Одним из относительно новых, противоречивых, недостаточно познанных как с теоретической точки зрения, так и с точки зрения практического применения институтов действующего жилищного права Российской Федерации является понятие «намеренное ухудшение жилищных условий», предусмотренное ст. 53 Жилищного кодекса Российской Федерации (далее — ЖК РФ). Согласно указанной статье граждане, которые с намерением приобретения права состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях совершили действия, в результате которых такие граждане могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях, принимаются на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях не ранее чем через пять лет со дня совершения указанных намеренных действий. В данной норме вполне определенным, понятным и не допускающим двоякого толкования является только срок (пять лет), по истечении которого такие граждане могут быть поставлены на учет нуждающихся в жилых помещениях. Само же понятие «намеренные действия» ни в ЖК РФ, ни в подзаконных нормативных правовых актах не раскрывается. Как указывает по данному поводу А. В. Кудашкин, «данный вопрос решается в каждом случае индивидуально с учетом имеющейся информации, подтвержденной документально» <1>. ——————————— <1> Кудашкин А. В. Жилищное право. М., 2010. С. 196.
В юридической литературе выделяются следующие признаки указанных намеренных действий <2>: ——————————— <2> Грудцына Л. Ю. Постатейный комментарий к Жилищному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Н. М. Коршунова. М., 2005. С. 146 — 147.
1) они совершаются гражданином, который имеет цель приобрести право состоять на учете в качестве нуждающегося в жилом помещении; 2) данный гражданин не состоит на учете в качестве нуждающегося в жилом помещении; 3) эти действия совершаются преднамеренно (с умыслом получить право быть признанным нуждающимся в жилом помещении); 4) в результате таких действий гражданин может быть признан нуждающимся в жилом помещении. Перечень рассматриваемых намеренных действий, как уже отмечалось выше, в нормативном порядке в федеральном законодательстве не урегулирован. Вполне ожидаемым было бы отыскать ответ на данный вопрос в материалах обобщения судебной практики. Однако, к сожалению, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 2 июля 2009 г. N 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации» каких-либо разъяснений по этому довольно сложному вопросу не содержится. Примеры различных вариантов указанных намеренных действий можно найти в законодательстве субъектов Российской Федерации, а также в многочисленных комментариях к ЖК РФ <3>. Обобщая содержащиеся в них сведения, можно составить следующий примерный перечень намеренных действий граждан, в результате которых они могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях: ——————————— <3> См.: Закон г. Москвы от 14 июня 2006 г. N 29 «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения» (п. 2 ст. 10); Грудцына Л. Ю. Указ. соч. С. 147; Глазов В. В. Комментарий к Жилищному кодексу Российской Федерации от 29 декабря 2004 г. N 188-ФЗ (постатейный). 2-е изд., перераб. и доп. М., 2007; Фаршатов И. А. Комментарий к Жилищному кодексу Российской Федерации (постатейный). М., 2006.
а) действия, направленные на прекращение права собственности на жилое помещение (продажа, дарение и другие сделки, направленные на отчуждение жилья); б) действия, направленные на прекращение договора найма жилого помещения (одностороннее расторжение договора по инициативе нанимателя; невыполнение условий договора найма жилого помещения, повлекшее выселение граждан из данного жилого помещения, и т. п.); в) выдел доли собственниками жилых помещений; г) вселение в жилое помещение в качестве членов семьи лиц, не являющихся таковыми, в результате чего доля общей площади жилого помещения, приходящаяся на каждого проживающего в нем, становится менее учетной нормы; д) намеренная порча жилого помещения, в результате чего оно приводится в непригодное для проживания состояние; е) незаконные переустройство, перепланировка жилого помещения в целях уменьшения общего размера его площади; ж) изменение порядка пользования жилым помещением путем совершения сделок; з) обмен занимаемого гражданином жилого помещения на жилое помещение меньшей площади. Безусловно, указанный перечень не является исчерпывающим; в качестве намеренных действий граждан могут быть расценены и иные юридические факты, подпадающие под приведенные выше признаки. Важно отметить, что далеко не все действия граждан, внешне соответствующие приведенному перечню, можно считать намеренными действиями, направленными на получение такими гражданами статуса нуждающихся в жилых помещениях. К числу таких случаев можно отнести, например, рождение в семье ребенка, вследствие чего доля общей площади жилого помещения, приходящейся на каждого члена семьи, включая новорожденного, становится менее учетной нормы. Хотя формально данная ситуация и подпадает под норму ст. 53 ЖК РФ, однако на практике рождение детей, как правило, не расценивается как намеренные действия граждан с целью ухудшить жилищные условия. Согласно п. 3 ст. 10 Закона г. Москвы от 14 июня 2006 г. N 29 «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения» намеренными действиями, повлекшими ухудшение жилищных условий, не являются: 1) вселение несовершеннолетних детей по месту жительства любого из родителей; 2) вселение супруга (супруги), нетрудоспособных родителей, иных граждан в установленном порядке в жилые помещения в качестве членов семьи, если до вселения указанные лица были приняты на жилищный учет в городе Москве; 3) расторжение договора ренты по инициативе получателя ренты с возвратом жилого помещения получателю ренты; 4) признание сделки с жилым помещением недействительной в судебном порядке; 5) вселение нетрудоспособных родителей, если до вселения они: — обладали по предыдущему месту жительства в городе Москве самостоятельным правом пользования жилым помещением, признанным в установленном порядке непригодным для постоянного проживания и ремонту или реконструкции не подлежащим; — безвозмездно передали жилое помещение по предыдущему месту жительства в городе Москве органам государственной власти города Москвы; 6) отказ от принятия дара одаряемым, отказ дарителя от исполнения договора дарения. Применительно к особенностям жилищного обеспечения военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы, не могут считаться намеренными действиями, влекущими последствия, предусмотренные ст. 53 ЖК РФ, следующие действия: а) сдача военнослужащим занимаемого им жилого помещения квартирным органам Минобороны России по прежнему месту службы в связи с переводом к новому месту службы; б) подача увольняемым военнослужащим, обеспеченным жилым помещением по последнему месту службы, рапорта о предоставлении жилого помещения по избранному месту жительства после увольнения; в) отказ увольняемого военнослужащего (гражданина, уволенного с военной службы) от реализации выданного ему государственного жилищного сертификата; г) отказ гражданина, поступившего на военную службу по контракту, от права пользования жилым помещением на правах члена семьи нанимателя по прежнему месту жительства со снятием с регистрационного учета в данном жилом помещении. Толкование конституционно-правового смысла ст. 53 ЖК РФ содержится в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2007 г. N 258-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кузнецова Александра Владимировича на нарушение его конституционных прав статьей 53 Жилищного кодекса Российской Федерации». Конституционный Суд Российской Федерации в указанном Определении отметил, что по своему смыслу ст. 53 ЖК РФ сама по себе не может рассматриваться как нарушающая какие-либо права и свободы граждан; ограничения в постановке граждан на учет нуждающихся в жилых помещениях должны считаться допустимыми лишь в том случае, если гражданами совершались умышленные действия в целях создания искусственного ухудшения жилищных условий, могущих привести к состоянию, требующему участия со стороны органов государственной власти и местного самоуправления в обеспечении их другим жильем. При этом применение ст. 53 ЖК РФ и развивающих ее подзаконных нормативных актов должно осуществляться в системе действующего правового регулирования во взаимосвязи с п. 3 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются. Интересная правовая позиция по рассматриваемой проблеме содержится в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 2009 г. N 2н-137/09. Суть дела, разрешенного в указанном Определении, состояла в следующем. Приказом командира воинской части Б. была уволена с военной службы по состоянию здоровья и исключена из списков личного состава части без предоставления ей жилого помещения. Не оспаривая основание увольнения, она обратилась в суд с заявлением, в котором просила обязать командира воинской части отменить приказ и восстановить ее в указанных списках с обеспечением всеми положенными видами довольствия, в том числе обеспечить ее жилым помещением в г. Уссурийске по нормам, установленным действующим законодательством. Решением Уссурийского гарнизонного военного суда заявление было удовлетворено. Суд признал незаконным приказ и обязал должностное лицо отменить его, восстановить Б. в указанных списках с обеспечением всеми положенными видами довольствия и после обеспечения ее жилым помещением по установленным нормам исключить из списков. Дальневосточный окружной военный суд решение отменил и вынес новое — об отказе в удовлетворении заявления Б. Военная коллегия Верховного Суда отменила кассационное определение Дальневосточного окружного военного суда и оставила в силе решение Уссурийского гарнизонного военного суда по следующим основаниям. Принимая по делу новое решение — об отказе в удовлетворении требований заявителя, суд кассационной инстанции указал, что Б. не имела права на обеспечение жильем от Минобороны России, поскольку являлась членом семьи нанимателя квартиры в г. Уссурийске и в соответствии со ст. 71 ЖК РФ в результате временного отсутствия не утратила права пользования указанным жилым помещением. Однако данные выводы суда кассационной инстанции являются ошибочными, поскольку основаны на неправильном применении закона. Из материалов дела видно, что в 1976 г. бывший муж Б. из фонда «Стройинвест» получил указанную квартиру на семью из трех человек. Согласно поквартирной карточке нанимателем данной квартиры является сын заявительницы Б., который проживает в квартире вместе с женой и сыном. 16 декабря 2002 г. Б. выехала из данного жилого помещения и снялась с регистрационного учета. 19 декабря 2002 г. она зарегистрировалась при воинской части и проживала на условиях поднайма. Согласно справкам, выданным начальником Шкотовской КЭЧ, 22 октября 2002 г. Б. была признана нуждающейся в улучшении жилищных условий и поставлена на компьютерный учет в Шкотовской КЭЧ как «бесквартирная», а 16 ноября 2007 г. снята с компьютерного учета на основании выписки из протокола заседания жилищной комиссии воинской части от 28 июня 2007 г. Как видно из содержания данного протокола, при принятии решения о ходатайстве об исключении Б. из списков «бесквартирных» жилищная комиссия руководствовалась положениями ст. 53 ЖК РФ о последствиях намеренного ухудшения жилищных условий, поскольку на момент заседания жилищной комиссии не истекло пять лет с момента снятия Б. с регистрационного учета по прежнему месту жительства. Вместе с тем по истечении указанного срока 24 декабря 2007 г. Б. обратилась с рапортом к командиру воинской части о выдаче ей ГЖС для приобретения жилья в г. Владивостоке в связи с увольнением с военной службы по состоянию здоровья. Однако рапорт жилищной комиссией части не рассматривался, хотя документы были подписаны надлежащими должностными лицами. Из листов бесед с увольняемым видно, что при проведении бесед перед увольнением с военной службы, последняя из которых состоялось 15 февраля 2008 г., заявительница просила не увольнять ее до обеспечения жильем. Согласно рапортам от 21 февраля 2008 г. в жилищную комиссию и командиру воинской части, т. е. также по истечении срока, предусмотренного ст. 53 ЖК РФ, заявительница просила о предоставлении жилья в г. Владивостоке и о неисключении ее из списков части без обеспечения жильем. Согласно ст. 53 ЖК РФ граждане, которые с намерением приобретения права состоять на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях совершили действия, в результате которых такие граждане могут быть признаны нуждающимися в жилых помещениях, принимаются на учет в качестве нуждающихся в жилых помещениях не ранее чем через пять лет со дня совершения указанных намеренных действий. Пятилетний срок, установленный ст. 53 ЖК РФ, истек 16 декабря 2007 г. С этого времени у Б. появилось право быть признанной нуждающейся в жилом помещении и принятой на учет в качестве таковой. Однако ее неоднократные обращения к командованию по вопросу выдачи ГЖС для приобретения жилья и о предоставлении жилья в г. Владивостоке остались нереализованными. Кроме того, следует признать, что длительное отсутствие Б. в квартире в г. Уссурийске не являлось временным, поскольку заявительница выехала из нее намеренно с целью улучшить свои жилищные условия, в связи с чем у суда кассационной инстанции не имелось оснований для применения к возникшим отношениям ст. 71 ЖК РФ. Из содержания ч. 1 ст. 60 ЖК РФ следует, что сторонами по договору социального найма жилого помещения являются собственник жилого помещения государственного жилищного фонда или муниципального жилищного фонда и гражданин (наниматель), которому жилое помещение предоставляется во владение и в пользование для проживания в нем на условиях, установленных указанным Кодексом. Согласно ч. 3 ст. 83 ЖК РФ в случае выезда нанимателя и членов его семьи в другое место жительства договор социального найма считается расторгнутым со дня выезда. Данной правовой нормой предусматривается право нанимателя и членов его семьи (бывших членов семьи) на одностороннее расторжение договора социального найма и определяется момент его расторжения. Следовательно, в случае выезда кого-либо из участников договора социального найма жилого помещения в другое место жительства и отказа в одностороннем порядке от исполнения названного договора этот договор в отношении его считается расторгнутым со дня выезда. При этом выехавшее из жилого помещения лицо утрачивает право на него, а оставшиеся проживать в жилом помещении лица сохраняют все права и обязанности по договору социального найма. Признавая Б. членом семьи нанимателя жилого помещения, окружной военный суд не учел, что круг лиц, являющихся членами семьи нанимателя, определен ч. 1 ст. 69 ЖК РФ. К ним относятся и родители нанимателя, но совместно проживающие с ним. Последнее обстоятельство не установлено. Таким образом, по делу установлено, что на момент увольнения по состоянию здоровья Б., общая продолжительность военной службы которой составляла более 15 лет, имевшая право быть признанной нуждающейся в жилом помещении, но не реализовавшая его по вине командования, жильем обеспечена не была и своего согласия на увольнение без предоставления жилья не давала. Исходя из указанных оснований, Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации подтвердила право Б. на получение жилого помещения от Минобороны России. Из приведенных судебных актов можно сделать два вывода, касающихся применения норм, предусмотренных ст. 53 ЖК РФ. Прежде всего, следует отметить, что определяющее значение имеет наличие достоверных данных и доказательств именно о намеренности совершения гражданином указанных действий, т. е. из них должен ясно и однозначно вытекать вывод о его сознательном стремлении быть признанным нуждающимся в получении жилого помещения. Поскольку понятие «намеренность» <4> относится к эмоционально-волевой сфере жизни людей, то на практике бывает весьма затруднительно доказать истинные цели, которыми руководствовался гражданин, совершая те или иные поступки. Например, военнослужащий вселяет и регистрирует в предоставленной ему квартире престарелого отца, записанного в его личном деле как иждивенец, и в связи с тем, что общая площадь жилого помещения в расчете на одного члена семьи стала менее учетной нормы, подает рапорт о признании его семьи нуждающейся в получении жилого помещения. При этом военнослужащий объясняет свои действия вполне понятным и законным стремлением обеспечить нетрудоспособному отцу надлежащие попечение и уход. Как расценить такие действия: действительно они продиктованы желанием военнослужащего выполнить сыновний долг, или все-таки истинным мотивом этих действий является получение жилого помещения с дополнительными квадратными метрами с учетом нового члена семьи? ——————————— <4> Намерение — предположение сделать что-нибудь, желание, замысел (Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 328).
Для принятия жилищными комиссиями и судами решений по такого рода делам потребуется исследование широкого круга вопросов: состояние здоровья вселенного члена семьи и его нуждаемость в постороннем уходе; его жилищные условия до переселения к военнослужащему; статус и характеристика того жилого помещения, в котором он проживал ранее; наличие других членов семьи, обязанных по закону оказывать ему помощь, и т. п. Второй вывод, связанный с практическим применением ст. 53 ЖК РФ, касается установленного данной статьей пятилетнего срока со времени совершения гражданином рассматриваемых намеренных действий. Из содержания и смысла указанной статьи следует, что понятие намеренности или ненамеренности действий, связанных с ухудшением жилищных условий, имеет правовое значение только до истечения указанного срока. Если же пятилетний срок истек, то намеренность таких действий не может служить основанием для отказа военнослужащему в признании его нуждающимся в получении жилого помещения (при условии, если он отвечает всем другим требованиям для признания таковым). Именно на такой правовой позиции основано рассмотренное выше Определение Верховного Суда Российской Федерации от 21 мая 2009 г. N 2н-137/09. Однако в судебной практике имеет место и иное толкование указанных норм. Автору настоящей статьи в конце прошлого — начале текущего года довелось оказывать юридическую помощь военнослужащему П., которому решением жилищной комиссии воинской части было отказано в признании нуждающимся в получении жилого помещения на том основании, что ранее он уже обеспечивался жилым помещением от Минобороны России. Данный отказ был оспорен в Московском окружном военном суде. Как следует из материалов данного дела, 23 апреля 2003 г. военнослужащему П. в связи с предстоящим увольнением с военной службы по организационно-штатным мероприятиям на семью из четырех человека был выдан государственный жилищный сертификат, по которому была приобретена однокомнатная квартира в г. Зеленограде Московской области. В том же году указанная квартира была продана. Несмотря на получение ГЖС, военнослужащий П. по независящим от него причинам не был уволен с военной службы и продолжал военную службу вплоть до марта 2010 г. — до достижения предельного возраста пребывания на военной службе. Зарегистрирован по месту прохождения военной службы по адресу воинской части. В декабре 2010 г. в связи с предстоящим увольнением с военной службы П. подал по месту прохождения военной службы рапорт о признании его нуждающимся в получении жилого помещения со ссылкой на то, что со времени продажи квартиры, приобретенной им по ГЖС, прошло семь лет, т. е. более пятилетнего срока, указанного в ст. 53 ЖК РФ. Однако решением Московского гарнизонного военного суда от 8 февраля 2010 г. военнослужащему П. было отказано в удовлетворении заявления об оспаривании решения жилищной комиссии воинской части об отказе в постановке на учет нуждающихся в получении жилых помещений. Не согласившись с указанным решением, военнослужащий П. подал кассационную жалобу, обосновав свое несогласие следующими аргументами. В основу своего решения суд положил нормы ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», истолковав их применительно к данному делу следующим образом: «…в соответствии со ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», военнослужащие подлежат обеспечению жилой площадью за счет министерств и ведомств, в которых они проходят военную службу, один раз…» Однако, вопреки утверждению суда, согласно п. 14 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» норма о возможности предоставления военнослужащему жилого помещения только один раз относится к частному случаю обеспечения жилыми помещениями военнослужащих — граждан Российской Федерации, имеющих общую продолжительность военной службы 10 лет и более, при увольнении с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями при перемене ими места своего жительства. Жилищное обеспечение таких военнослужащих осуществляется федеральными органами исполнительной власти, в которых предусмотрена военная служба, за счет средств федерального бюджета на строительство и приобретение жилого помещения, в том числе путем выдачи ГЖС. Право на обеспечение жилым помещением на данных условиях предоставляется указанным гражданам один раз. Таким образом, суд неправильно истолковал п. 14 ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих», распространив частный случай обеспечения жилыми помещениями увольняемых военнослужащих при перемене места жительства («только один раз») на все иные возможные варианты жилищного обеспечения военнослужащих. Суд не принял во внимание то обстоятельство, имеющее существенное значение для правильного рассмотрения дела, что, получив в 2003 г. ГЖС, военнослужащий П. по независящим от него причинам не был уволен с военной службы и продолжил военную службу. Суд, отказывая в удовлетворении заявленных требований, не применил в указанном деле закон, подлежащий применению, — ст. 53 ЖК РФ (именно на этих нормах и были основаны требования заявителя П. к жилищной комиссии и к суду о признании его нуждающимся в получении жилого помещения). В ст. 53 ЖК РФ обращает на себя внимание ее императивный характер: такие граждане, даже если и будет доказана намеренность их действий, по истечении пяти лет со дня их совершения принимаются на учет (а не «могут быть» приняты). Конечно, при этом они должны отвечать другим условиям признания их нуждающимися в получении жилых помещений. Военнослужащий П. всем этим условиям отвечает в полной мере: имеет выслугу на военной службе более 20 лет; у него и членов его семьи отсутствуют жилые помещения для проживания (соответствующие документальные доказательства указанных фактов в деле имеются). Кроме того, суд, положив в основу своего решения нормы ст. 15 Федерального закона «О статусе военнослужащих» о том, что, по его мнению, «военнослужащие подлежат обеспечению жилой площадью за счет министерств и ведомств, в которых они проходят военную службу, один раз», не применил нормы ч. 8 ст. 5 ЖК РФ, где сказано буквально следующее: «В случае несоответствия норм жилищного законодательства, содержащихся в федеральных законах и иных нормативных правовых актах Российской Федерации, законах и иных нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, нормативных правовых актах органов местного самоуправления, положениям настоящего Кодекса применяются положения настоящего Кодекса». В ЖК РФ не имеется каких-либо норм, связанных с ограничением жилищных прав граждан в случае «повторности» их обращения о признании нуждающимися в получении жилых помещений, за исключением рассматриваемого случая намеренного ухудшения жилищных условий (в данном случае граждане признаются нуждающимися по истечении пяти лет со дня совершения соответствующих намеренных действий). Таким образом, в данном деле подлежат применению именно нормы ЖК РФ, которые в силу приведенных выше положений имеют приоритет перед иными законодательными актами, в том числе перед нормами Федерального закона «О статусе военнослужащих». Кассационная и надзорная инстанции своими определениями соответственно от 29 апреля и от 1 июля 2010 г. обжалуемое решение Московского гарнизонного военного суда по делу военнослужащего П. оставили без изменения, а кассационную и надзорную жалобы — без удовлетворения. При этом, в основу указанных судебных актов был положен вывод о том, что «нормы ст. 53 ЖК Российской Федерации по данному делу применению не подлежат, так как предоставление жилого помещения от органа исполнительной власти, где федеральным законом предусмотрена военная служба, в данном случае ограничено федеральным законом как временем предоставления жилого помещения (перед увольнением с военной службы), так и возможностью его реализации в выбранном военнослужащим единожды месте постоянного жительства». Однако в силу изложенных выше аргументов данный вывод судебных органов представляется весьма спорным и неубедительным. Судя по всему, указанные решения в значительной степени продиктованы не столько стремлением соблюсти букву закона, сколько опасением создать некий судебный прецедент, когда военнослужащие со ссылкой на ст. 53 ЖК РФ могли бы неоднократно (по истечении каждых пяти лет) получать от Минобороны России жилые помещения без сдачи полученных ранее. Насколько известно автору настоящей статьи, на указанные судебные акты подана надзорная жалоба в Военную коллегию Верховного Суда Российской Федерации, так что точку в данном деле ставить пока рано. Безусловно, ст. 53 ЖК РФ создает определенные условия для злоупотребления недобросовестными военнослужащими правом на жилище. Однако предупреждать данные явления следует не посредством весьма спорных выводов о неприменимости указанной статьи к конкретному делу, а путем внесения соответствующих изменений и дополнений в законодательство (например, оговорки в ст. 53 ЖК РФ о том, что в отношении отдельных категорий граждан, обеспечиваемых жилыми помещениями за счет средств федерального бюджета, указанная норма применяется с учетом особенностей, предусмотренных федеральными законами). Помимо изложенных выше, имеют место и некоторые другие проблемы и противоречия, связанные с реализацией ст. 53 ЖК РФ. Так, например, не урегулированной является ситуация, когда намеренные действия, связанные с ухудшением жилищных условий, совершает военнослужащий, уже признанный ранее нуждающимся в жилом помещении и включенный в соответствующие списки. К примеру, такой военнослужащий не с намерением быть признанным нуждающимся, а в целях получения жилого помещения большей площади искусственно увеличивает состав своей семьи путем регистрации по своему адресу родственников (родителей, внуков, зятьев, невесток и др.). Должны ли учитываться указанные родственники при определении размера предоставляемого военнослужащему жилого помещения? По смыслу ст. 53 ЖК РФ они должны учитываться только при условии, если с момента их вселения в жилое помещение прошло более пяти лет. Однако прямого ответа на данный вопрос в законодательстве не имеется, поскольку указанный военнослужащий уже признан ранее нуждающимся в получении жилья. Другое противоречие связано с неопределенностью ответа на вопрос о том, любой ли случай обмена гражданином одного жилого помещения на другое, но меньшей площади, подпадает под действие ст. 53 ЖК РФ. Дело в том, что ст. 73 ЖК РФ, определяющая условия, при которых обмен жилыми помещениями не допускается, не содержит в качестве такого условия существенное ухудшение жилищных условий, в результате чего граждане становятся нуждающимися в жилье. Статья 72 ЖК РФ предусматривает необходимость соблюдения при обмене требований ст. 70 ЖК РФ, а та, в свою очередь, не исключает ситуации, когда жилищные условия были сознательно ухудшены (согласно ч. 1 ст. 70 ЖК РФ наймодатель может запретить, а, следовательно, может и разрешить вселение граждан в качестве членов семьи нанимателя, хотя после этого общая площадь соответствующего жилого помещения на одного члена семьи составит менее учетной нормы). Кроме того, ст. 81 ЖК РФ предоставляет нанимателю жилого помещения по договору социального найма право получить жилье меньшего размера взамен занимаемого. Примечательно, что данная статья не содержит такого ограничения, как невозможность предоставить нанимателю жилье в размере, позволяющем признать семью нуждающейся. Как справедливо отмечается в юридической литературе, положения ст. 53 ЖК РФ обладают дефектами, которые, с одной стороны, создают неограниченные возможности для усмотрения чиновников (а это становится благодатной почвой для возникновения коррупционных отношений), а с другой — вообще могут блокировать ее применение. Произвольное толкование понятия «намеренные действия» может довести до абсурда <5>. ——————————— <5> Бойцов Г. В., Долгова М. Н. Постатейный комментарий к Жилищному кодексу Российской Федерации. М., 2006.
Толкование указанной статьи не позволяет ответить и на вопрос о том, кто должен доказывать наличие (отсутствие) умысла на совершение намеренных действий, в результате которых гражданин может быть признан нуждающимся в жилом помещении: сам этот гражданин или же орган, полномочный принимать подобного рода решения. В связи с изложенным имеется настоятельная потребность в подготовке и издании специальных разъяснений Верховного Суда Российской Федерации относительно применения норм ст. 53 ЖК РФ.
