкладе Сената в развитие российского гражданского права и гражданского оборота. Но как оценить сам факт правотворчества Высшего гражданско-кассационного суда империи? Пока авторитарное государство, опираясь на просвещенную бюрократию, проводило в целом реформистский курс («великие реформы» Александра II), правотворчество кассационного Сената было благом. Ведь речь, в сущности, шла о делегировании монархом-реформатором прав по восполнению и исправлению устаревших гражданских законов относительно независимым, квалифицированным юристам — судьям. В абсолютной монархии, где силу закона могло приобрести любое проявление монаршей воли, такое делегирование имело ряд неоспоримых преимуществ по сравнению с другими проявлениями воли монарха. Не случайно либерально-буржуазные круги России долгое время терпимо относились к сенатскому правотворчеству, судебной практике как источнику права <12>. ——————————— <12> См.: Манелис Б. Школа свободного права и ее место в буржуазной юридической науке // Вестник Коммунистической академии. 1928. N 28 (4). С. 225.
Следует также иметь в виду, что отмена крепостного права и другие реформы Александра II не могли сопровождаться одномоментным обновлением всего гражданского права, его кодификацией. Вот что писал в этой связи известный либеральный деятель той эпохи К. Кавелин: «Выработать уложение усовершенствованного законодательства, когда весь наш быт перестраивается, когда жизнь развивается с усиленной быстротой, прокладывая новые, еще неизведанные, лишь смутно предчувствуемые пути, — да как же это возможно?» <13>. ——————————— <13> Кавелин К. Что желательно для России: нового свода законов или уложения? СПб., 1963. С. 2.
Дорога к новому уложению как раз и прокладывалась решениями и разъяснениями высшего кассационного суда империи. По свидетельству крупного российского цивилиста М. Винавера, авторы проекта (проекта нового Гражданского уложения, разрабатывавшегося с начала 80-х годов XIX в. — А. Г.) нашли в трудах Сената опору почти для всех своих построений <14>. ——————————— <14> Винавер М. Из области цивилистики. СПб., 1908. С. 175.
К началу XX столетия, когда творческий потенциал самодержавия, просвещенной бюрократии оказался исчерпанным, роль сенатского правотворчества изменилась коренным образом. После учреждения всероссийского представительного органа власти — Государственной Думы — правотворческая деятельность Сената подрывала важнейший принцип конституционализма — разделение властей <15>. Сохраняя правотворческую функцию Сената, царская администрация стремилась контролировать новую законодательную власть, корректировать законы в нужном ей направлении. Выступая в Государственной Думе, министр юстиции И. Г. Щегловитов заявил, что в законодательных учреждениях, «действующих под влиянием фракций и групп, законы неизбежно приобретают характер компромисса, утрачивают цельность» <16>. Поэтому, по мнению правительства, должно существовать учреждение, которое могло бы пользоваться широким правом толкования законов, «вливать в закон единство мысли» <17>. Новая роль Сената негативно отразилась на правотворческой деятельности высшего кассационного суда, привела к падению авторитета его решений и разъяснений. ——————————— <15> Русские ведомости. 22.02.1914. <16> Государственная Дума. Четвертый созыв. Стенографические отчеты 1913 — 1914 гг. Сессия вторая. Часть II. СПб., 1914. Стб. 816. <17> Там же.
На снижение уровня сенатского правотворчества влиял еще один фактор. Усложнившийся к началу XX столетия гражданский оборот уже не мог развиваться лишь на основе судебных прецедентов. Разрыв между оборотом и его нормативно-правовой базой «максимально увеличил процент поставляемых в суды спорных вопросов» <18>. Так, если в 1907 г. в гражданский кассационный департамент Сената поступило 10980 дел, то в 1912 г. — 16285 <19>. Несмотря на неоднократные увеличения штатов этого департамента, стремительно росло число не решенных сенаторами дел. К первому января 1912 г. таких дел было 8820, а через год — уже 11683 <20>. Перегруженность судей кассационного департамента работой привела к тому, что в последние годы существования Сената участились случаи «студенчески незрелого» увлечения сенаторов наукой права, когда судьи ссылались в своих решениях «на авторов, никаким исключительным авторитетом не пользующихся» <21>. ——————————— <18> Новое время. 1913. 27 апреля (10 мая). <19> Право. 1912. N 17. С. 971. <20> Там же. <21> М. М. Винавер и русская общественность… С. 146.
Таким образом, в процессе полувековой эволюции судебные прецеденты гражданского кассационного департамента Сената из фактора развития гражданского оборота России превратились, по сути дела, в его тормоз. В начале XX в. страна остро нуждалась в новом, кодифицированном законодательстве <22>, а не в латании посредством сенатских разъяснений архаичного Свода гражданских законов. ——————————— <22> По разным причинам разработанный к 1906 г. проект Гражданского уложения так и не стал законом.
Принципиально изменилось и политико-юридическое значение сенатского правотворчества. Если в эпоху абсолютизма делегирование Сенату правотворческой функции способствовало укреплению правовых начал в жизни общества, то на следующем этапе истории Российского государства — в условиях дуалистической монархии — правотворчество Высшего кассационного суда превратилось в средство подрыва нарождавшегося конституционализма, законности.
